Арно Шмидт - Респубика ученых

• Название: Респубика ученых
• Автор: Арно Шмидт
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-01-003143-4

В третий том серии «Утопия и антиутопия XX века» вошли три блестящих романа — классические образцы жанра, — «Гелиополис» (1949) Эрнста Юнгера, действие которого происходит в далеком будущем, когда вечные проблемы человека и общества все еще не изжиты при том, что человечество завоевало Вселенную и обладает сверхмощным оружием; «Город за рекой» (1946) Германа Казака — экзистенциальный роман, во многом переосмысляющий мировоззрение Франца Кафки в свете истории нашего столетия; «Республика ученых» (1957) Арно Шмидта, в сатирическом плане подающего мир 2008 г. в апогее своего развития.

Романы трактуют фундаментальные проблемы человечества.

Для любителей увлекательного фантастического и философского чтения.

Авторская пунктуация и орфография сохранена.

---

«Какая ожидается погода на завтра?»: дело происходило в метеорологическом институте по соседству; он с полной серьезностью прочел мне новейшую сводку; она была совсем свежей, они только что, пять минут назад, закончили ее составлять. Итак: «Утром пока без осадков. К вечеру облачность; поднимется ветер./ А дальнейшие перспективы?: Ухудшение погоды.»: «Что ж, посмотрим, окажется ли ваш прогноз верным».: «Он верен!». /Количество осадков ни в малейшей степени не покрывало потребность в воде; поэтому в обоих машинных отделениях сзади были установлены агрегаты для выпаривания и дистилляции воды (обогащенной фтором во избежание кариеса). / Стены всех строений, обращенные к носовой части, были сделаны более прочными, чем остальные: защита от волн и ветра, ударяющих в носовую часть острова. Имелись и заглубленные в землю высокие стальные стены, принимающие на себя удары ветра; своего рода ветроломы: «У нас давно уже не было штормов: впору заняться их поиском.» (Счастливая страна, что и говорить!»)

Эта лестница спускается прямо к морю?: «Только в портах. Во всех остальных местах вокруг всего острова натянута вот эта прочная высокая сеть.» (Тут голос, вырывающийся из костлявой глотки, забормотал что-то о «пьяных гяурах»; но это уж было ничем не прикрытое злопыхательство: ведь чтобы создавать произведения, возвышающиеся над уровнем посредственности, художник должен обрести и необходимое для этого состояние духа, возвышающееся над уровнем посредственности; а уж с помощью каких возбуждающих средств — это его дело! / Шепотом спрашиваю индийца: «А что здесь, собственно, делает этот?»: блеющий араб. В ответ слышу тут же: «Он лингвист»: получает стипендию за знание коптского языка». (Стало быть, специалист по тьме египетской и тому подобным достославным предметам.)[114]

«Сейчас еще можно осмотреть библиотеку?». Было уже 19 часов, и солнце низко опустилось над морем. (Но она открыта до 20 часов. «Каждый день?»: «С понедельника до пятницы. В субботу только до обеда. По воскресеньям — как им заблагорассудится».)./ Идем назад через рощу. На кладбище садовник все еще размечал грядки. Затем в открытом кабриолете обратно в сторону кормы; я почувствовал себя совсем как на «Унтер-ден-Линден» (согласно предписаниям здесь также была масса «Прелестных детей»!) Огибаем ратушу. / «И какую же библиотеку?»: «Безразлично-: ну, скажем, вот эту, слева!» Библиотека была, собственно говоря, «правой» — если исходить из островной системы координат.)

Двери с лестницы как обычно: Заходите-заходите! (Через сколько дверей приходится пройти в жизни!).

И внутрь, бесшумно, в читальный зал — вероятно переполненный: у меня не было ни малейшего желания встретить полные упрека взгляды восьмисот одиннадцати гениев, которым помешали работать. (Впрочем, нет: пройти придется через две двери: ведь на острове было две библиотеки. — И все же несмотря ни на что: сидящие там уж не упустят случая и вставят посетителя в будущую книгу, заставив его выступить в роли неуклюже ковыляющего нарушителя спокойствия! Так уж постараемся пройти незаметно, на цыпочках!)…

…:?… (и руку к подбородку):

зал был пуст!! Как метлой выметен!! — (А, ну да; Мы пришли слишком поздно. Похоже, обеденный перерыв.) / О моем приходе им было наверняка сообщено заранее: тем не менее: ладно, сейчас я вас испытаю!

И сразу к стойке для выдачи книг: «Не могли бы вы мне…» (в летах; но обладающая исключительно могучими прелестями, обтянутыми серым шелком, вино для знатоков; да, порция далеко не маленькая, несмотря на ее пятьдесят пять. И я непроизвольно начал кокетливо улыбаться:? — Она незамедлительно заулыбалась мне в ответ:!: «О, тогда я приглашу самого господина библиотечного советника!». (Ох, какие у нее ляжки: правая как у Туснельды, левая — как у Мессалины. Да еще если глядеть на них сзади!!).).

Господин библиотечный советник; был искренне увлечен беседой: «Думал ли я, что вновь приведется испытать такое!: Что я встречу человека, который закажет «Островные изображения» Хаппеля?! — : Одну минуточку…» / Взглянем-ка на часы: 20 секунд (люди любят читать в газетах сообщения вроде: «И через две минуты двадцать секунд книга лежала передо мной!». Да почему бы им и не любить их: по крайней мере они видят, что — хотя бы часть — уплаченных ими налогов расходуется не напрасно!). / А как великолепно оборудован этот читальный зал: полированные пульты из благородного дерева; перед ними уютные кресла: обслуживание заказа длится 40 секунд. По стенам расставлены тысячи справочных изданий; поверху зала еще проходит галерея; а там еще больше книг, минимум 20 тысяч томов!: выдача длится 60 секунд. (Тут как раз снова в дверь заглянул г-н советник: «Сию секундочку!».) Я тем временем продолжаю вести допрос: «Вас, наверное, заваливают заказами? У вас, конечно, много работы?» Он поднял руки, как бы защищаясь: «Да нет же!» (На диво вежливый господин; и ведь при этом ждет не дождется конца рабочего дня. / Тут он запнулся; видно, что-то у него было на сердце: «За последние дни Вы первый, кто…») «Первый? за последние несколько дней?» спросил я, наморщив лоб. Он смущенно оглянулся: арабский шейх, стоя мрачнее тучи, уже кивал ему: Ну, смелей! Дай-ка ему прикурить!

«Библиотекой — э-э — пользуются относительно редко. — Ученые ее, конечно, посещают, ничего не скажешь. А вот что касается господ сочинителей… в настоящее время из их числа у нас всего лишь четыре постоянных клиента: двое из них заказывают средневековые инкунабулы — с магическими знаками и прочими подобными вещами — по получасу, словно загипнотизированные, они просиживают, уставясь на эти книги: видимо, для возбуждения своих творческих сил; не знаю. / Третий пытается — э-э — украсть эльзевиры малого формата. / Но четвертый — нет, об этом необходимо сказать! — четвертый на самом деле работает на совесть! Сплошное удовольствие выдавать такому читателю «Республиканский ежегодник» за 1793 год; или давать ему консультации: у этого господина прекрасный круг чтения!»

«А, вот и наш Хаппель: «Покорнейше прошу!»: И всего 2 минуты 20 секунд! / Я обеими руками взял старый пергаментный томик… (на форзаце был написано: «Мистер Ричард Одоардо Гример (1921–1984) приобрел на свои средства этот экземпляр в антикварной лавке и предоставил его в распоряжение ИРАС».: тоже один из принятых на острове способов тратить деньги; умно, ничего не скажешь. Или, по меньшей мере, неглупо.) / Я перелистал несколько страниц этой редкой (?) книги — («Однако! Существуют, насколько мне известно, лишь пять экземпляров этого издания. — Может быть, в частных библиотеках есть еще несколько», — заверил библиотекарь.) — о которой мой пращур по боковой линии когда-то сделал часовую радиопередачу: за что только он не брался ради куска хлеба! («Вы говорите по-немецки?»: «Да»; ответил я) / Совершенно бесценные цимелии. / Где-то через 10 секунд подоспели и выписки из церковной книги (стучащие на пишущей машинке связисты; мечущиеся сломя голову пасторские жены: «Внемли, человече: ИРАС призывает: пишите, господа, пишите, чтобы не оторваться от своей общины!»).

Вопрос (весьма и весьма немаловажный; речь шла чуть ли не о смысле существования всего острова!): «Следовательно, писатели не используют этот уникальный шанс, позволяющий им получать книги изо всех уголков мира! — :??»

: Никоим образом, абсолютно!: «Эти парни вообще не привыкли к серьезной работе!» / Спрашиваю, вновь собрав лоб гармошкой: «Парни?!» (Но тут уже в разговор вмешался Али Мухаимед Бен Юсуф, Бен такой-то и такой-то, Бен-зин, бен-зол: «Мы называем их, в обычном словоупотреблении, именно и только так — «парни»).

Поэтов?»: «Да, поэтов!» — «Художников и музыкантов?»: «Художников и музыкантов!» / И — бросив быстрый взгляд по сторонам, в читальном зале, где кроме нас никого не было, если не считать бюста Тика и секретарши (ну и шасси же у этой дамочки: прямо-таки римской постройки!). -:

«В большинстве своем они совершенно опустились! И через два года, к концу своего первого испытательного срока, это уже конченые люди — вот только книгу им закончить никак не удастся — работать их не заставишь, зато бездельничают они гениально… (копт безжалостно перечислил весь алфавит, называя фамилии писателей: гс-а-б-ц-дет: а, главное, эф!)… «а потом они уезжают и обвиняют нас!»./Значит, они не пользуются теми несравненными справочниками и пособиями, которыми вы располагаете?: «Абсолютно!»: Тех, кто захаживает к нам, они не считают «настоящими поэтами»; клевещут на них, утверждая, что они способны лишь списывать с чужих книг.: Из-за этой публики наша книжная торговля находится на грани банкротства!» /Физически слабы, дряблы телом (тут секретарша-валькирия кивнула в знак согласия): «Пьют как лошади! Распутничают, все свои карманные деньги просаживают на альхозены…»)[115] «Нет: только «холодные умы», столько вынесшие хулы и брани, хорошо зарекомендовали себя у нас: читают, создают сложнейшие вещи; прилежны; ведут упорядоченный образ жизни…» он кивнул и, вспомнив о вышеупомянутом образцовом читателе, вновь обрел прекрасное расположение духа /«Но ведь это же ужасно?! В таком случае, цели, стоящие перед островом… Пауза. Длилась она до тех пор, пока сын пустыни, загадка Сахары, решительно не завершил начатую мной фразу: «никоим образом не достигаются.» -