Андре Кастело - Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

• Название: Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша
• Автор: Андре Кастело
• Издательство: Северо-Запад
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-8352-0369-1

В ряду многих страниц, посвященных эпохе Наполеона, «Жозефина» Андре Кастело, бесспорно, явление примечательное. Прилежно изучив труды ученых, мемуары и письма современников и не отступая от исторических фактов, Андре Кастело увлекательно и во многом по-новому рассказывает о судьбе «несравненной Жозефины», «первой дамы Империи». Повествование первой части «Жозефины» (1964) — «Виконтесса, гражданка, генеральша» — начинается временем, «когда Жозефину звали Роза»: о том, что она станет императрицей, история еще не догадывалась. Мы узнаем о «санкюлотке и монтаньярке», «веселой вдове», которая станет госпожой Бонапарт, о Жозефине-консульше, перед которой открывается дорога к трону.

Удивительная, неповторимая судьба блистательной и несравненной Жозефины! Грациозная, полная невыразимой прелести креолка, гибкая и обворожительная, с матовым цветом лица, дивными глазами, вкрадчивым мелодичным голосом… Очаровательная Жозефина, кружившая головы мужчинам и легко увлекающаяся сама, кроткая и легкомысленная, преданная и кокетливая, задумчивая и страстная. Жозефина, склонная к «зигзагам любви», сотканная «из кружев и газа».

В начале книги она — безвестная креолка с Антильских островов, Золушка, которой еще только предстоит стать царицей бала. Впереди — несчастливый брак с Александром де Богарне, рождение детей — Евгении и Гортензии, встреча с Наполеоном Бонапартом, который страстно полюбит ее и принесет ей в дар Империю, а потом расстанется с ней, и — кто знает? — не утратит ли он тогда счастливую звезду, приносившую ему удачу.

---

Наполеон сражен. Как он осмелился гнать в дальнюю дорогу больную женщину? И несчастный молит о прощении: «Я так виноват перед тобой, что не знаю, как это искупить. Я обвинял тебя в том, что ты держишься за Париж, а ты больна! Прости меня, милая моя подруга: любовь, которую ты мне внушила, помутила мой разум, и мне больше не обрести его вновь. От такого недуга не исцеляются. Меня одолевают зловещие предчувствия: мне кажется, что я лишь увижу тебя, на два часа прижму к груди и мы умрем вместе. Кто за тобой ухаживает? Надеюсь, ты вызвала Гортензию».

С лихорадочным нетерпением Бонапарт ждет курьера Лесемпля, получившего приказ не задерживаться в Париже больше нескольких часов, которые понадобятся Жозефине, чтобы написать «десять страниц». Пусть она объяснит, что у нее теперь за болезнь. «Если это серьезно, я тут же отправлюсь в Париж».

Он просится в отпуск. Раз не может приехать она, он сам помчится к ней. На этот раз Париж встревожен всерьез. Выходит, что завоевание Италии зависит от родов Жозефины. Она должна ехать, пусть даже в сопровождении любовника. И Карно — безусловно, по просьбе Барраса — подписывает следующее адресованное мужу письмо:

«Директория, возражавшая против отъезда гражданки Бонапарт из опасения, как бы заботы, которыми ее окружит муж, не отвратили его от попечения о славе и благе отечества, решила, что означенная гражданка отправится в дорогу не раньше, чем будет взят Милан, Вы в Милане, и у нас нет больше возражений. Надеюсь, что мирт, которым она увенчает себя, не затмит лавров, которыми вас уже увенчала победа».

Милан был занят французскими войсками еще полтора месяца назад!

Жозефина наконец сдается. Она поедет! А пока она укладывает багаж, каждый день приходят все новые письма. Она читает их в перерывах между объятьями своего дорогого Ипполита. Бонапарт, успокоенный Карно, больше не заговаривает о разрыве и, кажется, влюблен еще сильней, чем раньше:

«Все мои помыслы сосредоточены в твоем алькове, постели, сердце. Твоя болезнь — вот что занимает меня ночью и днем. Я потерял аппетит, сон, интерес к дружбе, славе, отечеству. Ты, одна ты — остальной мир не существует для меня, как если б его вовсе не было. Я дорожу честью, потому что ею дорожишь ты., славой, потому что это тебе нравится; будь не так, я бросил бы все, лишь бы оказаться у твоих ног…»

«В постели, больная, ты еще красивей, интересней, восхитительней; ты бледна, взор твой затуманен. Когда же ты выздоровеешь? Если уж кому-нибудь из нас двоих суждено заболеть, то почему не мне? Я крепче и смелее, мне легче было бы переносить недуг. Судьба жестока: она разит меня в тебе. Единственное, что меня иногда утешает, — это мысль, что болезнь твоя зависит от судьбы, но зато ничто, даже она, не заставит меня пережить тебя».

Несчастный воображает, что жена, возможно, его ревнует! Ей, конечно, наплевать на ревность, и она, вероятно, улыбается, читая такой совет:

«Не забудь сказать мне в своем письме, милая моя подруга, что уверена в моей любви к тебе, любви, превосходящей все мыслимые пределы; что ты не сомневаешься, что любое мое мгновение посвящено тебе; что я никогда не провел и часа, не подумав о тебе; что мне никогда не приходило в голову помыслить о других женщинах; что все они в моих глазах лишены красоты, изящества, ума; что нравишься мне и поглощаешь всю мою душу только ты, ты целиком, какой я тебя вижу и какая ты есть…»

И на Святой Елене он еще осмелится сказать: «Подлинной любви не существует!»

Однако Бонапарт не в силах отделаться от мысли, что у жены есть любовник, который и удерживает ее в Париже: «Ты знаешь, что я никогда не потерплю, чтобы у тебя был любовник, и уж подавно не предложу тебе завести его. Увидеть его значило бы для меня то же, что прострелить ему сердце!»

Ни в одной из обеих записок в несколько строк, что она послала мужу за последний месяц, Жозефина еще не осмелилась признаться, что ее беременность была лишь воображаемой, и его по-прежнему умиляет мысль о ребенке, которого он хочет потому, что будет тогда рядом с ней: «Ребенок, такой же обворожительный, как его мама, скоро увидит свет и сможет долгие годы провести у тебя в объятиях. А я, несчастный, должен буду удовольствоваться одним днем. Целую тысячу раз твои глаза, губы, язык, все.

В чем тайна твоего обаяния, обожаемая женщина?»

Решительно, у меня муж, который заговаривается, — думает Жозефина.

Однако идти на попятный она больше не может. Баррас твердит ей: надо оставить Париж. Но для отъезда нужны деньги, У Жозефины же, как легко догадаться, одни долги. И тогда ей наносит визит один приятель, с которым она познакомилась еще до замужества во время игры в жмурки. Это Амлен, сын столоначальника в министерстве финансов, которого разорили новые времена. Он женат на Фортюне, товарке Розы по развлечениям, хорошенькой, молодой и бесстыдной двадцатилетней креолке, той самой, что мы видели, когда она, вывалив наружу грудь, прогуливалась по Елисейским полям. Амлен осведомляется у «генеральши», не может ли она чем-либо помочь им с женой.

— Почему бы вам не отправиться в Италию? — предлагает ему Жозефина. — Уверена, что по моей рекомендации Бонапарт что-нибудь для вас сделает.

Тот действительно написал ей недавно: «Если хочешь кого-нибудь пристроить, можешь прислать его сюда, я подберу ему место».

Несколькими неделями раньше Жозефина получила 1 О 000 франков комиссионных за поставку армии 20 000 одеял. Сделка потребовала от нее так мало усилий, что она надеется снова совершить такую же. «Одна общая для всех мысль, — говорит современник, — объединяла множество самых разных людей — жажда денег, и для того, чтобы их добыть, годились любые средства. Элегантнейшие женщины не брезговали сделками с поставщиками и соглашались хранить и предъявлять образцы товаров, на которых спекулировали они сами или их протеже, а в то время протекция добывалась лишь ценой раздела барышей».

Амлен тотчас передает своему приятелю Монгласу разговор, состоявшийся у него с супругой командующего Итальянской армией.

— Еду с тобой, — решает Монглас.

Поскольку Жозефина поинтересовалась у Амлена, не могут ли «компаньоны» ссудить ей 200 луи, они немедленно откликаются на ее просьбу, и, получив деньги, она тут же требует, чтобы Амлен сходил в бельевую лавку и подыскал ей английскую вуаль за 30 луи. Затем она назначает им встречу у г-жи де Реноден в Фонтенбло. Оттуда они отправятся в Италию, где она отрекомендует «компаньонов» своему мужу.

Жозефина обещала оказать такую же услугу и своему старинному поклоннику элегантному Жозефу Роббе де Лагранжу из Блезуа, приятелю Александра де Богарне. Ему в то время уже лет пятьдесят. Лагранж сделал больше, чем Амлен и Монглас: заинтересовав нескольких финансистов своими давними связями с экс-госпожой де Богарне, он основал компанию для финансирования поездки. Он отправился на улицу Шантрен и осведомился, почему «Роза» не отправляется в путь. Жозефина поостереглась рассказывать ему о 200 луи, полученных от Амлена и Монгласа.

— У меня нет денег на поездку, — вздохнула она.

— За ними дело не станет. Я готов ссудить вам пятьсот луи.

Она согласилась и, получив 500 луи, назначила былому поклоннику свидание там же, что и двум другим своим сообщникам:

— До встречи в Фонтенбло.

24 июня, «в крайней подавленности, заливаясь слезами и рыдая, как если бы шла на казнь», — сообщает нам один очевидец, — Жозефина после обеда, устроенного в честь ее Директорией, садится в берлину. Она собирается провести два дня в Фонтенбло у своего бывшего тестя Богарне и своей тетки г-жи де Реноден, которые сумели наконец узаконить свою связь… Вот г-жа де Реноден и стала маркизой!

А что же Бонапарт?

Он в это время пишет жене по несколько писем в день, но не решается их отправить: «Потому что они были слишком глупы… Да, это точное слово».

В самый день отъезда Жозефины, не зная, что она собралась уже в дорогу, он посылает ей следующие строки, которые она прочтет лишь много позже: «Наконец, моя несравненная мамочка, я открою тебе свой секрет: насмехайся надо мной, оставайся в Париже, заведи себе любовников и пусть об этом все знают, даже не пиши мне, — я буду любить тебя за это вдесятеро сильней…»

«Заведи себе любовников!»

С какой же стати ей стесняться? Вот почему в берлине, где поместились вместе с ней Жозеф и Жюно, прямо перед ней и касаясь коленями ее колен, едет Ипполит.

Она увозит любовника с собой.

* * *

Вечером 30 июня, в четверг, Бонапарт прибывает во Флоренцию. Его ждет курьер. Он привез письмо от Жозефа, сообщающего брату о скором приезде Жозефины.

— Бертье[123], — кричит он, обезумев от счастья, — Бертье, она едет. Вы слышите, она едет. Я же знал, что в конце концов она решится.

И он приказывает Мармону выехать навстречу его жене. Главное, чтобы король Сардинский[124], когда она поедет через его владения, принял ее с почестями, подобающими монархине.