Нелли Шульман - Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая

• Название: Вельяминовы.Дорога на восток.Книга вторая
• Автор: Нелли Шульман
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Скоро увидимся, милая сестричка!»

Мадлен вздохнула. Пройдя на кухню, поцеловав неровные, неаккуратные строки, она бросила

письмо в очаг. Тлевшее пламя вспыхнуло, и девушка горько подумала:

-Даже письма от брата - и то нельзя хранить…, А что будет если они, - Мадлен кинула взгляд в

сторону окна, - узнают об оружии? А как узнать? - она пожала плечами. В кладовой Мадлен взяла

две картофелины. «Ко мне никто не ходит. Мы с тетей затворницами жили, а как она умерла , - я и

на рынке почти не появляюсь, а уж тем более на улицах».

Девушка стала мыть картошку в миске. Внезапно покачнувшись, она присела на табурет.

-Если бы я тогда не поехала в имение к тете, - вспомнила Мадлен, - прошлым летом ...Со мной

ведь случилось бы то же, что и с остальными сестрами. Как его земля еще носит, этого Деметра -

закрыл все церкви, монастыри, священников и монахинь утопил в реке…. Господи, упокой души

невинно убиенных, - она перекрестилась и стала аккуратно чистить старые клубни.

Поставив картошку вариться, Мадлен вернулась в свою келью. Опустившись на колени, она взяла

четки: «Господи, дай приют душе отца моего, и душе младшего брата моего, Франсуа. Не оставляй

своей милостью брата моего Жюля, что сражается за его величество и нашу веру».

Она присела к столу и раскрыла большую, семейную Библию. Пролистав страницы, Мадлен

вгляделась в тонкий, изящный почерк отца. Перед ним шли страницы выцветших каракулей.

Девушка вспомнила ласковый голос: «Здесь со времен короля Генриха Наваррского сведения. Все,

что до этого было - в наших архивах, в замке. Там документы еще первого де Монтреваля. Он

служил оруженосцем у герцога Жана Рыжего».

-В замке, - горько повторила Мадлен. «Ничего не осталось, одни развалины».

-1 июня 1770 года, - читала она, - Господь даровал нам первенца, девочку, в святом крещении

Мадлен-Камиллу-Мари, маркизу де Монтреваль».

Ниже было приписано: «18 августа 1780 года. Наша милая Мадлен приняла покрывало

послушницы в монастыре клариссинок. Пусть дарует ей Господь уверенность и твердость на ее

святом пути!»

-Я бы уже и обеты произнесла, - тихо сказала Мадлен. «Еще год назад собиралась…, А теперь..., -

она подняла голову и подышала, стараясь не капнуть слезами на страницу.

Внизу почерк отца сменялся другим. Чернила были более свежими.

-20 ноября 1792 года, - читала Мадлен свои записи. «Жан-Николя-Мари-Огюстен, маркиз де

Монтреваль, казнен на площади де Лис, в Ренне, по обвинению в поддержке

контрреволюционеров. Сорока семи лет от роду».

«23 декабря 1793 года, Франсуа-Северин-Мари, маркиз де Монтреваль, старший сын означенного

- пал в битве при Савене, защищая короля и святую церковь. Девятнадцати лет от роду».

Мадлен все-таки расплакалась. Слезы падали на подол серого платья, и она всхлипнула: «Хорошо,

что мама не дожила».

Девушка поднялась. Сняв горшок с треноги, Мадлен полила вареную картошку конопляным

маслом и посыпала солью. Она ела медленно, изредка, бережно, откусывая от краюшки черного

хлеба, - как едят давно и привычно голодные люди.

Убрав за собой, Мадлен вернулась в келью. Взяв четки, девушка зашептала: «Credo in Deum Patrem

omnipotentem, Creatorem caeli et terrae…». За окном сеял мелкий, надоедливый, серый дождь.

Листья деревьев были покрыты каплями воды, в лесу пахло свежей травой - весенний, легкий,

свежий запах. Птица вспорхнула с ветки, заслышав мягкий стук копыт лошадей, капли сорвались

вниз. Элиза, ойкнув, отерла лицо. Она обернулась, и помахала рукой: «Зачем они нас только

провожают? Можно подумать, мы в первый раз в Ренн идем».

Девочка была в холщовых штанах, куртке и деревянных сабо. Она почесала коротко стриженые,

испачканные сажей, белокурые волосы и присела - из травы высовывалась мордочка ежа.

-Какой хорошенький! - восторженно сказала Элиза. «Иди спать, утро на дворе, - велела она. Жюль,

что шел вслед за ней, рассмеялся: «Тут раньше медведи жили. Давно еще, во времена моих

предков. Когда герцог Жан Рыжий Бретанью правил, в тринадцатом веке».

-И этот лес весь твой, - Элиза огляделась. Лес был бескрайним, густым, уходившим вдаль. Она

услышала где-то справа легкий шорох. «Это кабаны, - Жюль склонил русоволосую голову набок, -

тоже - спать идут. Мама и дети, - он нежно улыбнулся. «Нашего тут - только тот лес, что вокруг

озера. Остальное все его величеству принадлежит».

-Все равно много, - заметила Элиза.

-Хотя у нас в Англии тоже земли много, но ее крестьяне арендуют. В Оксфордшире у нас есть лес,

но там только олени живут, и лисы. И у нас дом на озере есть, на западе. Мы туда ездили, когда я

еще маленькая была. С папой, - он помолчала . Жюль отозвался: «Меня и Франсуа…- он запнулся, -

папа тоже учил рыбу ловить…, До всего этого, - он повел рукой. Элиза подумала: «Бедный. Совсем

сирота. Одна старшая сестра осталась, и та почти монахиня. Господи, сделай так, чтобы мы с

мамочкой спокойно уехали в Англию. Мамочка сказала - в конце лета проберемся к побережью.

Попробуем там найти каких-нибудь рыбаков. Деньги у нас теперь есть».

Жюль вытащил из кармана своей куртки бечевку с крючком: «Мы с тобой тоже рыбу половим. Тут

два дня пути до Ренна, не голодать же нам. А у крестьян брать грех, это воровство. Они сами

недоедают».

Элиза услышала свист. Обернувшись, девочка остановилась. Мать и де Шаретт подъезжали к ним.

Мать была в мужском наряде - простой, рабочей, суконной блузе и штанах. Коротко стриженые,

бронзовые волосы отливали золотом в свете утреннего солнца. Марта спешилась, передав

генералу поводья: «Вы там осторожней, пожалуйста. Жюль увидит сестру, разведаете - сколько

солдат сейчас в городе, куда Деметр их отправлять собирается, и сразу назад».

-Конечно, мамочка, - Элиза, на мгновение, прижалась к ней. Марта, перекрестив детей, вздохнула:

«Господи, каждый раз, как уходит она - сердце ноет. А что делать, мне в городе появляться нельзя,

а уж тем более - генералу».

-Не беспокойтесь, ваша светлость, - весело сказал Жюль. Марта, потрепала его волосы:

-Ты тоже, господин маркиз, - не лезь на рожон, как говорится. Ты в Ренне вырос. Еще узнают, не

приведи Господь.

Жюль сплюнул на землю. Мальчик, на бретонском ответил: « Petra zo ganeoc'h? E Plogoneg emaon o

chom bremañ».

-Из Плогоннека, так из Плогоннека, - усмехнулась Марта. «И еще ты спросил: «Что это со мной?»

-Отлично, ваша светлость, - похвалил ее Жюль. Дети, скользнув в кусты, скрылись в лесу.

-Помочь? - спросил де Шаретт, но Марта уже сидела в седле. Забрав у него поводья, женщина

вздохнула: «Не стоило бы их одних отпускать, месье де Шаретт».

-Разве я сам не знаю? - хмуро ответил ей генерал. Он был в холщовой куртке крестьянина, темные,

чуть побитые сединой, кудрявые волосы шевелил ветер. Де Шаретт тронул лошадь с места:

-Только разве лучше будет, если Жюля убьют? Он последний из рода де Монтревалей, ваша

светлость. Шесть сотен лет уже этому имени. И так - отцу голову отрубили, старший брат погиб…,

А если бы я Жюля при себе не держал, он бы тоже в бой полез, мальчишка горячий. Вы же Элизу

от себя не отпускаете.

Марта помолчала: «Все это верно, но, месье де Шаретт - дети есть дети. Давайте я Жюля с собой в

Англию заберу».

Он искоса посмотрел на ее твердый, упрямый подбородок, на тонкие морщины по углам

красивого рта. Генерал отчаянно, тоскливо проговорил: «Ваша светлость...»

Марта подняла руку: «Месье де Шаретт, не надо об этом. Я вам еще зимой сказала - я вас не

люблю, и никогда не полюблю. А что я вам помогаю, женский отряд сколотила, - она усмехнулась,

- так я без дела сидеть не хочу, вот и все».

Он внезапно, круто развернул недовольно заржавшего коня и перегородил узкую, лесную

тропинку. Ее зеленые глаза взглянули на него - прямо и твердо: «Месье де Шаретт, вы дворянин,

вы не позволите себе…»

Генерал вздохнул и сжал зубы: «Знаете, как эта долина называется, ваша светлость?»

-Жюль мне рассказывал, - улыбнулась Марта. «И я читала легенды, месье де Шаретт. Я не фея

Моргана, а вы - не тот несчастный рыцарь, которого она сослала в Долину без возврата. Время

короля Артура давно миновало, генерал».

-Она, должно быть, была похожа на вас, - пробормотал де Шаретт. «Волшебница Морган.

Простите, ваша светлость…»

Марта, на мгновение, прикоснулась к его руке и он вздрогнул: «Не надо, пожалуйста. Уж лучше

будьте немилосердны, так легче. Вы, я слышал, собираетесь кое-кого сегодня ночью навестить?»

-Да, - они доехали до развилки лесных дорог и остановились.

-Кюре из Брезонвиля приходил, исповедовать нас, - Марта помолчала, - говорит, там у них отряд

республиканский встал лагерем. Небольшой, человек пятьдесят. Церковь закрыли, дом