Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера

• Название: Записки бывшего милиционера
• Автор: Эдуард Скляров
• Издательство: Правда Севера
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-85879-908-5

Настоящие записки, названные как «Записки бывшего милиционера», являются не литературным, а кратким документальным описанием моей жизни, и то только в той части, которая запомнилась мне самому или о которой я узнал из документов, прочих бумаг и рассказов других людей, и не только милицейского периода, которому отдано почти тридцать лет собственной жизни.

Когда задумывались «Записки…» — а это было достаточно давно, — тогда и родилось их название, и мне казалось, что милицейский период моей жизни — это самое важное и единственное, что достойно описания. Но в последующие годы в моей «милицейской» голове под влиянием новых жизненных событий и обстоятельств произошли такие переоценки всего и вся, что теперь я твёрдо знаю: милицейский период — это далеко не самое главное в моей жизни. Главным является вообще вся жизнь, со всеми её взлётами и падениями; а то, что ранее казалось мелким и незначительным, на самом деле не менее важно, чем служба в милиции. Другое дело, что какие-то периоды, какие-то события хотелось бы прожить по-иному. Но, увы, двух жизней не бывает.

---

Ночевали в клубе «с комфортом», спали на толстых подшивках газет.

15.07.1984. Подъём в 8.00, утренний моцион, горячий чай. В густом тумане совершили переход до пристани. Так в тумане и сфотографировали по пути живописную церквушку в Большой Нисогоре.

Ожидая теплоход и рассчитывая на русскую «точность», начали разжигать костёр на берегу недалеко от борта танкера с ГСМ, чем вызвали сильный переполох у всей команды, которая с криками отогнала нас прочь. Но мы всё-таки разожгли костёр в сторонке. Но надежды на русскую «точность» не оправдались — «Зарница» подошла точно в срок.

Добрались до деревни Кельмчегоры, высадились и прошли две деревни пешком, остановились у колодца с журавлём и уселись отдохнуть. Тут-то мне и пришла в голову мысль о дневнике путешествия. В результате появился этот опус, который мы писали по очереди под общую диктовку.

Здесь же опять представилась возможность познакомиться с местным жителем в лице хронического алкоголика с отёкшей и заросшей «фотографией», торчащими во все стороны волосами, с видом, как будто его переехал трактор. Он не переставая, как попугай повторял свою, видимо, любимую пословицу: «У кого глотка большая и ржавая, у того на опохмелку и для промывания не остаётся», — и при этом ухитрился проинформировать нас, что послал своего друга за 15 километров за «горючим» и ждёт его с нетерпением.

Здесь же попытались купить у местных жителей картошку, но нам её дали бесплатно.

В 14.00 уселись на «Зарницу», добрались на ней до деревни Юромы, которую мы обозвали Юрмалой, имея в виду известный прибалтийский курорт. В «Юрмале» нас должен был ждать единственный на всё лешуконское побережье Мезени участковый инспектор Анатолий Дмитриевич Окулов. С трудом пройдя по нечистотам, которыми были обложены все улицы, добрались до его дома, где вместо долгожданного приюта с банькой и обедом нас встретила молодая, худая, истеричная жена участкового, на все наши вопросы отвечающая визгливым голосом «уехал», «не знаю, когда вернётся», одновременно ругая и затыкая рты своим мальцам, пытавшимся, по своей неопытности, сказать, где прячется от нас их папа. На вопрос: «Где можно достать хлеба?» — от неё был один ответ: «Не знаю». Таким приёмом мы были огорошены, тем более что у нас не осталось продуктов и мы простодушно рассчитывали на помощь участкового. Пекарня, в которую отослала нас жена участкового, оказалась закрытой, о чём она отлично знала. Несолоно хлебавши в раздумье мы отправились на берег и тут набрели на молодого мужичка с толстым пузом, который, видимо, представлял местную знать. Долго он водил нас по домам в поисках продавцов, чтобы можно было отовариться продуктами. Так никого и не нашли. Просто удивительно, как в деревне с двумя десятками домов, где всё на виду, можно так хорошо спрятаться. Пришлось взывать к помощи населения, которое, в лице местного старичка, с удовольствием и бесплатно дало нам хлеба и картошки.

Коварство участкового толкнуло нас на подвиг — идти пешком до Кесломы. Путь — 17 километров. Прошли один и у деревни Некрасовки увидели катер «Путейский», который расставлял по реке новые бакены и шёл со стороны Кесломы. По поводу катера у нас родилась полуфантастическая идея — добраться на нём до Кесломы. Наш посланец (Николай) двинулся на разговор с бутылкой водки — и это решило всё. Мы тут же побежали на катер, помогли команде сбросить на своё прежнее место старый буй и погрузить новый — его ещё надо было привести в рабочее состояние, а команде не терпелось насладиться содержимым бутылки — и отправились в Кеслому. На борту нас угостили славной похлёбкой, чаем и с комфортом доставили до места.

Здесь мы закупили в магазине продукты и с этим добром отправились на местную достопримечательность — мельницу, вернее, на то, что от неё осталось. После обеда сфотографировались и на десерт открыли баночку, судя по этикетке, сливового компота. На самом деле банка была наполнена резаными яблоками.

Здесь же, в Кесломе, мы выяснили, что вчера прошли мимо интереснейшего старинного кладбища с множеством разных старинных огромных крестов в деревне Заозерье. Долго сожалели об этом. В этой деревне мы обратили внимание только на дома, фронтоны которых были ярко расписаны.

Лесом пошли на берег, где решили поставить палатку. По дороге набрали белых грибов. Причём набрали столько, что запретили себе смотреть по сторонам, так как грибы некуда было складывать. Сварили грибной суп, поужинали. Стемнело.

Спать улеглись в палатке под барабанный стук дождя, который шёл всю ночь, но палатка испытание выдержала.

16.07.1984. Встали в 6.00 по громогласной команде Николая. С большими усилиями развели костёр из мокрых веток, напились чая и решили идти пешком до деревни Палуги, которую мы обозвали Палангой. Пять километров до «Паланги» мы протопали довольно бодро за 50 минут, несмотря на наши тяжёлые рюкзаки. Деревушка оказалась довольно приятной, с удобной смотровой площадкой с горы на реку. На площадке стояли стулья из клуба, на которых мы и расположились. Поскольку где-то здесь должен был быть обетный крест с интересными аббревиатурами типа ДДДД («делать добро — дьяволу досада»), ББББ и другими, мы отправились на его поиски (как ни странно, Николай от поисков отказался) и нашли крест уже через 15 минут. Он стоял в часовенке с чисто вымытым полом. На кресте висели неношеные вещи: детские трусы, майки, женские головные платки и другие (всего 11 штук). Как потом мы узнали, на такой крест, согласно местному обычаю, вещи вешали родственники тяжело больных людей, чтобы они быстрее выздоравливали.

Во второй половине дня на «Зарнице» мы добрались до деревни Азаполье — первой деревни Мезенского района, где сразу же нашли Антонину Даниловну Шульгину, о которой нам сказал участковый Листов в Лешуконском РОВД (это его сестра). Выяснилось, что в Азаполье не осталось ни одной старой мельницы, а недавно сгорели и старинные амбары. Антонина Даниловна накормила нас варёной картошкой, напоила вкуснейшим чаем с шанежками. Потом, проходя по деревне, мы обратили внимание, что на многих домах прибито по две-четыре звёздочки. Это означало количество членов семьи, погибших на войне.

Племянник Шульгиной быстренько нашёл нам паренька (молодого учителя), согласившегося перевезти нас через реку в деревню Целегору. Перед нашим отъездом к Шульгиной явилась древняя старушка, которая старинным говором успела поведать нам, что раньше, до коллективизации, в Азаполье было двадцать ветряных мельниц, в каждом дворе был скот, мужики сами сеяли рожь, выращивали картофель, а теперь некому работать, а кто есть, работать не хочет, и на всю деревню теперь только две коровы. Вот такая стала жизнь.

В Целегоре ничего интересного не оказалось, решили идти пешком до деревни Погорелец и зашли в сельсовет, чтобы узнать более удобную дорогу. В сельсовете на нас с подозрением воззрились и стали задавать вопросы типа кто мы, откуда, знаем ли, что здесь пограничный режим и т. п. Короче, мы вызвали подозрение и ответа на свой вопрос не получили. Собрались на берегу, стали обсуждать предстоящий пеший путь. Вдруг подошёл один из сельсоветских мужиков и предложил подвезти нас до Погорельца на машине. Выехали через 1–1,5 часа, быстро домчались до деревни, осмотрели и сфотографировали три мельницы (вернее, остатки от них) и на этой же машине поехали в деревню Нижние Березники. Мужик, который нас вёз, оказался секретарём Мезенского райисполкома, бывший районный прокурор Киселёв.

В Нижних Березниках мы с ним распрощались, пошли смотреть местную достопримечательность — обетный крест, который был обвешан огромным количеством носильных вещей (юбки, блузки, рубашки, штаны, новая обувь парами и т. д. и т. п.). Дальше отправились по дороге в сторону деревни Городок в поисках места привала, но через 1–1,5 километра нас догнал трактор с тележкой, который мы остановили, решив, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Тракторист согласился подбросить нас до Городка. Ехали на куче мха в тележке всего 30 минут. Осмотрели очередной резной крест (без барахла), переправились на другой берег для ночлега, так как в деревне ничего подходящего для этой цели не обнаружили.

Выбрали место, поставили палатку, сварили суп. Заканчивая готовить ужин, мы заметили женщину, которая решительно шла в нашу сторону, и мы немного струхнули, опасаясь, что придётся рассчитываться за дрова и сено. Женщина подошла — и мы сразу же поняли, что это яркий представитель клиентуры Силинского-Лухнёва (приёмника-распределителя для бродяг в Архангельске). Это была крайне опустившаяся, спившаяся женщина, бродившая по покосам, видимо, в поисках выпивки, хлеба и ночлега. Для начала она попросила прикурить и, решив втереться в доверие, начала «светский разговор» вроде того, что все тут местные пьют по пятнадцать дней и не работают, а вот мы, в том числе и она, «не такие». Пожаловалась, что три дня не может вернуться в деревню, так как нет лодки, просила продать буханку хлеба. Одним словом, мы дали ей кусок хлеба и «вежливо попросили» её исчезнуть.