Карен Армстронг - Библия: Биография книги

• Название: Библия: Биография книги
• Автор: Карен Армстронг
• Издательство: АСТ
• Жанр: Религиоведение
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-049441-5

Библия. Книга Книг христианства.

Что мы знаем о Библии, об истории её создания и подлинном, древнем её значении? Как трактуют современные учёные библейскую «историю Творения»? Почему идеологический и этический посылы Ветхого и Нового Завета так разнятся друг с другом? Какие изменения претерпела Библия в процессе многочисленных переводов?

Вот лишь немногие вопросы, на которые отвечает известный историк и теолог Карен Армстронг…

---

Христианский пешер был духовной дисциплиной, в основе которой лежало горе и недоумение, которое обращалось напрямую к сердцу, заставляя его гореть. Христиане собирались «по двое и по трое» и обсуждали, каким образом Закон и Пророки связаны с историей Иисуса. В процессе этого совместного общения тексты «открывались» и позволяли испытать мгновенное чувство вдохновенного прозрения. Оно проходило, подобно тому, как исчез, будучи узнанным, Иисус, но впоследствии очевидные противоречия соединялись в мистическом ощущении цельности. Образ незнакомца играл здесь важнейшую роль. Открывшись тому, кого они видели впервые, апостолы совершили акт веры (пистис). В экклесии Луки евреи и иноверцы поняли, что, обращаясь к «другому», они обретали Шхину, которую всё в большей степени отождествляли со своим мессией, с Христом.

В ряде церквей в Малой Азии создавалось иное понимание Иисуса, которое представлено в Евангелии и трёх посланиях, приписываемых Иоанну, а также в эсхатологической книге Откровения. Все эти «Иоанновы» тексты видят в Иисусе воплощение Логоса, сошедшего на землю, как последнее откровение Бога[230]. Иисус был агнец Божий, искупительная жертва, берущая на себя все грехи мира, подобно ягнёнку, которого приносили в жертву в ходе ритуала в храме во время празднования Песаха, еврейской Пасхи[231]. Прихожане этих церквей считали своим наиглавнейшим долгом любить друг друга[232], но они не пытались проповедовать чужим. Члены этой общины ощущали себя осаждёнными и сплотившимися в противостоянии «миру»[233]. Всё существующее, казалось, разделилось на борющиеся противоположности: свет против тьмы, мир против духа, жизнь против смерти и добро против зла. В недавнем прошлом религиозные общины пережили болезненный раскол: некоторые из прихожан сочли, что их учения «несносны» и «не ходили более с Иисусом»[234]. Верные смотрели на этих отступников как на «антихристов», исполненных убийственной ненависти к мессии[235].

Члены этой христианской секты были убеждены в исключительности своей правоты и в том, что весь мир ополчился против них[236]. Евангелие от Иоанна было в первую очередь обращено к «группе своих», имевшей систему символов, непонятную непосвящённым. Иисус постоянно вынужден напоминать «евреям», что они будут искать Его и не найдут: «где буду Я, туда вы не можете прийти»[237]. Его аудитория постоянно ощущала себя сбитой с толку, но, поскольку Иисус был последним откровением Бога миру, это неприятие было приговором: те, кто отвергает его — дети дьявола, они останутся во тьме.

По мнению Иоанна, с иудаизмом было покончено раз и навсегда. Он систематически описывает, как Иисус замещает собой практически все главные откровения Бога Израилю. Отныне именно в воскресшем Логосе евреи обретут присутствие божества: Иисус-Логос возьмёт на себя функцию разрушенного храма и станет тем местом, где евреи смогут ощутить божественное присутствие[238]. Когда он вышел из храма, Шхина ушла с ним[239]. Когда он праздновал праздник Суккот, во время которого, согласно церемонии, совершается возлияние воды на жертвенник и зажигаются огромные храмовые светильники, Иисус — подобно Премудрости — воскликнул, что Он — живая вода и свет миру[240]. Во время Праздника Опресноков Он сказал, что это Он — «хлеб жизни». Он не только более велик, чем Моисей[241]и Авраам, — Он воплощает в себе божественное присутствие: у него хватило духу произнести запретное имя Бога: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь [Ани вахо]»[242]. В отличие от евангелистов-синоптиков, Иоанн ни разу не показывает Иисуса призывающим язычников. Экклесия Иоанна, вероятно, в начале целиком состояла из евреев, а отступниками, вероятно, стали те евреи-христиане, которые сочли это спорное и, возможно, кощунственное учение о Христе «несносным»[243].

В книге Откровения проявляется горечь, свойственная христианству Иоанна. Здесь тот дуализм, который был повторяющимся мотивом в Евангелии от Иоанна, превращается в космических масштабов битву между силами добра и зла. Сатана и его когорты атакуют архангела Михаила и ангельское воинство на небесах, в то время как нечестивцы нападают на праведников на земле. Общине, пребывающей в смятении, казалось, что зло одолевает, но Иоанн Патмосский, автор Откровения, утверждал, что Бог вмешается в решающий момент и одержит победу над их врагами. Иоанн получил особое «откровение» (апокалипсис), которое «обнажило» истинное состояние дел, дабы верные узнали, как им вести себя в последние дни. Предвестником апокалипсиса был страх, возвращавшийся снова и снова: христианская экклесия опасалась и Римской империи, и местных еврейских общин, и других, конкурирующих христианских. Но, уверял их автор Откровения, в конце концов Сатана наделит властью Зверя, который поднимется из глубин моря и потребует, чтобы все поклонились ему. Затем придёт агнец, чтобы спасти мир. И, несмотря на появление Вавилона, великой блудницы, упившейся кровью христианских мучеников, ангелы прольют на землю семь ужасных кар — семь чаш гнева Божия, и Слово примчится на битву на белом коне, чтобы победить Зверя и бросить его в огненное озеро. Тысячу лет Иисус будет править на земле вместе со своими святыми, но затем Бог освободит Сатану из тюрьмы. И снова будут битвы и разрушение до тех пор, пока не воцарится мир, и Новый Иерусалим не спустится с небес, как невеста, чтобы встретить агнца.

Подобно всем Иоанновым писаниям, Откровение намеренно затруднено для понимания, его символы неясны для непосвящённых. Это жестокая книга и, как мы увидим, она будет привлекать тех людей, которые, подобно прихожанам Иоанновых церквей, будут чувствовать себя отчуждёнными и обиженными. Многое в ней казалось спорным, и некоторые христиане неохотно включали её в канон. Но всё же в итоге редакторы поместили её в конце Нового Завета, и она стала торжествующим завершением их толкования еврейских Писаний. Она преображала исторический рассказ о становлении христианства в рассказ об апокалипсисе, ориентированный в будущее. Новый Иерусалим придаёт на смену старому: «Храма же я не видел в нём, ибо Господь Бог Вседержитель — храм его, и Агнец». Иудаизм и самые священные его символы были заменены победоносным, воинственным христианством[244].

Тема ненависти проходит нитью сквозь весь Новый Завет. Неточно было бы назвать христианские писания антисемитскими, ведь сами его авторы были евреями, но многие из них разочаровались в еврейской религии. Павел не разделял враждебности, направленной против иудаизма, но значительная часть Нового Завета отражает широко распространившееся подозрение, тревогу и беспокойство, свойственные периоду, непосредственно следовавшему за разрушением храма, когда евреи переживали такой горестный раскол. В своём стремлении проповедовать миру язычников авторы синоптических евангелий слишком поспешно освобождали римлян от всякой ответственности за казнь Иисуса и всё более резко утверждали, что евреи должны принять вину на себя. Даже Лука, имевший самое положительное мнение об иудаизме, ясно дал понять, что есть добрый Израиль (представленный последователями Иисуса) и «дурной Израиль», который олицетворяет самодовольный фарисей[245]. В евангелиях от Матфея и от Иоанна это предубеждение стало ещё более сильно. Матфей заставил толпу евреев кричать «кровь Его на нас и на детях наших»[246], — слова, в течение многих столетий провоцировавшие погромы, которые сделали антисемитизм неизлечимой болезнью всей Европы.

Матфей особенно невзлюбил фарисеев. Они были самовлюблёнными лицемерами, озабоченными строгим соблюдением буквы закона и полностью пренебрегающими его духом. Они были «вожди слепые» и «порождения ехиднины», фанатики, стремящиеся разрушить христианские церкви[247]. Иоанн также заклеймил фарисеев как людей злобных, жестоких и хронически приверженных к греху. Именно фарисеи собирали сведения против Иисуса и подстроили Его смерть[248]. Откуда эта язвительная ненависть к фарисеям? После разрушения храма христиане первыми предприняли совместные усилия, чтобы стать голосом истинного Израиля, и поначалу у них, по-видимому, не было сколько-нибудь значимых соперников. Но к 80–90 гг. христиане с неудовольствием осознали, что происходит нечто необыкновенное: фарисеи переживали удивительное возрождение.

Глава IV Мидраш

Рассказывают, что в последние дни осады Иерусалима рабби Иоханан бен Заккай, духовный лидер фарисеев, спрятался в заколоченном гробу и был в таком виде вынесен из города, чтобы миновать караулы зилотов, охранявших все городские ворота. С самого начала и до конца войны он много раз утверждал, что восстание против Рима не только бесполезно, но и самоубийственно, а сохранение религии важнее, чем политическая независимость. Оказавшись за пределами города, рабби направился в римский лагерь и упросил римского полководца Веспасиана пощадить прибрежный город Явне к юго-западу от Иерусалима, чтобы он стал надёжным пристанищем для еврейский учёных. После разрушения Иерусалима и храма фарисеи, писцы и священники начали собираться в Явне, который за шестьдесят с лишним лет стал центром выдающегося религиозного единения. Впечатляющая история побега рабби Иоха нана имеет очевидные апокрифические черты, но яркий образ раввина, встающего из гроба за стенами обречённого города, был пророческим, так как Явне обеспечил возрождение нового храма иудаизма из руин старого.