Маргарита Бычкова - Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика

• Название: Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика
• Автор: Маргарита Бычкова
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-91791-179-3

Книга содержит работы видного историка Маргариты Евгеньевны Бычковой 1970–2000-х гг. Они впервые собраны вместе и посвящены проблемам формирования правящих классов Русского государства и Великого княжества Литовского, генеалогии и геральдике дворянства XVI–XVII вв.

Архивные поиски позволили автору ввести в научный оборот важные исторические источники, публикация которых сопровождается скрупулезным источниковедческим исследованием.

---

Значительный комплекс генеалогических работ написан им в 1930 г., причем часть этих исследований тематически связана с подготовкой книги «Село и деревня в Северо-Восточной Руси». Большинство очерков посвящено мелким землевладельцам, чьи села отошли к Калязину монастырю (Клобурниковы, Мерлины, Пивовы, Жуковы, Карабузины, Астафьевы, Игнатьевы, Спешневы, Гавреневы, Азарьины, Комнины, Сатины)[130]. Взятые вместе, эти очерки освещают историю землевладения этого монастыря в XV – XVI вв. Все они были законченными работами, где основное внимание уделено истории отдельных сел, их переходу от частных землевладельцев к монастырю. Каждый очерк снабжен родословной таблицей, некоторые имеют карты-схемы земельных владений. Практически отсутствует история службы вотчинников, если она не связана с Калязиным монастырем.

К апрелю – июню 1930 г. относятся и три исследования, вошедшие позднее в монографию «Феодальное землевладение в Северо-Восточной Руси»[131], о вотчине боярского рода Квашниных и о рядовых землевладельцах Ворониных и Головкиных.

К 1931–1932 гг. принадлежат первые варианты родословий потомков Редеги, Ратши, Бяконта и Всеволожей-Заболоцких, Сабуровых и, очевидно, Воронцовых-Вельяминовых; не датированы очерки Басенковых, Воронцовых, Хвостовых, Беклемишевых, Овцыных, Кутузовых, Волынских, два варианта истории Сорокоумовых-Глебовых, Ховриных, Морозовых, Оболенских князей; только очерк о роде Порховских имеет дату 1940 г.[132]

Таким образом, до 1940 г. Веселовский написал первые, а иногда окончательные варианты истории большинства родов, представители которых играли ведущую роль в жизни Русского государства XV– XVI вв.

В истории создания этих работ выявилась исследовательская самобытность Веселовского. Многочисленные черновые заметки по истории семей (князей Ростовских, Оболенских, Стародубских, Ярославских, Суздальских и среди них отдельно Шуйских и т. д.[133]) показывают, что автор писал их часто не с целью воссоздания истории рода, а для сбора и обобщения известий о службе, переселениях, опалах и других вопросах истории XVI в.

Такая связь генеалогии с решением задач конкретного исследования отразилась на определении этой дисциплины, которое у Веселовского менялось с годами. Мысль о необходимости изучения истории отдельных семей возникает у него одновременно в связи с вопросами как истории феодального землевладения, так и политической жизни. В первом случае «в 100–150 московских уездах быстро созревала новая социальная сила, шедшая на смену и боярству и монастырю – то поместное служилое дворянство, которому суждено было за одно-два человеческих поколения (1563–1619 гг.) разрушить феодальные твердыни боярских вотчин»[134]. Во втором, по мнению Веселовского, при создании единого Русского государства Москва сыграла свою роль в вопросе «об образовании боярства и служилого класса вообще», что представлялось автору «менее ясным и более сложным», чем «роль Москвы в объединении русских княжеств»[135].

Поэтому, когда Веселовский приступил к систематическому исследованию «происхождения, состава и социальной природы класса служилых землевладельцев», ему казалось наиболее правильным «начать с настойчивого и терпеливого собирания и изучения фактов, чтобы на основании их строить дальнейшие обобщения…»[136]. Для решения вопросов истории землевладения, по мнению Веселовского, генеалогические материалы, подвергнутые «тщательной критике в своих показаниях и соединенные с другими источниками», «приобретают первостепенное значение»[137]. Хотя Веселовский еще не дает определения генеалогии, в этих высказываниях проскальзывает мысль, что она является источником исторического исследования[138].

В курсе лекций, прочитанном в 1939 г. в Московском государственном историко-архивном институте, Веселовский уже четко определяет генеалогию как вспомогательную дисциплину: «Генеа логия как производное от греческого языка буквально означает родословие, т. е. она устанавливает родственные связи лиц, действовавших на исторической арене»[139]. Далее, развивая задачи генеалогии, автор подчеркивал, что она занимается не историей родовитых людей, но вообще родственными отношениями отдельных лиц. Для феодального периода она наиболее важна, так как тогда люди больше чувствовали принадлежность к одному роду. В этой же лекции Веселовский впервые в советской историографии отметил, что генеалогия может существенно помочь при исследовании вопросов истории крестьянства[140]. Однако эта проблема была поставлена автором лишь в плане пожелания.

Позднее, в 1945 г., Веселовский развил определение генеалогии, показал необходимость ее использования в историческом исследовании. «Может показаться несколько неожиданным, – писал он, – что приходится говорить о генеалогии как о новом источнике для эпохи Грозного. Объясняется это тем, что эта важная историческая вспомогательная дисциплина всегда была у историков в большом пренебрежении. Немногочисленные генеалоги, большей частью любители, а не ученые, не обладали достаточными познаниями в истории и не увязывали своих занятий с запросами исторической науки, а историки находили возможным обходиться без генеалогических данных даже в таких вопросах, освещение которых без помощи генеалогии совершенно невозможно»[141].

Мы видим, что первоначально Веселовский не разграничивал генеалогию как историческую дисциплину и генеалогические материалы. Последние являлись для него источником осмысления истории феодального землевладения, как это наблюдается в первых очерках о мелких землевладельцах, не вошедших в монографию. Потом, накопив значительный фактический материал, он пришел к выводу о необходимости предварительного генеалогического исследования при решении конкретных вопросов истории России. Поэтому поздние работы Веселовского, посвященные решению проблем социальной и политической истории России, часто написаны в форме генеалогического очерка.

Изучение истории землевладения, задуманное автором, требовало систематического сбора материалов о всех вотчинниках. И за выполнение этой в сущности непосильной для одного человека работы принялся Веселовский. В его архиве собраны известия по истории нескольких сотен княжеских и боярских родов.

Генеалогические заготовки Веселовского разнообразны по виду (выписки, родословные таблицы, поколенные росписи и др.) и представляют значительный комплекс записей, иногда несистематизированных, иногда оформленных в виде справочников. Они позволяют проследить этапы генеалогического исследования автора, начиная с первых черновых выписок и кончая созданием монографических очерков.

В своих поисках Веселовский шел от задач исторического исследования или от источника. Он собирал систематические сведения подряд о всех княжеских и боярских фамилиях, не ограничиваясь выделенным кругом родов. В этом его принципиальное отличие от старой школы русских генеалогов, которые предварительно выбирали для своих изысканий определенные фамилии.

О таком начале работы говорят черновые тетради в четвертку, где в правом углу одним почерком и чернилами выписаны фамилии в алфавитном порядке. Позднее из самых разнообразных памятников на эти листы заносились сведения о лицах каждой фамилии; некоторые листы остались незаполненными. На этом этапе расписанные сведения не систематизировались, здесь встречаются разнородные записи об одном человеке, иногда Веселовский набрасывал генеалогические схемы[142].

Основной базой генеалогического исследования Веселовского были составленные им комментированные генеалогические таблицы княжеских, боярских и дворянских родов[143]. Эти таблицы собраны в шести больших конторских книгах[144], содержащих от 140 до 200 листов, они расположены без какой-либо системы, но все книги имеют алфавитный указатель росписей. Таблицы Веселовского содержат два типа сведений – биографические известия о записанных лицах, в большинстве с отсылками на источник, и известия, относящиеся к истории рода в целом, его землевладению, сделанные «на полях».

В основе родословных таблиц, как правило, лежат росписи Бархатной книги и справочников А. Б. Лобанова-Ростовского, В. В. Руммеля и В. В. Голубцова, иногда акты. Полнота комментариев зависит от сохранности источников; таблицы поглощают сведения черновых записей, но не дублируют их. Часто известия вносятся сюда непосредственно из источника, иногда даты не переводятся на новое летосчисление, особенно когда использован рукописный актовый материал (таблицы Мичуриных, Зубатых и Федчищевых)[145]. Записи расположены не в хронологическом порядке, среди известий о службе встречаются имена жен, названия вотчин и т. д. Лица, для которых установлена лишь принадлежность к роду, но отсутствует точная родственная связь, записаны на соответствующих листах самостоятельно.