Жак Стефен Алексис - Деревья-музыканты

• Название: Деревья-музыканты
• Автор: Жак Стефен Алексис
• Издательство: Издательство "Художественная литература"
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1964

После открытия Христофором Колумбом в 1492 году Эспаньолы (так он назвал остров Гаити) испанские конкистадоры почти полностью истребили его коренных жителей - непокорных индейцев. Нынешнее население страны - это потомки африканских рабов, которых привезли в XVII веке французские колонизаторы для обработки плантаций. На протяжении всей истории острова жителям приходилось защищать Гаити от посягательств иноземцев. Роман "Деревья-музыканты", написанный в 1957 году, - это широкая картина народной жизни, мужественной и жестокой борьбы гаитянских крестьян за свои земли, за национальную независимость, за свою культуру.

---

После встречи с Буа-д’Ормом Гонаибо пришел к неопровержимому выводу: все сверхъестественное враждебно свободе и жизни. Всякая религия сковывает человека, лишает его мужества и решимости. Хунганы, главные жрецы, священники и пасторы связывают людей путами отчаяния и покорности. Он же любил прозрачные источники, вольные ветры, любил жизнь, пускай даже короткую, суровую, раздираемую противоречиями, он хотел быть бого-человеком, ответственным только перед собой за все свои дерзания!

У его ног лежало теперь много новых кувшинов, горшков и блюд. Он встал и отошел от гончарного круга. Солнце было уже высоко в небе. Да, он готов пойти рука об руку с теми, кто захочет бороться за жизнь. Он и представить себе не мог поражения. Однако ему нужны все виды оружия, в том числе и деньги — еще одно божество, которому поклоняются люди. Большая печь для обжига была накалена. С ласковой заботливостью он поставил в нее гончарные изделия, вышедшие из его рук. Завтра он отнесет их на рынок, в Фурнию, по ту сторону границы.

Данже Доссу перескочил через забор.

— Почет!.. — крикнул он.

В доме послышался шорох, и на пороге показалась женщина.

— В чем дело?

Данже окинул ее быстрым взглядом. Наверно, та молодая доминиканка, о которой ему говорили, любовница лейтенанта Эдгара Осмена. По-видимому, она тоже узнала колдуна, известного по обе стороны границы. С плохо скрываемым страхом она повторила свой вопрос:

— В чем дело, прохожий?

— Мне говорили, что здесь можно получить работу... Ну, скажем, очистить двор от сорных трав, — вон они так и прут отовсюду...

Он держал ее под властью своего взгляда. У женщины задрожали ресницы.

— Лейтенанта нет дома, я не знаю...

— Лейтенант не рассердится, если я вычищу двор.

Женщине, видимо, было страшно. Она не посмела отказать.

— Значит, ты хочешь выполоть траву?

Данже показал ей огромный садовый нож. Женщина в ужасе впустила пришельца во двор, а сама стремительно вошла в дом, заперлась и затворила решетчатые ставни. Пробило только два часа, Эдгар же приедет, по своему обыкновению, между шестью и семью.

У Диожена все было готово. Кампания отречения началась еще в прошлое воскресенье: человек шестьдесят ханжей, подав пример остальным прихожанам, поклялись — и притом вполне добровольно — исповедовать лишь истинную веру. Итак, в следующее воскресенье Диожен станет во главе первого похода против хунфоров. Сначала надо разгромить святилище хунгана Сираме, неподалеку от Бонне, и, если эта операция не слишком затянется, они доберутся до Жоли, где хозяйничает папалоа Бюс Амизиаль. После полудня Диожен принял окружного начальника Жозефа Будена, затем пообедал.

Но как только Диожен закончил трапезу, голова его отяжелела, словно свинцом налилась. Возможно, ему повредили красные бобы под соусом? Он позвал экономку Амели Лестаж, которая решила, что у него несварение желудка, и напоила больного отваром из листьев сулейника. Прошло полчаса, а Диожену не стало лучше: у него начались сильные боли в желудке и все труднее становилось дышать. Только тогда он забеспокоился и велел позвать доктора Флоранселя, за которым Бардиналь и отправился в поселок, хотя отыскать старого пьяницу было не так-то легко. Да и к тому же доктор Флорансель лишь в трезвом виде мог поставить диагноз. Но он был единственным представителем науки в Гантье, и волей-неволей приходилось обращаться к нему.

Быстро разнесся слух о внезапной болезни отца Диожена Осмена. Пересудам не было конца. Завербовав нескольких святош, Ноэми Дюплан побежала в церковь, куда вслед за ней устремилось немало любопытных. Женщины начали молиться об исцелении больного, а на хорах кучками собирались люди, переглядываясь с многозначительным видом. Недаром бродяга Кокан, настоящий оборотень, — это любой мальчишка знает, — обещал, что всех вероотступников сволокут на кладбище!

— Гм! Ничего еще неизвестно! — говорили прихожане. — Но этот молодой священник слишком горячо взялся за дело!.. Если он действительно захворал, то сам виноват... Ведь его предупреждали... Дай-то бог, чтобы выздоровел!..

Как раз перед приходом доктора Диожен потерял сознание. Он все же успел попросить, чтобы вызвали мать, и даже послал за ней мальчишку-слугу. Когда гонец на муле прискакал к Леони, та даже не дослушала его; она подобрала юбки и, оттолкнув оторопевшего мальчика, мигом заняла его место в седле. Прихватив по дороге служанку Сефизу, Леони усадила ее позади себя и помчалась как вихрь. Настегивая мула, она спешила в Гантье. Плевать на тех, кто не догадается сойти с дороги! Она неслась во весь опор, как опытная наездница, не боясь сломать себе шею.

Подлетев к домику священника, она совсем запыхалась, и грудь ее вздымалась, как волны прибоя у набережной Сен-Марка. Она мигом взобралась по лестнице, вбежала в спальню сына и тотчас всех выставила за дверь — и доктора Флоранселя, и Ноэми Дюплан, и даже экономку Амели Лестаж, которая удалилась, дрожа от негодования.

— Черт побери! — воскликнула Леони. — В такой пустяковине всякий дурак разберется. Меня не проведешь, это шито белыми нитками! Ему подсыпали в еду крысиного помета. Завтра все как рукой снимет.

Оставив больного под присмотром Сефизы, она вышла и вскоре вернулась с кружкой какого-то питья. Когда Диожену влили в рот это целебное снадобье, он пошевелился, тут же у него началась рвота, и он окончательно пришел в себя.

Гонаибо спрыгнул с гамака, поспешно вошел в хижину, схватил пращу, две рогатины, дудочку, подобрал змею и спрятался в кустарнике неподалеку от дома. Стук лошадиных копыт приближался. Кто этот смельчак, дерзнувший приехать сюда? Всадник осадил коня возле хижины. Он соскочил на землю, огляделся и стал звать:

— Гонаибо, Гонаибо!.. Поди сюда!.. Неужели не узнал меня?

Это был Карл Осмен, тот человек, которого мальчик подобрал несколько недель назад. В нерешительности он ходил взад и вперед. Заглянул в открытую дверь хижины и опять позвал.

— Уезжай!.. Убирайся!.. Нечего тебе тут делать! — крикнул Гонаибо из своего убежища.

Карл Осмен обернулся на голос.

— Поди сюда, Гонаибо! Мне нужно поговорить с тобой. Дело серьезное!..

Гонаибо вышел из кустов.

— Убирайся! Ни один человек не смеет являться сюда, ни ты, ни другие!..

— Мне надо поговорить с тобой. Ну, подойди же!..

Они сделали вид, что идут каждый своей дорогой, а сами незаметно приближались друг к другу. Когда их разделяло всего несколько шагов, мальчик остановился:

— Что тебе надо? Говори!

— Гонаибо, почему ты не доверяешь мне?

— Ну, выкладывай, что хотел сказать! Ты ведь знаешь, я никого не пускаю сюда... Зачем ты приехал? Шпионить за мной? Смотри, если еще раз явишься сюда, плохо тебе будет... Пеняй тогда на себя!..

Они сели в тени развесистого дерева.

— Мне хотелось повидать тебя, Гонаибо, и сказать, что я добро помню. Я твой друг, Гонаибо.

— Друг?.. Не успел ты ускакать, как появились белые на мотоциклах... Они скоро вернутся и всех нас прогонят... А твои родные братья нарочно поселились здесь, чтобы помогать белым. Ты шпион!..

— Гонаибо, я не зря приехал. Мне обязательно надо поговорить с тобой... Хоть ты еще мальчик, но однажды спас мне жизнь. Как ты думаешь, Гонаибо, неужели ничто никогда не изменится и жизнь будет вечно идти по-старому? Все меняется, Гонаибо... Ты не в силах помешать тому, что должно случиться... Я приехал, чтобы объяснить тебе это... Не вздумай сопротивляться, это бесполезно! Ни тебе, да и никому другому не справиться с белыми людьми, которые зарятся на ваши земли. Они могущественные люди. За их спиной стоит государство, суд, полиция, армия... Они раздавят тебя, если ты попробуешь бороться. Лучше уходи отсюда, Гонаибо. Говорю по дружбе — уходи. Я готов помочь тебе, если хочешь...

— Убирайся сию же минуту! — сказал он решительно.

— Выслушай меня...

— Нет! Убирайся!

— А тебе все же придется выслушать меня. Прежде всего знай, что у меня нет ничего общего ни с белыми, ни с моими братьями... Однако ничто не помешает им совершить то злое дело, которое они замышляют... Я твой друг, Гонаибо... Уходи отсюда поскорее!

Водуистские храмы будут разрушены, говорил Карл, так решили священники белых. По их мнению, лоасы — это олицетворение дьявола, идолопоклонства, суеверия, варварства, невежества. Религия богачей выслала вперед своих уполномоченных, чтобы белым легче было водвориться здесь, захватить земли по берегам озер и хозяйничать на них — сводить лес, гнать смолу, наживать деньги. Хунфоры для них помеха: как и в прежние времена, святилища служат центрами сопротивления, опорными пунктами, вокруг которых могут сплотиться деревенские жители для защиты своих прав. Вот в чем основная причина всего, что сейчас происходит.

Гонаибо против воли слушал рассуждения Карла Осмена, слушал с жадностью, ему одновременно хотелось и заткнуть глотку пришельцу и расспросить его подробнее...