Ирен Немировски - Вино одиночества

• Название: Вино одиночества
• Автор: Ирен Немировски
• Издательство: «Текст»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-7516-1260-3

УДК 821.133.1

ББК 84(4Фра)

Н50

Издание осуществлено в рамках

Программ содействия издательскому делу

при поддержке Французского института

Немировски И.

Вино одиночества: роман / Ирен Немировски;

пер. с фр. Л. Ларченко. — Москва: Текст, 2015.

— 204[4] с. — (Первый ряд).

ISBN 978-5-7516-1260-3

Издательство «Текст» вновь возвращается к творчеству известной французской писательницы Ирен Немировски, трагически погибшей в Освенциме в 1942 году.

В романе «Вино одиночества» (1935) Ирен Немировски рассказывает историю Элен Кароль — девочки из еврейской семьи. Сначала она живет в провинциальном украинском городке, потом переезжает в Петербург. После Октябрьской революции, став свидетельницей жестоких сцен, вместе с семьей бежит в Финляндию, а оттуда во Францию. На этом историческом фоне автор рассказывает о непростых взаимоотношениях Элен с ее родителями. Одинокая и лишенная детства, она с малых лет видит вывернутые наизнанку человеческие чувства, жизнь порочную, изломанную, полную противоречий, лжи и страданий. И все-таки, испив горькую чашу вина одиночества, Элен в конце концов начинает все с чистого листа.

«Вино одиночества» — удивительно духовный роман. С чувственной точностью Немировски открывает уголки своего детства, показывая, чему она научилась у Толстого и Пруста.

«Гардиан»

© Éditions Albin Michel — Paris, 1935, 1988, 2004

© Людмила Ларченко, перевод, 2015

© «Текст», издание на русском языке, 2015

---

— Уже поздно, но дом совсем близко. Отчего они не зажгли лампы?.. Мама никогда не забывает вечером поставить лампу на подоконник. Мы с сестрами садимся возле нее шить или читать... Ты знаешь, что Марсель приехал? — сказала она, поворачиваясь к Элен. — Он увидит, как ты выросла... Ты помнишь тот день, когда мы собирались подняться на башни собора Парижской Богоматери и он нес тебя на плечах? Как же ты хохотала... Нынче ты не часто смеешься, бедняжка моя... Послушай, я знаю, что мне не следовало привязываться к тебе... Меня предостерегали... Кто?.. Я уж и не помню... Никогда нельзя привязываться к чужим детям... У меня тоже мог быть ребенок... Ему было бы столько же, сколько тебе... А я хотела утопиться в Сене... Любовь... хотя нет, я уж стара... Понимаешь ли ты, что я еду домой, Элен?.. Я так устала... Мои сестры ждут меня. Я вновь увижу малыша Марселя...

Она издала странный смешок и горько вздохнула. Потом мадемуазель Роз с невозмутимым видом произнесла несколько бессвязных слов, но уже более спокойно. Она снова взяла Элен за руку и крепко сжала ее. Элен шла рядом. Все казалось таким странным, словно во сне... Они перешли мост через Неву со скульптурами коней по обе стороны. На их бронзовых спинах лежал редкий легкий снег. Элен ударилась рукой о подножие. Ее пальто было белым от снега; она услышала еще один смешок и горький вздох. Их снова настиг туман. Они шли по улице, и мадемуазель Роз, шагая впереди, нетерпеливо повторяла:

— Быстрее, быстрее, идем быстрее...

Улица была пустынна, но внезапно из-за угла дворца появился матрос. В руках у него была золотая табакерка, которую он вдруг сунул под нос Элен. Она с трудом различила застывшие на золотой крышке коричневые пятна крови. Казалось, туловище мужчины плавало в тумане, затем серое облако проплыло между ним и Элен, и он растворился во мгле.

Элен отчаянно закричала:

— Остановитесь же!.. Отпустите меня... Я хочу домой!..

Мадемуазель Роз вздрогнула и разжала руку. Элен услышала, как она слабо вздохнула. Кажется, бред ее закончился. Она тихо сказала:

— Не бойся, Лили... Мы сейчас пойдем домой. Я в последнее время теряю память... Я увидела свет на том конце улицы, и он напомнил мне дом... Хотя тебе не понять... Увы, это лишь мое прошлое. Я вот думаю, не из-за выстрелов ли все это... Мы их слышим под окнами ночи напролет... Ты-то спишь, но в моем возрасте ночи тянутся так медленно. — Она помолчала и вдруг встревоженно спросила: — Ты слышишь эти крики?

— Нет, нет, но пойдемте же скорее домой. Вы больны.

Они с трудом нашли дорогу. Элен дрожала от холода, иногда она с трудом различала сквозь туман то улицу, то памятник. Из моря пелены выплыл постамент большой статуи. Они подошли к Неве, туман становился все гуще. Им пришлось идти, держась за стены.

— Вам надо было меня послушать, — сказала Элен, — теперь мы ушли слишком далеко...

Мадемуазель Роз шла на удивление быстро, с уверенностью слепого человека. Элен по привычке сунула руки в муфточку из выдры, тронула пришитый к меху букетик искусственных фиалок.

— Вы знаете дорогу? Я ничего не вижу... Мадемуазель Роз! Отвечайте же! О чем вы снова задумались?

— Что ты сказала, Лили? Говори громче, я не слышу тебя...

— Туман заглушает голоса...

— Да и эти крики. Как странно, что ты их не слышишь... Они вдалеке, но очень отчетливые... Ты устала, бедняжка моя... Но ничего, ничего, давай поторопимся, — с тревогой в голосе повторила она.

— Но зачем же? — с горечью сказала Элен. — Нас никто не ждет... Конечно, будут они беспокоиться... Она и ее Макс... О, как же я ненавижу ее...

— Тсс! — тихо сказала мадемуазель Роз. — Не надо так говорить. Это дурно... — Она снова прибавила шагу.

Элен спросила:

— Но куда вы идете? Подумайте... Вы же сами не видите, куда идете... Я уверена, что мы уходим от дома все дальше.

Мадемуазель Роз нетерпеливо ответила:

— Я знаю, куда иду... Не бойся... Иди за мной... Скоро отдохнем...

Вдруг она выдернула свою руку, оставив муфту в руках Элен. Сделав несколько шагов, она, видимо, завернула за угол улицы и как призрак растворилась в тумане. Элен бросилась вслед за ней, крича:

— Подождите меня... Умоляю вас! Ну куда же вы идете? Да вас убьют! На этой стороне стреляют! Подождите меня, подождите, умоляю вас... Я боюсь! Вас ранят!

Элен ничего не видела — вокруг стоял туман. Вдалеке ей почудилась чья-то тень, и она бросилась туда, но это был полицейский, который оттолкнул ее. Она закричала:

— На помощь! Помогите мне!.. Вы не видели женщину, которая только что прошла здесь?

Полицейский был пьян, а детский голос, зовущий на помощь, слишком часто звучал в те дни. Он отправился своей дорогой, держась за стены домов. Тогда Элен подумала, что слишком быстро бежала, а мадемуазель Роз с ее слабыми ногами не могла уйти так далеко. Она вернулась обратно и снова пошла в густом, клубящемся, как дым, тумане, сквозь который порой угадывались, но вмиг исчезали очертания домов, уличных фонарей, мостов. Она в отчаянии думала: «Теперь мне ее никогда не найти!»

Элен едва слышала собственный голос, заглушаемый туманом.

— Мадемуазель Роз... О, дорогая, дорогая моя мадемуазель Роз... Подождите меня! Ответьте мне!.. Где же вы?..

Заметив сверкнувший огонек, она пошла в его направлении. Вокруг мертвой лошади толпились люди и молча расчленяли ее при свете лампы. Перед ней возник оскал с длинными расшатанными желтыми зубами. Вскрикнув, Элен снова бросилась бежать по незнакомой, уводящей куда-то вдаль улице с высокими домами. С каждым шагом и каждым прерывистым вздохом она чувствовала острую боль. Совершенно сбившись с пути, от страха и из-за тумана она не знала, где находится, и все же бежала, лишь бы оказаться как можно дальше от тех людей, от их страшных огней и длинных желтых зубов смерти... Время от времени она пыталась кричать:

— Помогите! Помогите! Мадемуазель Роз!..

Однако ее слабый прерывистый голос тут же растворялся в тумане. Даже те редкие прохожие, что слышали крик о помощи, только прибавляли шаг. Элен бежала дальше. Заметив вдалеке фонарь — на каждой улице горело только по одному фонарю, — перепрыгивая клубы тумана и тяжело дыша, она подбежала к нему и как дорогого друга крепко обхватила покрытый мокрым снегом бронзовый столб. Элен набрала в ладошки снега, его холод помог немного успокоиться. Она отчаянно пыталась разглядеть хоть одно живое существо... На улице не было ни души... Блуждая по одному и тому же пути между высокими домами, она вновь и вновь возвращалась на исходное место. Вдруг Элен наткнулась на прохожего, но, когда она почувствовала на своем лице его дыхание и взглянула в его вытаращенные от испуга глаза, ее сердце чуть не остановилось от ужаса. Она со всех сил оттолкнула удерживающую ее руку и, стиснув зубы, снова пустилась в бег.

— Мадемуазель Роз! Где же вы? Где же вы, мадемуазель Роз?

В глубине души Элен догадывалась, что больше никогда ее не увидит. Наконец она остановилась и в отчаянии прошептала:

— Теперь надо вернуться, постараться вернуться... Может, она уже дома?

И тогда Элен вспомнила, что в любом случае мадемуазель Роз скоро уедет, и вслух сказала, сама удивившись своим словам:

— Если ей суждено умереть... Если ее время пришло... Господи, может, так лучше...

По ее лицу катились слезы. Ей казалось, что если она сейчас сдастся, то оставит мадемуазель Роз на произвол судьбы... Дрожа от холода, она брела вдоль набережной, ощупывая ледяной гранитный парапет; ветер задул сильнее, наполнив воздух свирепым свистом.

Запах воды, петербургских каналов, это затхлое дыхание города вдруг стало менее резким. Туман рассеялся, его клубы теперь медленно стелились по земле, все отдаляясь от нее. Она долго смотрела на воду канала.

«Как бы я хотела броситься туда, — подумала Элен, — мне хочется умереть...»

Но она знала, что обманывает саму себя. Все, что она сейчас видела, что чувствовала, ее горе, одиночество, эта черная вода, эти маленькие огоньки качающихся на ветру фонарей, даже ее отчаяние — все это вновь возвращало ее к жизни.

Элен остановилась, медленно провела рукой по лбу и громко сказала:

— Нет, они не сломают меня. Я не боюсь...

Она сделала над собой усилие и посмотрела в воду, чтобы победить это смутное влечение бурлящего потока, потом, медленно вдохнув ветер, подумала:

«Только это мне и остается... Я злая, у меня каменное сердце, я не умею прощать, но я ничего не боюсь... Господи, помоги мне!..»

И, стиснув зубы, чтобы не заплакать, поплелась домой.

6

Мадемуазель Роз умерла в тот же вечер в больнице, куда ее привезли полицейские. Она потеряла сознание в каком-то закоулке. Ее опознали по найденному в кармане пальто последнему письму из Франции: на конверте было ее имя.

Каролям сообщили о ее смерти. Элен сказали, что она не мучилась. Ее изношенное сердце просто перестало биться. Скорее всего, от тоски по родине у нее случился очередной приступ бреда... Должно быть, она уже давно была больна.