Жаклин Брискин - Все и немного больше

• Название: Все и немного больше
• Автор: Жаклин Брискин
• Издательство: ТКО АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-88196-755-0

Непростыми и запутанными оказались судьбы героев романа: разлуки и встречи, надежды и разочарования, горе и радость, мимолетные увлечения и большая любовь, пронесенная через всю жизнь… Роман отличают напряженность действия, глубокий психологизм, яркость и живость образов.

---

Алфея, продолжая позировать, заметила, как при взгляде на портрет у отца вытянулось лицо.

— Я несколько старомоден, — сказал он наконец. — И не могу судить, насколько это хорошо.

— Это бесподобно! — довольно агрессивно сказала Алфея.

Джерри взглянул на нее.

— Сделаем перерыв, хорошо? — Он положил на стул палитру, растер себе грудь, пораненные мышцы затекали и давали себя знать, когда он долго работал в статичной позе. — Мистер Каннингхэм, я рад, что вы заглянули сюда.

— Неужели?

— Вам хорошо известно, что я собой представляю, поэтому нет необходимости наводить тень на плетень. Сразу и перейдем к делу. Я без ума от Алфеи, она относится ко мне примерно так же. Либо сейчас, либо через три месяца, когда ей исполнится восемнадцать, — это решать вам — мы собираемся пожениться.

Кровь отлила от румяного лица Гарри Каннингхэма.

— Пожениться?

— Между нами это уже решено, — пояснил Джерри.

— Да, — шепотом подтвердила Алфея.

Мистер Каннингхэм опустился в бамбуковое кресло.

— Папа, тебе плохо? — спросила Алфея.

Он не ответил. После довольно продолжительной паузы он повторил:

— Пожениться?

— Да, — ответил Джерри. — Когда — это решать вам.

Мистер Каннингхэм сцепил руки с такой силой, что побелели суставы.

— Я не последний из ныне живущих, попадающий в такую ситуацию, — сказал он. — Алфея не говорила вам, что я был репетитором у ее дяди, когда встретил мою нынешнюю жену? Было много разговоров, и до сих пор на мне клеймо охотника за состоянием. Но как бы мы ни отличались друг от друга объемом состояния, у нас было много общего с женой… Любовь к книгам, к хорошей музыке, одинаковые взгляды на жизнь… — Он повернул голову к Алфее. — Вот что важно для брака.

— У Джерри и у меня есть общее — живопись, искусство… Мы во многом похожи. — Алфея говорила ровным, почти бесцветным тоном и делала это сознательно: она боялась, что бросится в объятия к отцу, видеть его страдания ей было больно.

— Поверь мне, — сказал мистер Каннингхэм. — Он не испытывал бы к тебе подобных чувств, будь ты бедной девушкой.

— Он не скрывал этого, — парировала Алфея.

— Господи, эти деньги! — На спине и под мышками у Джерри были видны темные пятна пота. — Эти проклятые деньги!

— Богатство Алфеи — это нечто другое.

— Что ж, на первых порах это играло роль.

— Вы хотите сказать, что безразличны к нему?

— Да в гробу я видел миллионы вашей жены! Некоторое время тишину в купальне нарушало лишь отдаленное тарахтенье газонокосилки. Затем мистер Каннингхэм сделал глубокий вдох и поднялся с кресла.

— Хорак, — сказал он, — пока Алфее не исполнится восемнадцать и она не станет совершеннолетней, я не желаю, чтобы вы виделись или общались с ней.

— Как это гадко! — воскликнула Алфея.

— Я был бы плохим отцом, если бы не сделал все от меня зависящее, — проговорил мистер Каннингхэм, поворачиваясь к дочери. — Ты думаешь, что окружение и положение человека не имеют значения, но это не так. Поверь мне, они играют колоссальную роль. Каждый партнер привносит в брак то, что он получил в наследство от своей семьи. Когда я читал вслух досье, то выпустил многие места. Имеется несколько сообщений полиции о том, что не все было в порядке в доме Хораков. Мистер Хорак бил свою жену.

— Это началось, когда его жизнь превратилась в кошмар, — сказал Джерри, обращаясь к Алфее. Вокруг его рта легли глубокие суровые складки.

— Вам дается ровно тридцать минут, чтобы убраться из наших владений, Хорак, — сказал мистер Каннингхэм и, повернувшись, каким-то стариковским, медленным шагом пошел прочь.

— Он изложил все очень ясно, яснее некуда, — сказал Джерри.

— Он изменит решение.

— Непохоже на то.

— Они всегда мне уступают, Джерри… Они вынуждены. — Слова ее падали часто, словно град. — Не надо переживать. Они примут тебя в семью с распростертыми объятиями.

Алфея снова подвезла Джерри на несколько миль к западу, в Сотелль. Он оставил громадный и почти законченный холст в купальне, маленькие же портреты Алфеи забрал. Некоторые из них еще не высохли, и он выгрузил их в первую очередь и поставил вдоль дорожки под деревом.

Алфея не помогала ему. Из машины она смотрела на хибару, крыша которой прогнулась, должно быть, от тяжести алжирского плюща. Своей неухоженностью это место напоминало ей жилье Уэйсов, где она чувствовала себя такой счастливой.

Я заставлю их принять Джерри. А что, если они не согласятся? Тогда мне придется сразить их наповал суровой правдой.

Джерри с шумом закрыл багажник и подошел к открытому окну машины, он поцеловал Алфею в щеку.

— Дорогая, любимая, — тихо сказал он. Раньше он никогда не употреблял таких слов. — Я готов даже выйти из игры, лишь бы ты не выглядела такой обиженной и оскорбленной… Ты чудесное, изумительное создание, и я слишком люблю тебя, чтобы видеть такой надломленной…

Она медленно поехала в «Бельведер».

Всю оставшуюся часть дня она пролежала на кровати, собираясь с силами для разговора. Если я скажу то, о чем всегда молчала, папа и мать сразу же отступят. Это аксиома. И в то же время будущее никогда не рисовалось ей столь враждебным.

Алфея не стала обедать с родителями. Услышав, что они поднимаются по лестнице, она зашла в ванную и плеснула холодной водой себе в лицо. Расчесывая перед зеркалом волосы, она убедилась, насколько плохо выглядит.

Из гостиной донеслись звуки концерта Моцарта для валторны с оркестром. Это была любимая вещь отца. Она постучала в дверь.

— Это я.

— Входи, девочка, — ответил отец.

Он отложил в сторону вечернюю газету, мать отметила место в романе, который читала. Прохладный ночной ветерок играл кружевными шторами, надрывала душу валторна. Алфея остановилась возле неразожженного камина.

— Девочка, — мягко сказал мистер Каннингхэм, — мы понимаем, что ты расстроена, и не в претензии за это. Но иногда родители должны проявить твердость. Гораздо лучше порвать все сейчас, пока не произошло непоправимое… Ты еще встретишь много достойных молодых людей.

— А какие они должны быть, папа? — спросила Алфея, садясь на стул напротив дивана, где сидели родители, и вежливо наклонив голову.

— Ты не хочешь постараться быть благоразумной? — спросил отец.

— А разве это так неблагоразумно — хотеть знать, какого человека будут рады принять в семью?

Миссис Каннингхэм вкрадчиво сказала:

— Мы вовсе не против мистера Хорака, дорогая.

— Ну да, некоторые из ваших лучших друзей — сталелитейщики.

Миссис Каннингхэм обхватила себя руками.

— Играет роль совокупность разных обстоятельств.

— Взять хотя бы эти сомнительные истории с женщинами, — сказал отец.

Алфея задрожала, испытав, как и прежде, чувство отчаянного одиночества в этом мире.

— Я знаю, что он не монах ордена траппистов! — выкрикнула она. — Он художник! Великолепный, потрясающий художник! Его выставляет Лонгмэн! У него была персональная выставка в музее Финикса до призыва в армию…

— Вот в том-то и дело: его призвали в армию, — сказал мистер Каннингхэм. — В нашей семье никто не ждал призыва, а шел добровольцем.

— Джерри был награжден за храбрость, ты сам сказал.

Пластинка остановилась, и в комнате установилась тишина.

Мистер Каннингхэм встал, чтобы поставить новый комплект пластинок. Наклонившись над большой радиолой, он заговорил более раздраженно, чего не позволял себе до этого.

— Что с тобой происходит? Ты не ребенок. Мы все говорим по-английски. Почему ты даже не попытаешься понять нашу точку зрения?

— Потому что все это чушь и дерьмо!

— Алфея! — укоризненно проговорила мать.

— Он уже научил тебя грубости, — сказал мистер Каннингхэм.

Миссис Каннингхэм выразительно вздохнула.

— Дорогая, эта дискуссия всех нас очень расстраивает.

— И не имеет смысла, — подхватил мистер Каннингхэм. — Мы приняли решение. То, что я сказал утром, остается в силе. Ты не будешь общаться с Хораком. Если он проявит настойчивость и пожелает увидеть тебя, то найдутся другие методы воздействия, менее приятные. Ты несовершеннолетняя. Мы не хотим быть жестокими, но ты должна нас понять. Мы боремся за то, чтобы защитить наше будущее.

— Разве не понятно, что он явно не нашего плана человек? — спросила миссис Каннингхэм.

Как обычно, именно вкрадчивый голос матери послужил причиной взрыва Алфеи.

Весь день Алфея обдумывала слова, которые она должна будет сказать, если дело осложнится. Сейчас она отказывалась верить происходящему — ведь родители всегда ей уступали. Ее захлестнули эмоции, и она напрочь забыла все приготовленные фразы.

— Ах, как ужасно, что родители Джерри необразованные пролетарии! Я бы не возражала, если бы он происходил из благовоспитанной, респектабельной семьи, в которой отец не зарабатывает деньги, а женится на них!