Владимир Трухановский - Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

• Название: Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры
• Автор: Владимир Трухановский
• Издательство: Наука
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993
• ISBN: 5-02-009734-7

Каким образом в столь фанатично приверженной консервативным традициям стране, как Англия, смог достичь высшей власти безвестный выскочка, инородец, не имевший ни денег, ни связей, ни университетского образования, не окончивший даже средней школы? Он потерпел крушение как бизнесмен, у него была сложная личная жизнь и множество завистников и врагов, однако ему удалось, правда не всегда праведными путями, преодолеть все препятствия и стать самым выдающимся премьер-министром Великобритании XIX века.

Для широкого круга читателей.

---

Прошло совсем немного времени, и английский генерал уже через два года после Ватерлоо начисто забыл, что он писал в 1812 г., и взял на вооружение лживые наполеоновские аргументы, чтобы «раздувать страхи, возникающие в Англии в связи с ростом мощи России», как отмечается в статье в «Славик ревью» в 1985 г. Прямо повторяя наполеоновскую пропаганду, Уилсон писал, что, основываясь на собственном опыте, он может предсказать русское нападение на Индию, захват Константинополя, господство в Центральной Европе, а также все акции правителей Санкт-Петербурга по установлению господства над миром. Уилсон предупреждал, что Англия теперь должна признать, что победа над Францией привела к тому, что она оказалась перед лицом еще большей угрозы — России. Это было напечатано в 1817 г.

Казалось бы, исходя из хронологии, мы могли бы не уделять внимания Уилсону. К тому же герцог Веллингтон характеризовал его так: «Он очень скользкий парень, у него нет способности говорить правду по любому вопросу». Что верно, то верно. Но приходится говорить об этом английском генерале-провокаторе, потому что «изобретенной Уилсоном концепции суждено было преследовать Англию на протяжении многих поколений, когда люди уже и забыли, как появилась эта концепция». Эти слова принадлежат Алану Палмеру, автору книги, вышедшей в США в 1967 г. «Славик ревью» утверждает, что писания Уилсона — это начало русофобии в Англии: «Антирусская кампания Уилсона показывает, что русофобия вызывает в воображении фантастические образы», что «Уилсон распространял русофобию в Англии».

Уилсон в 1817 г. не мог ссылаться в своих построениях на наполеоновскую пропаганду, которой он следовал, — это была пропаганда вчерашнего врага. Поэтому он опирался на историческую фальшивку — так называемое завещание Петра Великого. Генерал утверждал, что царь Александр «всегда предлагал реализовать указания Петра Великого» и вопрошал: «Неужели и Европа, и Азия, и Америка… не приложат усилий, чтобы сохранить свою независимость?» Хотя подделка широко использовалась, чтобы «питать антирусскую истерию, сомнения относительно ее аутентичности возрастали». На основании анализа этих сомнений и соответствующих фактов американский журнал делает вывод: «Действительно, это был поддельный документ».

И тем не менее концепции, содержавшейся в поддельном документе, не давали заглохнуть. Первая мощная волна русофобии захлестнула страну в начале 30-х годов, когда в 1833 г. в ходе русско-турецкой войны русские войска вышли к проливам и был заключен русско-турецкий договор в Ункяр-Искелеси. В 30-х и 40-х годах волна русофобии в Англии поднималась все выше и выше. Теперь в авангарде русофобов шел публицист и дипломат Дэвид Уркварт. Он писал статьи, выступал на собраниях, а с 1837 г. и в парламенте. В истерических речах он требовал от английского правительства решительной борьбы против «русской опасности», а виконта Пальмерстона, министра иностранных дел, лидера наиболее реакционных элементов партии вигов, называл «русским агентом». Россия и Англия были в тесном союзе в борьбе против Наполеона, но в мирное время сохранить союз не сумели. «Союз трансформировался в соперничество, — пишет Глисон. — Такова была почва, в которую… Нессельроде, царь, Уркварт и Пальмерстон бросали семена, из которых прорастала русофобия».

В Петербурге, конечно, знали о развитии в Англии враждебных России настроений. В 1838 г., в период конфликта, связанного с «восточным вопросом», царь Николай писал: «Замыслам англичан против нас нет мер, и если исполнение в этом останавливается, то это не от чего иного, как от бессилия нам вредить». Царь был прав, что Лондон вредил России в меру своих реальных сил, но царь не хотел дальнейшего ухудшения русско-английских отношений и тем более войны. Поэтому он направил в Лондон посла Бруннова, способного дипломата, с поручением добиваться улучшения отношений между двумя странами. Бруннов старался как мог. Царь готов был пойти на серьезные уступки Англии, чтобы умиротворить Лондон. Он обещал не возобновлять договора в Ункяр-Искелеси, крайне не нравившегося англичанам, не предпринимать односторонних действий в Турции. В 1843 г. Россия заключила с Англией торговый договор, тоже сделав ряд уступок.

Однако достаточной нормализации отношений не получилось, русофобия не исчезала, и царь Николай решил отправиться в Англию самолично, поговорить с английскими министрами прямо и откровенно и урегулировать спорные вопросы раз и навсегда на основе равной выгоды для обеих сторон. Ему казалось это разумным и справедливым, а раз так, то практичные англичане наверняка пойдут на такую договоренность. Это часто встречающееся у людей, обладающих неограниченной властью, убеждение в результативности личной дипломатии, уверенность в неотразимости их обаяния, прямоты, откровенности и аргументации.

24 мая 1844 г. российский канцлер и министр иностранных дел граф Нессельроде поразил и удивил английского посла в Петербурге Т. А. Блумфильда, сообщив ему, что император Николай 12 часов назад выехал из столицы и направился в Лондон. Для посла это было большой неожиданностью. Правда, в январе на балу в Зимнем дворце Николай между прочим бросил послу, что он хотел бы посетить Англию, где не был с 1817 г., когда провел там некоторое время, будучи наследником престола. Подобный неопределенный разговор состоялся и в Лондоне, когда Бруннов на банкете сказал, что в обозримом будущем царь может посетить Англию. В ответ премьер-министр Пиль предложил тост «за вечную дружбу между Великобританией и Россией». Вообще у государственных деятелей, дипломатов и журналистов в большом ходу слово «вечное». Им как бы невдомек, что в мире нет ничего вечного, что еще древние греки знали, что все течет и все изменяется в этом непрерывно меняющемся мире. Часто слова о вечной дружбе демонстративно произносятся, когда в действительности дело дрянь. Тост Пиля — яркий пример подобного употребления этого выражения. Но все это были как бы случайные зондажи, за которыми не последовало ни определенных сроков визита, ни согласования программы пребывания царя в Англии, что является обязательной процедурой в подобных случаях.

И вот 24 мая посол Блумфильд слышит, что царь в сопровождении графа Орлова и графа Адлерберга уже на пути в Англию. Николай вел себя подобным «непротокольным» образом умышленно. Ему хотелось приехать в Англию неожиданно для англичан, чтобы они не успели основательно подготовиться к его приему. Возможно, играли роль и соображения безопасности: ведь в Англии было много эмигрантов-поляков, крайне озлобленных против царя. Николай рассчитал, что у Блумфильда нет практической возможности сообщить о его приезде в Лондон до появления его там. Со своей стороны Николай направил курьера к Бруннову, который должен был прибыть на место не раньше и не позже 30 мая. Курьер вез сообщение, что император высадится в Вулвиче в субботу 1 июня. Таким образом, англичанам предоставлялось 48 часов на приготовления и размышления.

Николай пожелал нанести визит инкогнито. Для всех он был граф Орлов, и только королева, ее ближайшие министры и Бруннов знали, кто скрывается под этим именем. Бруннов, опытный служака, прибыл в Вулвич 31 мая на случай, если царь что-либо изменит и его, посла, может не оказаться при встрече. Но Николай действительно сошел на английский берег с датского парохода ночью 1 июня. Тут же подали карету, и через час он уже был в Лондоне.

Королева распорядилась приготовить для высокого гостя апартаменты в Букингемском дворце, но Николай поехал в русское посольство, где и остановился. Когда он устроился, было уже далеко за полночь, но он потребовал перо и бумагу и написал письмо принцу-консорту, супругу Виктории, с просьбой сообщить, когда королева примет его, причем, чем раньше, тем лучше. Письмо подлежало вручению немедленно, и Альберта пришлось будить практически ночью. Для англичан это выглядело «как необдуманный и грубый поступок». Только после этого император решил отдохнуть.

Бруннов приготовил для царя роскошные апартаменты, но Николай, подчеркивая, что он ведет спартанский образ жизни, заявил, что он будет спать на кожаном матрасе, набитом соломой. Он возил этот тюфяк во всех путешествиях. Каково было удивление слуг в резиденции, а затем в Виндзоре, когда он переехал в замок, где пребывала Виктория, и продолжал там спать на соломенном матрасе.

На следующий день Николай встретился с принцем-консортом в посольстве и отправился на ленч к королеве в Букингемский дворец. Условились, что он будет жить в Виндзоре. 3 июня, до отъезда в Виндзор, царь со свитой направился на Бонд-стрит и в известной ювелирной фирме «Мортимер и Хант» заказал бриллианты и драгоценности на 5000 фунтов. Затем побывал в зоопарке.

Николай, конечно, знал, что в Англии он пользуется репутацией царя-самодержца, подавляющего любые демократические тенденции не только у себя в стране, но и, где можно, за ее пределами. На его счету было подавление восстания декабристов с последовавшими массовыми репрессиями, подавление восстания в Польше в 1830–1831 гг. и революции 1848 года в Венгрии. Поэтому царь старался держать себя демократично, был, за одним исключением, в штатском костюме, посещал места, где присутствовало много людей, с которыми он стремился запросто общаться. Он дважды присутствовал на скачках в Аскоте: один раз с принцем Альбертом, второй — с королевой. Он активно общался с участниками заездов в загоне для лошадей и произвел сильное впечатление на жокеев, заявив, что будет давать 300 гиней ежегодно, пока царствует, на особый приз на скачках в Аскоте. Николай дал деньги на завершение работ по сооружению мемориала адмирала Нельсона и на памятник Веллингтону. В наши дни никто из туристов и англичан, посещающих Трафальгарскую площадь, не знает, что мемориал частично сооружен на русские деньги.