Владимир Трухановский - Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

• Название: Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры
• Автор: Владимир Трухановский
• Издательство: Наука
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993
• ISBN: 5-02-009734-7

Каким образом в столь фанатично приверженной консервативным традициям стране, как Англия, смог достичь высшей власти безвестный выскочка, инородец, не имевший ни денег, ни связей, ни университетского образования, не окончивший даже средней школы? Он потерпел крушение как бизнесмен, у него была сложная личная жизнь и множество завистников и врагов, однако ему удалось, правда не всегда праведными путями, преодолеть все препятствия и стать самым выдающимся премьер-министром Великобритании XIX века.

Для широкого круга читателей.

---

В 1848 г. ряд мощных революционных взрывов потряс Европу. Знаменательно, что революция началась не в странах с самодержавно-деспотическими режимами, а во Франции, где была конституционная монархия и парламентские институты. В феврале 1848 г. неожиданно для многих пала монархия во Франции. Король Луи-Филипп, «друг Дизраэли», и королева, а также их премьер-министр Гизо вместе с другими близкими к трону деятелями бежали в Англию. Франция была провозглашена республикой, образовано временное правительство во главе с поэтом Ламартином. Затем революция распространилась на Австрию и Венгрию. Императору пришлось отречься, а его долговременному и крайне реакционному министру князю Меттерниху — отправиться в изгнание; убежище он нашел в Англии. Бурлила Италия, неспокойно было в Пруссии и Германии. Получилось так, что в период развития революции свергнутые реакционные правители составили первую в этот период волну эмиграции. Когда же революция пошла на убыль и была подавлена, на Британские острова пошла вторая волна эмигрантов. Это были лидеры революционного движения, замыслы и усилия которых не осуществились.

Дизраэли, отличавшийся богатым воображением и склонный к фантастическим построениям, сформулировал свою собственную концепцию революционного процесса, развивавшегося на Европейском континенте. Он был убежден, что революция в Европе — это продукт деятельности тщательно законспирированных секретных обществ, которые «сейчас, как плотная сеть, покрывают всю Европу». Он считал, что эти общества, «действуя в унисон с широкими народными массами, могут уничтожить существующее общество, как они это сделали в конце прошлого века. Французские беспорядки 1848 г. не были результатом широкого народного движения». Эта концепция выглядит странной не только потому, что она не учитывает главный фактор революций 1789 и 1848 годов, т. е. выступлений широких народных масс. Странная она еще и потому, что Дизраэли хорошо знал историю и специально изучал 1789 год хотя бы для написания неудавшейся поэмы «Революционный эпос».

Дизраэли, не колеблясь, занял отрицательную позицию в отношении революции 1848 года. В марте того же года он пишет сестре Саре, что наступили времена «невиданных ужасов», что «толпа захватила Вену». Через четыре дня после отречения французского короля Дизраэли говорил в палате общин: «Я, не колеблясь, заявляю, что я оплакиваю падение последнего правителя Франции». Когда, увлекшись, он назвал Луи-Филиппа «великим джентльменом, великим человеком», палата, как свидетельствует стенограмма заседания, встретила это заявление смехом. Человеческая натура сложна, и в этой оценке незадачливого французского короля явно сказывалось доброжелательное отношение короля к Дизраэли, когда он еще был монархом Франции. У Дизраэли была большая слабость к монаршим милостям. После прибытия экс-короля в Англию, где он поселился в Клермоне в довольно скромной обстановке, Дизраэли навестил его, удостоился аудиенции один на один и был свидетелем истерики Луи-Филиппа. Минимум дважды писал Дизраэли об этом эпизоде весьма подробно, подчеркивая, что ему было дозволено поцеловать королевскую руку. В одном из писем встречается явно сочувственный рассказ Дизраэли о том, что Гизо смог снять весьма скромный дом в Пелхэме всего за 20 фунтов в год. Корреспонденция Дизраэли пестрит выражением «огромная катастрофа», что свидетельствует не только о том, как он сам воспринимал революцию 1848 года, но и об отношении к ней официальной Англии.

Интересен в этой связи сюжет «Дизраэли — Меттерних». Письма Дизраэли свидетельствуют, что он более почтительно, даже подобострастно относился к Меттерниху, чем к Луи-Филиппу. Биографы Дизраэли Монипенни и Бакль справедливо объясняют это, казалось бы, странное поведение гордого английского политика: «В действительности это было вполне естественным, что человек, который домогается быть лидером консервативной партии в Англии, чувствует влечение к живому воплощению дела консерватизма на континенте Европы». Знаменательно и многозначительно замечание авторов, что «влечение, кажется, было вполне взаимным». Между английским консерватором и австро-венгерским архиреакционером происходил частый обмен письмами, между ними возникло полное взаимопонимание, несмотря на различие в положении и возрасте. Оба увлекались теоретизированием в области политики, Дизраэли это называл философскими упражнениями на тему политики. Они пришли к общему согласию в том, что нужно бороться против революционной волны, захлестнувшей Европу. Оба политика обсуждали политику Пальмерстона, состоявшую в постоянном вмешательстве в интересах «либерализма» в дела континентальных правительств и их народов. Здесь ясно сквозило недопонимание действий Пальмерстона, направленных объективно к укреплению реакционных тенденций на континенте под эгидой Англии. Возможно, Дизраэли и Меттерних и понимали смысл усилий Пальмерстона, но считали их неосторожными. На поведении Дизраэли, вероятно, сказывалось и то, что он находился в оппозиции к существующему либеральному правительству и по тактическим соображениям преувеличивал его «либерализм» во внешней политике.

Внешнеполитическая позиция Дизраэли в 1848 г. ярко демонстрирует отношение правящих кругов страны к революции 1848 года. Она лишь подтверждает вывод, к которому позднее пришли истинные революционеры 1848 г. Герой национально-освободительной борьбы в Венгрии Лайош Кошут, оказавшийся впоследствии в эмиграции в Англии, до конца понял, как в действительности относился Лондон к революционным событиям на материке. А. Герцен писал: «…проживши в Лондоне год-другой… Кошут понял, что Англия — плохая союзница в революции». Интересно и другое суждение Кошута, приводимое Герценом. Кошут утверждал, что царь Николай I, подавив венгерскую революцию 1848 года, руководствуясь своими реакционно-самодержавными устремлениями, причинил серьезный потенциальный ущерб России. Акция царя укрепила монархическую Австрию, и она смогла более сильно вредить России в области европейской дипломатии, чем это было бы, если бы революция в Венгрии победила. Это был стратегический просчет.

Внешняя политика Англии в середине XIX в. преследовала совершенно определенные цели. Интересы крупной землевладельческой, буржуазной Англии требовали защиты ее положения и социальных установлений от революционных демократических веяний, шедших с континента. Отсюда борьба против американской революции, Великой Французской и других европейских революций.

По мере роста экономической мощи Англии правящие круги и Бенджамина Дизраэли как их представителя уже не устраивало положение страны как первой державы Европы. Они хотели большего и в общем плане формулировали свои желания. Особенно активизировалась разработка и пропаганда этих замыслов в середине столетия. Всемирная выставка убедительно продемонстрировала это.

В 1851 г. Дизраэли опубликовал книгу «Лорд Джордж Бентинк: политическая биография». Это был не роман, а скорее историческое и политическое жизнеописание деятеля, которому Дизраэли многим обязан, своеобразное публичное выражение признательности. В книге содержится емкая мысль — претензия, выраженная так: «Очень желательно, чтобы народ Англии пришел к определенному заключению относительно условий, на которых правительство Европы или управление Европой могло бы осуществляться». Ссылка на английский народ — это механическая, возможно, даже не осознанная автором демагогия. В действительности, конечно, имелись в виду власть имущие британцы. Итак, управление Европой — это прерогатива или даже дело Великобритании. Ни много ни мало, обосновывая эту мысль в речах, Дизраэли говорил: «Я убежден, что в решении крупнейших проблем Европы присутствие Англии является самой лучшей гарантией мира». И Дизраэли был далеко не одинок.

Известный поэт А. Теннисон в стихах проводил мысль о том, что энергия пара и машины приведут к окончанию войн, к миру и человечество будет управляться «парламентом людей, всемирной Федерацией». Кто же будет заправлять делами такой Федерации? Нет сомнений, что это должна быть страна, у которой больше всего «энергии пара и машин». Принц-консорт Альберт, супруг королевы Виктории, выступая в резиденции лорд-мэра Лондона за несколько недель до открытия Всемирной выставки, утверждал, что выставка — это «символ грядущего единства человечества». «Мы живем, — продолжал представитель короны, — в период самых чудесных преобразований, которые имеют тенденцию привести к достижению великой цели, на которую указывает вся история, — осуществлению единства человечества». В день открытия выставки самая солидная английская газета «Таймс» писала: «Впервые с момента создания мира все народы собрались со всех частей света и совершили совместный акт».

Суммируя эти планы и владевшие Лондоном настроения, английский историк Томсон писал: «Таково было бодрое, оптимистическое и в известной степени высокомерное настроение 1851 года». Высокомерие — это даже мягко сказано. Но для нас важно, что это настроение господствовало в Англии на протяжении последующих двух десятилетий. Оно пронизывало собой и литературу, и историю, и искусство, и философию, и политику на протяжении всего этого немалого исторического срока, да и в значительной степени по его истечении. Естественно, что внешняя политика страны настойчиво и последовательно стремилась к реализации этого «настроения» в международных отношениях. И только после 1870 г. в Лондоне начали медленно и неохотно приходить к выводу, что настроения 1851 г. следует признать нереальными, что мир изменился и в нем действуют новые силы.