Брайан МакГриви - Хемлок Гроув [любительский перевод]

• Название: Хемлок Гроув [любительский перевод]
• Автор: Брайан МакГриви
• Жанр: Ужасы и Мистика

В Хемлок Гроув семейство Годфри является почти градообразующим, молодой его представитель – Роман – избалованный и привлекательный молодой человек со странными и порой пугающими наклонностями. Питер Руманчек – молодой цыган, недавно приехавший в этот городок и сразу ставший объектом слухов. Внезапно город сотрясает трагедия – найден труп, точнее его часть, молодой девушки, изодранной неизвестным зверем. И Питер, и Роман жаждут найти убийцу и объединяются для расследования. Вскоре этот союз перерастает в странную дружбу, и молодые люди узнают, что город, в котором они живут, не так прост, как кажется.

В 2012 году по книге был снят одноименный сериал.

---

Роман выжал швабру.

* * *

В другом доме Годфри Мэри ждала возвращения своих мужа и дочери. У доктора Годфри было дурное предчувствие, когда они столкнулись в прихожей. Она знала, что Лита была с ним, и даже звонила, дважды, узнать, когда они вернутся домой. Так что теперь?

– Приехали так скоро, как смогли, – сказал он, упреждая ее нападки.

Она не ответила. Она подошла, напряженная, как сжатый в кулак снег, и крепко обняла Литу. Ее плечи дрожали. Она не злилась, ей просто нужно было обнять свою дочь.

Лита поднялась наверх, и Годфри сел в кресло в гостиной и облегченно выдохнул.

Трудный день. Длинный, длинный день. Мэри села на подлокотник кресла и, положив руку на его затылок, помассировала. Они не смотрели друг на друга, он просто сидел и чувствовал приятное давление на своей шее.

– Ты ел? – поинтересовалась Мэри.

Годфри покачал головой.

– Я приготовлю тебе мышку, – сказала Мэри немного гортанным голосом, пародируя актрису Рут Гордон. – Милую шоколадную мышку.

Годфри улыбнулся, его плечи затряслись, и он засмеялся. Объяснение, почему для них это было смешно, уходило корнями далеко в прошлое.

Годфри сообщил, что собирается принять душ, и что ее предложение звучит просто превосходно.

Пока Годфри мылся, он с беспечной усталой ясностью разбирал вину, которую чувствовал из-за своих уродливых мыслей о жене, женщине, чьим величайшим преступлением было отдать лучшие годы своей жизни браку с человеком, любящим врага, который, как она знала, обладает силой разрушить ее семью. И он пришел ко второму откровению за сегодняшний день, более решительному и непосредственному по сравнению с принятием мысли, что человек время от времени становится волком. Ему было стыдно. Он стыдился, как и Мэри, стыдился все эти годы, что они не могли произнести вслух: он был женат на женщине, которую разлюбил с тех пор, как впервые увидел Оливию.

Годфри посмотрел вниз, и ему померещились мертвые куски плоти, срывающиеся с его торса и падающие в слив. Это было неправильно. Неправильно было так жить.

Он повернулся, позвоночник хрустнул. Шесть месяцев, решил он. Будет разумно выполнять свои обязанности в течение шести месяцев. После рождения ребенка. Двадцать лет назад шесть месяцев показались бы ему вечностью. Все эти званые обеды, медленный, но сладкий яд затянувшегося контакта глаз, звон, стоявший в его ушах несколько дней после чоканья с ней бокалами. Полный провал, как врача и мужа, и брата, сделать ее своей пациенткой, женщину, ради которой он выдумывал любую причину для встречи, только бы почувствовать, как ее пальцы касаются его ладони, как она смеется. Знал еще до того, как увидел сам, что ее зад был похож на застывшую каплю росы на лепестке розы – двадцать лет назад, шесть месяцев, что прошли, прежде чем он впервые овладел этой прекрасной задницей, были мучением.

Отвлекшись от сорока, насыщенных событиями, часов бодрствования, Годфри почувствовал нечто, что сначала затруднился распознать. Что-то, что в реальном мире едва можно распознать или выделить. Он чувствовал свободу. Просто представьте. По прошествии громадного количества времени, времени, когда колеса хоть и поворачивают назад, но все же постоянно движутся вперед, он был всего в каких-то шести месяцах от начала самого длинного и вместе с тем ежедневного удивительного приключения. Он будет жить правильно и будет верить в любовь. Он станет дедушкой и женится на Оливии.

Позже, в постели, доктор Годфри наконец-то провалился в самый приятный сон в своей жизни.

А затем прозвенел его телефон, принесший весть, что Кристина Венделл исчезла.

Цена

На второй день своего бегства Питер был разбужен Романом  тревожным чувством дежа вю.

– Я заказывал рыженькую, – сказал Питер.

Роман не поддержал шутку.

– Что? – спросил Питер.

Роман подошел к кафедре и сложил руки. Надеясь, поза поможет ему… он не знал в чем. Но делать все равно нечего, потому он сказал то, что должен был.

– Еще одна.

– Еще одна что?

– Прошлой ночью. Еще одна девушка.

Питер помолчал какое-то время. – Кто? – выдавил он.

– Они не знают. Нет головы. Но это не она. Я был у нее, перед тем как прийти.

Питер молчал. Он провел пальцем по пыльному полу, написал на древнем языке слово спасибо, а затем стер его ладонью.

– Луна была неполной, – сказал Роман. – Это же невозможно?

– Конечно, – согласился Питер.

Кот запрыгнул на кафедру и выгнул свой зад, когда Роман погладил его от головы до хвоста.

– Что теперь? – спросил Роман.

Питер лег и закрыл глаза.

– Нужно поговорить с Дестини, – сказал он. – Она больше знает об этих правилах, нежели я. У нее может быть какая-то идея.

Он не добавил «лучшая идея», поскольку своих у него не было вовсе.

– Если ты куда-нибудь поедешь, тебя подстрелят, – сообщил Роман. – И это в лучшем случае.

– Поезжай ты. И поспеши. Ты должен вернуться к Лите до заката. Присматривай за ней, чтобы ничего не случилось. Теперь она под твоим присмотром, пока все не закончится. Вот твоя работа.

Роман посмотрел на Питера. Пылинки в луче света, упавшем между ними, занимались собственными делами.

– Знаю, – ответил Роман.

Кот перевернулся на спину, и Роман почесал его живот. Бархатной черной перчаткой кот свернулся вокруг его руки и укусил.

– Эй-эй-эй, – проговорил Роман. – С зубами ты не такой милый.

Он пробирался по тропинке позади часовни, протоптанной от больницы к холмам. Другой конец дорожки выводил на шоссе 443, и доктор Годфри велел использовать ее, чтобы приходить и уходить. Не подозревая о том, что их предосторожность провалилась, так как вчера за дядей и его племянником шпионила Кристина Венделл.

Как мало все–таки мы знаем.

Роман подъехал к дому Дестини в Шедисайде. Паркуясь, он заметил на улице ворону, занятую чем-то плоским и черным на тротуаре. Задавили. Что-то и как-то. Выйдя из машины, Роман увидел, что ворона питалась останками другой вороны. Черное перо торчало из клюва обедающей птицы. Это очень огорчило Романа.

– Эй! – прикрикнул он наставительным тоном недовольного туриста. – Ты… а ну перестань! Прекрати, Хосе!

Ворона посмотрела на него, но когда он не сделал попытки подойти ближе, она продолжила бесхитростно клевать своего собрата, словно от скуки, а не ради насыщения, и Роман почувствовал тошноту бессилия перед надвигающейся карой, что предрекало это зрелище. Встряхнувшись, он поднялся по лестнице и был встречен Линдой, которая так резко и сильно сжала его в объятиях, что воздух пулей вылетел из его диафрагмы.

– Как он? Как мой мальчик?

– Он в безопасности, – отозвался Роман.

– Что ему нужно? – спросила Дестини.

Роман быстро выпалил подробности. Дестини поджала губы, и еще некоторое время после окончания его рассказа продолжала механически качать головой.

– Как все это происходит? – спросил Роман.

Ей было некомфортно. Она взяла солонку со стола, отсыпала немного на ладонь и бросила через левое плечо. Холодный комфорт.

– Законы магии, как и любые законы, – сказала она. – Они работают, потому что ты подчиняешься им.

– Можно их просто нарушить? – спросил он.

– Не бесплатно, – ответила она.

– Как нам бороться с ним?

Она посмотрела на него. – Пришло время понять – это не твоя битва.

– Как Питеру бороться с этим? – спросил он.

– Как обычно дерутся волки? – ответила она вопросом.

– Питер может сделать также? Превратиться в неправильную луну?

– Не бесплатно, – сказала она.

Линда все это время молчала, но теперь вмешалась: – Какова цена? – спросила она.

– Я не знаю, – повернулась к ней Дестини. – Единственный человек, который может знать ответ – сам Питер. Я могу дать ему то, что поможет найти ответ, но должна сказать тебе, Лин, я настроена пессимистично. Я не уверена, не окажется ли ответ большим сэндвичем с дерьмом, который он должен будет съесть.

Линда поняла ее.

– Брат человека, которого убил Николай, нашел нас спустя много-много лет, – неожиданно произнесла она. – Николай дважды стал убийцей за свою жизнь; пожар проходит, но угли остаются. Если не покончить с этим сразу, то последствия будут поджидать за углом каждый день его жизни. И если не позволить мальчику стать мужчиной, то некого будет винить, кроме тебя самой, что ты до сих пор подтираешь ему зад, когда он уже должен подарить тебе внуков.

Дестини ничего не сказала. Она подошла к этажерке и принялась рыться в ящиках.

Линда взяла обе руки Романа в свои, он глядел ей в лицо и знал, что смотрит на человека, совершающего самый тяжелый поступок в своей жизни. Он знал, что ему придется видеть это лицо вечно, если он облажается.

– Я скучаю по временам, когда он был малышом, – сказала она. – Если бы я могла нажать на выключатель, я бы лучше жила в мире, полном младенцев.