Игорь Синицин - Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя

• Название: Андропов вблизи. Воспоминания о временах оттепели и застоя
• Автор: Игорь Синицин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-227-05745-7

Вокруг главного персонажа этих воспоминаний — Юрия Владимировича Андропова, посла в Венгрии, секретаря ЦК КПСС, председателя КГБ, члена политбюро, генсека — сложилось много мифов и легенд. Не делая окончательных оценок, автор предлагает новое видение этой выдающейся личности как человека, партийного и государственного деятеля, чекиста. Портрет «последнего большевика» рисуется на фоне событий 1970-х годов, деятельности генсека Брежнева и других кремлевских геронтократов. Читатель на основе некоторых малоизвестных фактов из жизни и функционирования советской верхушки может сделать свои выводы об Андропове и его времени.

---

Мы попали в просторный кабинет с двумя огромными окнами на площадь Дзержинского. Комната была обшита, как и стена зала коллегии, дубовыми панелями. По правой ее стене, в центре, заставленная большим книжным шкафом и диваном, находилась также высокая, но одностворчатая дверь, которая вела, по всей видимости, в зал коллегии. В самом углу, недалеко от дивана, полускрытая портьерой от кабинета, белела фарфором раковина умывальника и квадратное зеркало над ней. Рядом стоял обычный шкаф, куда можно было повесить верхнюю одежду.

Калгин рассказал, что за дверью, в нынешнем зале коллегии, в 1950–1953 годах располагался кабинет Берии, тогда заместителя председателя Совета министров СССР. Он уже не был официальным шефом госбезопасности, но в силу особых функций, связанных с созданием под его руководством советской атомной бомбы, сохранял определенное влияние в МГБ, МВД и внешней разведке. Помещение, где мы находились, было его комнатой отдыха.

Выходит, вспомнил я семейную историю, именно за этой дверью Берия в 1952 году грубо отчитывал моего отца, бывшего резидентом в Берлине. Его срочно вывезли из Германии на личном самолете Берии за крупный спор с другом Лаврентия Павловича Кобуловым и по кляузе влиятельного гэбэшного генерала К.

Суть спора была в следующем. Летом 1950 года отец приехал резидентом в Берлин, получив в Москве для связи в Германии десятки агентов, бывших немецких офицеров, находившихся в наших лагерях для военнопленных. Однако большинство этих якобы завербованных агентов, вернувшись в Германию, отказывались впредь сотрудничать с советской разведкой без объяснения причин. Некоторые из немецких офицеров прямо говорили о том, что согласились на вербовку только ради того, чтобы скорее вернуться домой и не быть наказанными в СССР как военные преступники.

Во время войны именно люди К., и он лично, работали в лагерях военнопленных. Именно они навербовали сотни «мертвых душ» якобы советских агентов, то есть, говоря на современном жаргоне, вместо работы «гнали туфту». Разоблачение этой «липы», о которой гордо отчитывался и получал ордена генерал К., могло стоить ему в сталинские времена не только карьеры, но и свободы. Общее руководство деятельностью К. в лагерях военнопленных осуществлял друг и приближенный Берии Кобулов. Резидент осмелился покритиковать в 1952 году и Кобулова. Но в основном досталось за негодную работу главному вербовщику — К.

Богдан Кобулов был настолько близким другом и соратником Берии, что его расстреляли в 1953 году вместе с чекистом № 1. В 1952 году Б. Кобулов был фактически личным наместником Лаврентия Берии в Восточной Европе. Формально он возглавлял в Берлине советское отделение ведомства ГУСИМ3 — Главного управления советского имущества за границей. Это учреждение ведало всем трофейным имуществом — движимым и недвижимым, станками, изобретениями и чертежами, активами и финансами, — полученным СССР после Победы над Германией не только на ее территории, но и в странах, союзных с ней, — в Австрии, Венгрии, Финляндии, Румынии. Во времена Хрущева ГУСИМЗ было ликвидировано, а его активы были благополучно разбазарены по дешевке. Милым «социалистическим братьям» бесплатно перепадали жирные куски бывшей немецкой собственности, принадлежавшей осужденным Нюрнбергским военным трибуналом так называемым преступным организациям гитлеровской Германии — вермахту, СС, СА, абверу и т. п., законные имущественные права на которую перешли к СССР. Так, в финской столице Хельсинки представительство Совинформбюро помещалось в шестикомнатной квартире роскошного дома на набережной Финского залива, в аристократическом районе. Во время войны и до нее в ней проживал какой-то майор то ли вермахта, то ли абвера. После победы квартира перешла в собственность СССР.

До начала 60-х годов там квартировало хельсинкское представительство Советского информбюро. Но затем из Москвы пришел грозный приказ: передать это помещение бесплатно на баланс «бедного» посольства Болгарии в Финляндии. И передали! А сами стали арендовать за бешеную цену офис меньшей площади на другой улице. Такая щедрость и «доброта», как обычно, исходили от тогдашнего вождя — «нашего дорогого Никиты Сергеевича»…

Кобулов и генерал К. были крайне амбициозными личностями. А внутри спецслужбы кое-кто предпочитал сводить свои счеты с неугодными коллегами при помощи доносов и анонимных писем. Такие методы были довольно распространены. Я могу это утверждать потому, что и меня чаша сия также не миновала. Андропов получил среди прочих доносов на своих сотрудников от своих же работников донос и на меня. Но об этом в свое время.

К. занимался во внешней разведке НКВД работой с нелегальных позиций в Германии еще с довоенных времен. В разных очерках и книгах по истории НКВД и КГБ его фигуру теперь героизируют, хотя, по мнению некоторых старых разведчиков, именно он должен был бы нести серьезную ответственность также за провал «Красной капеллы» и агента из верхов гестапо — Брайтенбаха, то есть практически всей действовавшей в начале войны в Германии и Европе сети советской нелегальной разведки. Даже сама смерть генерала К. была загадочной. В 1961 году он был вызван из Берлина, где находился в длительной служебной командировке в качестве начальника Управления КГБ в Карлсхорсте, пригороде германской столицы. Но вызывал его не КГБ, а секретариат ЦК КПСС для какой-то серьезной беседы. После этой беседы, в подавленном состоянии, генерал отправился на корты «Динамо», где заранее договорился сыграть в теннис со своим другом и покровителем, бывшим председателем КГБ Серовым. В 1961 году Иван Серов еще оставался генералом армии, но уже был переведен Хрущевым на пост начальника ГРУ.

Якобы в самом начале игры К. умер на корте. Официальное заключение гласило: «разрыв сердечной аорты». Какие вопросы были закрыты этой неожиданной смертью генерала-теннисиста в расцвете сил? Кому она была выгодна?..

Итак, моим рабочим кабинетом стала комната, по соседству с которой Берия за два десятилетия до этого истошно орал на моего отца: «Как ты посмел открыть свой рот на моего друга Кобулова! Как ты вообще смеешь перечить начальству?! С подвалами познакомиться хочешь?!» Заместитель председателя Совета министров СССР стучал при этом кулаком по столу и грозно сверкал стекляшками пенсне. С криком «Вон отсюда!» Берия выгнал отца из кабинета, но, очевидно, забыл дать прямое распоряжение об увольнении и репрессии. Да он и не командовал тогда Комитетом информации, куда входила в те годы внешняя разведка. Приказ об увольнении резидента в Берлине подготовил и подписал у высшего начальства КИ генерал К. Отец после этого полгода лежал на кровати целыми днями и смотрел в потолок, а мы ждали по ночам, когда за ним придут. Но Берии уже тогда, за год до лета 1953-го, было, видимо не до какого-то строптивого резидентишки. Друзья из ПГУ устроили отца в начале 1953-го «под крышу» «Интуриста»…

Разумеется, за два десятилетия после этого инцидента и кабинет Берии, и его комната отдыха изменились, но, видимо, не случайно я ощущал тяжелую энергетику этих помещений. Зала коллегии я еще не видел, но мой кабинет был обставлен достаточно по-спартански.

Слева в углу стоял огромный старинный двустворчатый сейф, в человеческий рост и метра два в ширину. Он остался еще с купеческих времен страхового общества «Россия» и пережил многих владельцев из ЧК — ГПУ — ОГПУ — НКВД — МГБ— КГБ, тоже занимавшихся специфическим страхованием — советской Системы. Только «страховки» они выплачивали не десятками и сотнями тысяч царских рублей, а миллионами человеческих жизней.

В центре комнаты, ближе к левой стене, находился большой полированный, светлого дерева письменный стол с перпендикулярно приставленным к нему почти таким же столом — для совещаний, и десяток массивных стульев. У письменного стола — мягкий, на пружинящей подвеске и колесиках, удобный рабочий стул. Между окнами блестел экран телевизора «Рубин».

По левой стороне рабочего стола, ближе к окну, виднелся приставной стол, весь уставленный телефонными аппаратами. Калгин принялся мне объяснять назначение каждого из них.

— Вот этот высокий аппарат цвета слоновой кости, с золотым гербом СССР вместо диска — кремлевская АТС, в просторечии — «кремлевка», — говорил Женя. — А это — справочник к нему, в котором по алфавиту перечислены все лица, у которых установлен такой же аппарат, и они имеют право связываться по нему хоть с самим Брежневым!..

И Калгин передал мне что-то вроде записной книжки темно-вишневого цвета, внутри которой на пружинках, чтобы можно было быстро заменять листы с новыми фамилиями, было меньше сотни страниц. Затем он продолжил свою лекцию о связи и показал на другой такой же слоновой кости, с гербом, но стандартного образца телефонный аппарат.

— Это — ВЧ-связь, или «вертушка», — сказал он. — По нему можно связаться с любой точкой СССР, где есть такой же аппарат, и со столицами социалистических стран, а также городами в них, где есть советские генеральные консульства или расположены штабы советских зарубежных групп войск… Однако не прямо, а сделав заказ у телефонисток. Но самый главный для вас — вот этот, серого цвета, с красной крышкой вместо наборного диска, — говорил Женя. — Это — прямой аппарат к телефонному пульту Юрия Владимировича. Если поднимаете трубку, то в кабинете председателя раздается звонок и мигает лампочка рядом с вашим именем. Минуя секретарей, председатель сам снимает его трубку. Если этот ваш телефон зазвонил, то бросайте все разговоры и бумаги — вас напрямую вызывает шеф… Остальные аппараты, — показал Калгин на целый ряд разноцветных телефонов, — это аппарат оперативной связи КГБ со всеми территориальными органами и погранвойсками, внутренний четырехзначный коммутатор и два городских телефона — один с известным всем началом номера с цифр 224… а другой — обычный городской. По «кремлевке», оперсвязи и ВЧ можно говорить вполне в открытую, они защищены от подслушивания, а по остальным телефонам необходимо соблюдать конспирацию, поскольку от подслушивания они не защищены…