Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.13

• Название: Любовь к истории (сетевая версия) ч.13
• Автор: Борис Акунин
• Жанр: История

«Любовь к истории» — это сборник исторических миниатюр, написанных Борисом Акуниным (Григорием Чхартишвили) для его авторского блога.

---

Дурной, крикливый, кичливый «патриотизм» отвратителен. Чехов, повесть «Степь»: «Наша матушка Расия всему свету га-ла-ва!" — запел вдруг диким голосом Кирюха, поперхнулся и умолк. Степное эхо подхватило его голос, понесло, и, казалось, по степи на тяжелых колесах покатила сама глупость».

(Это из квазинародной песни времен Николая Палкина:

Хоть лихие вы поляки,
Покоритесь же вы нам:
Если вы не покоритесь,
Пропадете как трава:
Наша матушка Россия
Всему свету голова.)

Ладно, не буду тратить буквы на бичевание дурного «патриотизма» (только в кавычках его и употреблять). Жители России на него каждый день по телевизору любуются. Вот вам несколько картинок из интернета, enjoy — и хватит.

Картинная галерея «патриотизма»

А вот на патриотизме без кавычек давайте остановимся подробнее.

Не всякий достойный человек — патриот. (Непохоже, чтобы мать Тереза была шумной патриоткой родной Македонии; для апостола Павла не было ни иудея, ни эллина; про Л.Толстого см. выше).

Но всякий настоящий патриот — человек достойный. Потому что хочет сделать более достойной свою страну. Вот по этому параметру и только по нему нужно вести счет, кто патриот, а кто нет.

Осталось лишь определить — что такое «достойная страна».

Предлагаю следующие критерии, по которым можно измерить достоинство страны: чем больше баллов, тем оно выше.

1. Все без исключения жители имеют максимально равные стартовые шансы для самореализации.

2. Те, кто не может заботиться о себе сам или нуждается в помощи, получают ее от государства.

3. Гражданам выгоднее жить честно, по закону и собственным трудом, чем жульничать, химичить и паразитировать.

4. Страну любят и поэтому уважают в мире (именно так, а не «боятся и поэтому уважают»). То есть уважают за науку, культуру и великодушие, а не за атомную бомбу.

Кто работает на повышение хотя бы одного из этих показателей, тот и патриот. Даже если терпеть не может слова «патриотизм» и от нелюбви к пафосу говорит про Родину «эта страна».

И кстати: сколько баллов по десятибалльной шкале вы поставили бы сегодняшней России на каждом из этих четырех экзаменов?

Фандорин XV

21 апреля, 2:33

Восемнадцать лет назад, 1 апреля 1997 года, я вдруг понял, что буду писать роман. Я ехал на автобусе с кладбища. Незадолго перед тем умер отец и надо было заниматься всякими печальными могильными делами. Настроение у меня было соответствующее поездке.

Я думал про отца, улыбался, вспоминая связанное с ним смешное (он был легкий, веселый человек, у него и на поминках все то плакали, то смеялись); потом стал думать про несмешное — про книгу «Писатель и самоубийство», которую я в то время писал и которая совсем придавила меня своей тяжестью. Утром перед поездкой я штудировал «Дневник писателя» Достоевского за 1876 год (там много про суицид) и в примечаниях прочитал про молодого москвича, застрелившегося в Александровском саду — на Федора Михайловича эта драма произвела большое впечатление.

И вдруг я увидел очень явственную картинку.

Скамейка, на ней сидят юная прелестная девушка и солидная дама среднего возраста. К скамейке подходит молодой человек, что-то говорит (слов не разобрать), потом вынимает из кармана револьвер, крутит барабан, подносит дуло к виску — и выстрел. Самоубийца падает мертвый, девушка падает в обморок, дама не падает, но разевает рот и беззвучно вопит. Всё это и страшно, и весело. Не могу объяснить, почему — но весело. Как-то оно всё наложилось одно на другое, в том кладбищенском автобусе, и образовался некий энергетический заряд, который требовал выстрела.

Главное, мне ужасно захотелось узнать, что сказал юноша и что вообще всё это значит.

В тот же день я начал писать роман. Через шесть недель он был готов. Я назвал его «Азазель».

Как говорится, шли годы.

Ну, я и понаписал… Это в сгугленной пирамиде еще одного романа не хватает.

И вот сегодня, 21 апреля две тыщи страшно подумать пятнадцатого года, выходит уже пятнадцатая, предпоследняя книга об Эрасте Фандорине.

Она называется «ПЛАНЕТА ВОДА, или Приключения Эраста Фандорина в ХХ веке (часть I)». Пускаю ее в плавание с волнением и грустью. Всё когда-нибудь заканчивается. Вот и длинная фандоринская история потихоньку приближается к финалу. Осталось совсем чуть-чуть.

Однако хватит лирики. К делу.

Ничего нового о судьбе Эраста Петровича после «Черного города» вы из этой книги не узнаете, ждите второй части. Здесь — лишь фрагменты из его прошлого. Три приключения: 1903 года, 1906 года и 1912 года.

Титульная повесть, самая большая, вам скорее всего не понравится. Это технократический детектив, то есть почти фантастика, почти Герберт Уэллс, хотя скорее все-таки Жюль Верн. Я знаю, мои читатели в большинстве своем не любят слишком замысловатых фантазий, но ничего не поделаешь, дамы и господа. Начался ХХ век, а он будет насквозь технократичен и наворотит такого, что и не снилось фантазерам предшествующего столетия.

Эраст Петрович плавает на субмарине и ныряет в глубины моря. Из-за этого дурацкого увлечения моего героя мне и самому пришлось научиться нырять с аквалангом. Жуткая, скажу вам, гадость. Мокро, холодно и тесно, да еще осьминоги чернилами плюются.

Вот картинки Игоря Сакурова.

Вторая повесть «Парус одинокий» тоже водяная, но не про море, а про реку, текущую через леса захолустной Заволжской губернии. Сразу скажу, что сестру Пелагию и владыку Митрофания мой сыщик не встретит. Их там больше нет, они уехали в Израиль. Но Заволжской губернии уезжать некуда, и она живет без них сама, как умеет. Вот Фандорин приехал, со злом сражаться. Увидите, что из этого вышло. Жанр повести — «ностальгический детектив».

Картинки совсем другие. Без космополитизма.

Третья повесть «Куда ж нам плыть?» — маленькая и злобная. Всё действие укладывается в один-единственный день, 31 декабря 1912 года. Жанр изобретен лично мною, раньше в авантюрной литературе такого не было: «идиотический детектив». Дочитаете — поймете почему.

Вода здесь тоже присутствует, но метафорически. Если это река, то Лета. Если море — Бермудский треугольник. В общем, место, откуда нет возврата.

В повести ужасно много актов насилия и противоправных поступков. Просто неприятно читать.

Книга выходит одновременно в трех, даже в четырех видах.

Во-первых, конечно, в бумажном.

Вы угадали, кто это такой красивый гуляет под акулой?

Во-вторых и в-третьих, в электронных вариантах.

В обычном текстовом и в иллюстрированном. Причем иллюстрации в электронной «Планете» отличаются от книжных. Они тут не для красоты, а для визуализации предметного мира эпохи.

Иллюстрации про двойном клике на «лупу» открываются

И еще выходит аудиоверсия

Михаил Горевой читает «Планету Вода»

Александр Клюквин читает «Парус одинокий»

Александр Филиппенко читает «Куда ж нам плыть?»

Я пристрастился к звуковым книгам (много времени провожу за рулем — в дальней дороге и в пробках) и надеюсь инфицировать этой бациллой как можно больше народу.

Вы только послушайте, как звучит текст в исполнении великолепных чтецов.

Читайте и слушайте, делитесь со мной впечатлениями. Через некоторое время попрошу вас принять участие в голосование: какая повесть лучше, какая хуже. (У меня-то на этот счет есть собственное ощущение, но интересно, совпадет ли оно с вашим).

Из комментариев к посту:

salmin26

В пирамиде не хватает Чёрного города, но всё равно Планета Вода получается четырнадцатой книгой. Или Алмазная колесница считается за две? Или Особые поручения?

borisakunin

"Особые поручения". Там два разных соционических типа.

Вот раньше были писатели

25 апреля, 12:52

Вы, наверное, читали в детстве или не в детстве повесть «Зеленый фургон», а если не читали, то наверняка смотрели какую-нибудь из экранизаций (их было две). Кто знаком с удивительной судьбой автора повести Александра Козачинского — можете дальше этот текст пропустить, ничего нового я вам не сообщу.

А я вот только сейчас, роясь в фактуре 20-х годов, штудируя газетные отчеты «Из зала суда», узнал, что это был за человек.