Валерий Вьюгин - Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

• Название: Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
• Автор: Валерий Вьюгин
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4448-0182-6

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

---

Другим затруднением в истории издания «Временем» собрания сочинений Роллана, также разрешенным писателем не в пользу издательства, была авторизация издания. «Приступая к изданию ваших сочинений, — объясняло издательство Роллану, — мы все время исходили из расчета на то, что выпускаемое нами собрание будет вами полностью авторизовано. При полной свободе печатания в СССР переводов любых произведений любого иностранного автора такая полная авторизация, объявленная на титульном листе каждого тома, дала бы нам конечно и большие материальные гарантии и большое моральное удовлетворение» (письмо «Времени» Роллану от 11 ноября 1929 г.). Однако уже после подписания первого варианта договора неожиданно, по словам Роллана в передаче Пертцика, выяснилось, что французский издатель Роллана «Albin Michel» в 1920 году (при предшественнике А. Мишеля Оллендорфе) уступил право перевода и издания на русском языке «Жан-Кристофа», «Клерамбо» и «Кола Брюньона» издательствам в Швеции (акционерному обществу «Aktelbolaget Sveriges Litografiska Tryckener») и Германии («Слово»[744]), из-за чего Роллан не имел законного права давать «Времени» письменное разрешение на русское издание всех своих произведений, то есть называть собрание сочинений авторизованным, как предполагалось вначале, а готов был передать право только на «принадлежащие ему произведения» (недатированное письмо А. Г. Пертцика «Времени», штамп о получении 12 октября 1929 г.)[745]. Соответствующее изменение было внесено в договор: к слову «произведений» было добавлено уточнение «которыми он имеет право располагать». Пришлось изменить и исключительно важный для советского собрания сочинений текст специально написанного Ролланом обращения к русским читателям. Сам Роллан воспринимал этот текст как «подходящий случай публично выразить свои симпатии, старинные симпатии к России» (письмо Пертцика «Времени» от 20 февраля 1929 г.) и требовал напечатать параллельно по-французски и по-русски — «я нахожу, что это придаст ему больше значительности» (письмо Роллана «Времени» от 1 июля 1929 г., см. также письма Пертцика «Времени» от 8 и 12 июля 1929 г., Кудашевой «Времени» от 25 сентября 1929 г.). Для «Времени» же текст Роллана был важен по другим причинам: издательство ожидало, что Роллан, «во избежание выпуска другими издательствами параллельных, может быть сокращенных изданий», упомянет в своем обращении к советскому читателю о том, что издание «Времени» — это первое авторизованное им издание его произведений на русском языке и что он предоставил издательству исключительное право на выпуск русского их перевода (письмо «Времени» Роллану от 2 июля 1929 г.). Первоначально текст был написан в форме «Привета Жан-Кристофа его русским братьям», однако позже Роллан потребовал убрать из заглавия упоминание «Жан-Кристофа» как именно того произведения, права на русский перевод которого не имел, назвав текст «Привет Ромена Роллана русским читателям», а также снять указание месяца и дня написания приветствия (см. письмо Роллана «Времени» от 25 октября 1929 г.). При этом в тексте не говорилось о том, что Роллан предоставил «Времени» исключительные, монопольные права на русское издание своих произведений и что издание в полной мере им авторизовано. С точки зрения Роллана, все разрешилось наилучшим образом: «…ввиду того, что юридическое положение в России отлично от моего, вы имеете право печатать их (те три произведения Роллана, права на русский перевод которых были проданы зарубежным эмигрантским издательствам. — М. М.) без формального моего на то разрешения, но с молчаливого согласия. И никто не может воспретить мне обратиться к читателям СССР с выражением моей симпатии. Вот почему вы можете напечатать в качестве предисловия мой „привет русским друзьям“» (письмо Роллана «Времени» от 12 октября 1929 г.)[746]. Однако издательство своей цели — опубликовать заявление Роллана об авторизованном и монопольном характере издания — таким образом не достигало. Поэтому «Время» обратилось к Роллану с просьбой, воспользовавшись предложенной Ролланом формулировкой, публично объявить об авторизованности издания «с молчаливого согласия» автора:

Приступая к изданию ваших сочинений, мы все время исходили из расчета на то, что выпускаемое нами собрание будет вами полностью авторизовано. При полной свободе печатания в СССР переводов любых произведений любого иностранного автора такая полная авторизация, объявленная на титульном листе каждого тома, дала бы нам конечно и большие материальные гарантии и большее моральное удовлетворение. Но раз обстоятельства этому препятствуют, раз вы можете располагать только частью ваших произведений, то мы полагаем, что ограничиться опубликованием в СССР только этой части ваших сочинений и лишать русского читателя возможности ознакомиться с такими образцами вашего творчества, как «Жан Кристоф» и «Клерамбо», было бы неправильно. Мы думаем потому, что нам достаточно вашего молчаливого согласия для включения и этих произведений в выпускаемое нами собрание. Отсутствие литературных конвенций дает нам на это право и мы надеемся, что благодаря возможности пользоваться вашими указаниями и советами нам удастся с успехом осуществить это издание.

Письмо «Времени» Роллану от 11 ноября 1929 г.

Роллан, однако, не согласился на формулировку о своем «молчаливом согласии» (хотя сам ранее ее использовал):

Термин «молчаливое согласие», которым вы пользуетесь, говоря обо мне, для авторизации издания вами тех моих произведений, которыми я не могу законным образом располагать, — не годится. Вы можете без моей авторизации печатать все эти произведения; и я не предприму ничего, чтобы против этого возражать. Но идти дальше этого я не имею права.

Письмо Роллана «Времени» от 26 ноября 1929 г., одчеркивания Роллана

Невозможность назвать собрание авторизованным во многом лишала для «Времени» смысла все это предприятие, обесценивала многочисленные добровольно взятые им на себя обязательства перед автором, поэтому издательство снова обратилось к Роллану с просьбой, «чтобы нагляднее оттенить различную природу наших прав на „Жан-Кристоф“ и „Клерамбо“, с одной стороны, и на все остальные Ваши произведения, с другой стороны, не печатать слова: „Авторизованное издание“ на титульных листах произведений этой первой группы, однако печатать на остальных» (письмо «Времени» Роллану от 9 декабря 1929 г.). Роллан вновь отказал:

Я не был бы сторонником того, чтобы на титульных листах томов различалось, как вы мне говорите, «издание авторизованное» и издание без отметки об авторизации. — Юридическое положение договоров на заграничные издания довольно запутано во Франции. Мы, авторы, связаны с французскими издателями на всю жизнь; они присваивают себе право заключать договоры на иностранные переводы; и случалось иной раз — особенно в смутные годы войны — что они делали это, не предупреждая автора <…>. — Таким образом, если бы в одном из томов Вашего «авторизованного издания» оказалось такое произведение, изданием которого на русском языке уже распорядились, то это дало или могло бы дать достаточный материал, чтобы затеять против меня тяжбу. Для этого потребовалось бы лишь немного злой воли, направленной против меня или против СССР, а во Франции и в том и в другом нет недостатка. С большим удовольствием осудили бы дерзкого автора «Ярмарки на площади», позволяющего себе обнаруживать симпатию к Советским Республикам. Итак я полагаю, что было бы выгоднее и безопаснее и для вас и для меня придерживаться общей моей формулы, которая в силу своей неопределенности не исключает ни одного произведения и покрывает их все, ограждая вместе с тем и от каких бы то ни было нападок: — «Я предоставляю издательству Время исключительное право печатать на русском языке все те мои произведения, которыми я могу располагать».

Письмо Роллана «Времени» от 18 декабря 1929 г.

Таким образом, Роллан в полной мере воспользовался выгодами тех «моральных» обязательств, которые добровольно взяло на себя «Время», планируя издание как авторизованное: он получил гонорар, который «Время», находясь в юрисдикции советского авторского права, имело полную возможность не выплачивать, и максимально использовал его для увеличения своего символического капитала; он заставил «Время» согласиться на участие в работе ряда ключевых сотрудников извне издательства, в чем с точки зрения издательства и издания не было никакой необходимости и что представляло собой нарушение его устава и бессмысленно затрудняло работу. Однако со своей стороны писатель не согласился ни на одну формальную уступку издательству и полностью лишил «Время» столь важной для него возможности назвать издание авторизованным. Практикуя абсолютную трезвость и деловую осмотрительность в том, что касалось его авторских интересов, Роллан проявлял наигранные, как кажется, идеализм и наивность в отношении интересов и возможностей кооперативного издательства. Эта своеобразная двойственность его позиции проявилась в двусоставной риторической конструкции, к которой он постоянно прибегал: четко формулируя свои вполне конкретные требования, он тут же декларировал, что делает это с высокой и бескорыстной целью бороться с «цензурой для произведений ума» (письмо Роллана «Времени» от 3 декабря 1928 г.), «учить, будить, поднимать, вести народ, а не <…> льстить его духовной лени» (письмо Роллана Пертцику от 16 января 1929 г.), «публично засвидетельствовать свои братские чувства трудящейся молодежи России и мою преданность СССР» (Письмо в редакцию // Известия ВЦИК. 4 апреля 1930 г.); утверждал, что отказывается от денежного вознаграждения (при этом добившись, чтобы издательство выплачивало его не только за новые, а за все произведения), чтобы «защищать СССР (как я это делаю) <…> в качестве независимого человека, который никому ничего не должен» и не извлекать из СССР никакой для себя выгоды, в отличие от многих иностранных писателей, которые от СССР «уже попользовались» (письмо Роллана «Времени» от 3 февраля 1930 г.), что запрещает издательству «Время» называть издание авторизованным потому, что возможные претензии (речь шла о риске вполне материальных претензий к нему западных издателей) будут проявлением «злой воли, направленной против меня или против СССР, а во Франции и в том и в другом нет недостатка. С большим удовольствием осудили бы дерзкого автора „Ярмарки на площади“, позволяющего себе обнаруживать симпатию к Советским Республикам» (письмо Роллана «Времени» от 18 декабря 1929 г.). Прислав «Времени» в начале февраля 1930 года список изменений в уже подписанный им год назад договор, Роллан, опасавшийся осложнений для себя лично со своим французским издателем (см. письмо Роллана «Времени» от 6 февраля 1930 г.), уже месяц спустя торопил издательство, грозя «перенести дело в Комиссариат Народного Просвещения и, к великому сожалению, публично отказаться от этого предприятия, для меня совершенно безвозмездного, ибо желание мое всегда было поступиться всеми моими правами в пользу дела социальной реконструкции, которым я любуюсь в СССР» (письмо Роллана «Времени» от 4 марта 1930 г.)[747].