Валерий Вьюгин - Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

• Название: Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде
• Автор: Валерий Вьюгин
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4448-0182-6

Сборник исследований, подготовленных на архивных материалах, посвящен описанию истории ряда институций культуры Ленинграда и прежде всего ее завершения в эпоху, традиционно именуемую «великим переломом» от нэпа к сталинизму (конец 1920-х — первая половина 1930-х годов). Это Институт истории искусств (Зубовский), кооперативное издательство «Время», секция переводчиков при Ленинградском отделении Союза писателей, а также журнал «Литературная учеба». Эволюция и конец институций культуры представлены как судьбы отдельных лиц, поколений, социальных групп, как эволюция их речи. Исследовательская оптика, объединяющая представленные в сборнике статьи, настроена на микромасштаб, интерес к фигурам второго и третьего плана, к риторике и прагматике архивных документов, в том числе официальных, к подробной, вплоть до подневной, реконструкции событий.

---

На самом деле, гарантией монопольных прав «Времени» в отсутствие Бернской конвенции могли быть как добрая воля Роллана, так и, в большей степени, благоволение Главлита:

В виду того, что Ромен Роллан предоставляет издательству монопольное право издания его сочинений и соглашение об этом праве связано для издательства с принятием на себя обязательств редакционного, технического и материального свойства, с чем связаны и интересы Ромена Роллана, просим указаний Главлита также насчет того, может ли Ромен Роллан быть уверен в том, что не будут выпущены какие-либо параллельные издания его сочинений без его, автора, на то согласия. В связи с этим просим указаний Главлита, можно ли принять такое обязательство пред Роменом Ролланом.

Письмо «Времени» в Главлит от 6 февраля 1929 г.

И хотя на этом обращении издательства, как уже говорилось, имелась карандашная приписка о том, что начальник Главлита П. И. Лебедев-Полянский «не возражал», у «Времени» при издании Роллана возникали проблемы конкуренции с государственными издательствами, где Роллан постепенно перестал быть «Времени» союзником. Основную борьбу за монопольность своих прав на Роллана «Времени» пришлось вести в 1932 году.

Решая проблемы, возникавшие в процессе согласования договора с Ролланом, «Время» не оставляло практической работы по подготовке издания. В 1930 году был выпущен «Проспект издания собрания сочинений Р. Роллана», в котором издательство заявляло свою культурную задачу: «ознакомить русского читателя со всеми разнообразными видами творчества французского писателя и дать исчерпывающе полный, строго проверенный перевод его произведений»[748]; первый том собрания, с предисловиями автора, М. Горького, А. В. Луначарского и Стефана Цвейга, под общей редакцией проф. П. С. Когана и акад. С. Ф. Ольденбурга, содержавший первую книгу «Жан-Кристофа» в переводе под редакцией А. А. Смирнова, вышел меньше чем через два месяца после подписания окончательного варианта договора, 12 мая 1930 года[749]. Роллану выпущенный «Временем» том очень понравился: «Насколько я могу судить, издание изящное и прекрасно преподнесенное» (письмо Роллана «Времени» от 7 июня 1930 г.). Действительно, по точному описанию И. А. Шомраковой, «темно-синие с золотым тиснением переплеты, четкий шрифт, небольшое количество книжных орнаментальных украшений, портреты автора в каждом томе, хорошая бумага, полученная специально для этого издания, — все это сделало внешний вид скромным, но строгим, выдержанным в хорошем стиле»[750].

Однако в самом издательстве в этот период произошли описанные выше катастрофические изменения — был арестован директор И. В. Вольфсон. Вероятно, чтобы предупредить нависшую над издательством опасность закрытия, члены товарищества собрали 4 мая

1931 года расширенное редакционное совещание, на котором присутствовали, помимо сотрудников, представитель комиссии РКИ (Рабоче-крестьянской инспекции, иначе Рабкрин) по чистке издательства, который, вероятно, должен был вынести решение о его закрытии, и приглашенный «Временем» либеральный и относительно влиятельный, хотя и смещенный уже с поста Наркома просвещения, А. В. Луначарский, который в финале заседания согласился на просьбу «Времени» стать председателем его редсовета, хотя попросил иметь в виду, что «в силу перегруженности прочей работой он будет иметь возможность уделять Издательству сравнительно немного времени» (протокол расширенного редакционного совещания издательства «Время», 4 мая 1931 г.). Главным козырем издательства, отстаивавшего свое существование, было издание собрания сочинений Роллана. Докладывая о нем, сотрудники издательства подчеркивали прежде всего принципиально новый, «лабораторный», подход к переводу и редактированию по сравнению с прежними русскими переводами Роллана[751]:

Издание это в значительной степени носит экспериментальный характер: не было, кажется, случаев, чтобы при жизни автора собрание его сочинений выпускалось в таком исчерпывающе-полном объеме; новы, кроме того, до известной степени и методы перевода и редактирования. В полное собрание сочинений входят: 1) романы, 2) биографии, 3) драмы, 4) история музыки и 5) публицистика. При этой внешней разнородности творчество Роллана проникнуто ярко выраженным внутренним единством, что и побуждает представить его читателю во всей полноте. Сам Роллан считает себя не романистом, не беллетристом, а историком-поэтом — следует добавить: и мыслителем. Полное собрание сочинений займет от 15 до 20 томов, около 20 листов каждый, всего около 350 печатных листов. <…> Такого издания нет и во Франции. Объем издания предуказан автором, вообще все издание ведется в тесном контакте с ним. Принципы перевода — абсолютная точность, связанная, конечно, с необходимой литературностью. Принята определенная стилевая установка. В основу перевода положено единство мысли и художественной манеры. Особенность Ромена Роллана в том, что он поэт, пишущий прозой. Он строг и точен в выражениях, язык его не очень богат, но чист, энергичен и выразителен. В нем нет тривиальности, манерности и искусственности. Настоящий перевод Роллана резко отличается от всех старых переводов, в большинстве случаев случайных, сборных. Старые переводы грешат несоответствием оригиналу, зачастую впадают в ту «бойкость», которая граничит с вульгарностью. Кроме того, они и не согласованы: в разных томах одно и то же имя сплошь и рядом переводится различно. У нас все переводы, за очень малыми исключениями, новые. Редактура осуществляется тремя лицами (имеются в виду А. А. Смирнов, П. С. Коган и С. Ф. Ольденбург. — М. М.).

Протокол расширенного редакционного совещания издательства «Время», 4 мая 1931 г., стенографическая запись выступления А. А. Смирнова

К августу 1931 года вышли первые пять томов собрания сочинений Роллана, все тиражом в 7200 экземпляров, на чем закончилось печатание «Жан-Кристофа», переведенного, под общей редакцией А. А. Смирнова, М. Е. Левберг, А. Н. Горлиным, А. А. Франковским, М. А. Дьяконовым, Н. Н. Шульговским, С. Я. Парнок[752]. В последнем, пятом томе было опубликовано послесловие Роллана к роману, написанное специально для русского издания, где подробно излагалась история создания «Жан-Кристофа». Следующим произведением Роллана по порядку томов русского собрания сочинений была «Очарованная душа», однако писатель продолжал работать над ее заключительной книгой (см. письмо Роллана «Времени» от 20 февраля 1931 г.), поэтому, выпустив в начале 1932 года 6 и 7 тома, содержавшие первые три книги романа в переводе под редакцией А. А. Смирнова[753], издательство объявило, что 8 и 9 тома, зарезервированные для заключительных частей романа, выйдут позже, и стало выпускать следующие тома[754]. В 11 том, увидевший свет в марте 1932 года, вошли «Пьер и Люс» (пер. Е. С. Кудашевой) и «Клерамбо» (пер. А. А. Франковского) (выходные данные этого тома уже отражают произошедшие в руководстве издательства перемены: бывший главный редактор Г. П. Блок числится техническим редактором, ответственным же редактором назван Я. Г. Раскин).

В июне 1932 года вышел 10-й том, включавший «Кола Брюньона» (пер. М. Л. Лозинского) и «Лилюли» (пер. А. Н. Горлина). Вероятно, десятый том вышел после одиннадцатого потому, что издательство ожидало присылки специально написанных Ролланом для советского издания «Примечаний Брюньонова внука» (датированных мартом 1930 года) и послесловия к «Лилюли» (дата 11 ноября 1931 г.). «Времени» принадлежит заслуга подготовки знаменитого русского издания «Кола Брюньона»[755] в переводе М. Л. Лозинского[756] с автолитографиями Е. А. Кибрика, хотя соединение под одной обложкой перевода и иллюстраций произошло уже после закрытия «Времени» (в 10 томе собрания сочинений «Кола Брюньон» сопровождается одной иллюстрацией М. А. Кирнарского, оформлявшего все тома издания). На упоминавшемся открытом редакционном совещании издательства 4 мая 1931 года М. Л. Лозинский сделал сообщение о принципах, положенных им в основу тогда только начатого перевода:

«Кола Брюньон» написан прозой сплошь и рядом переходящей в прозу ритмическую и рифмованную причем эти рифмованные отрывки построены в стиле как бы прибаутки. Наряду с несомненной рифмой, которую автор сознательно вводит, как таковую, встречается в ряде случаев и рифма так сказать «кажущаяся», возникающая случайно в силу распространенного во французском языке подобозвучия окончаний. Переводчик должен ставить себе задачей передавать рифму рифмой всюду, где несомненно ее наличие (хотя бы иной раз и «разгружая» систему рифм; например, систему из четырех одинаковых рифм передавая двумя парами рифм). В отдельных случаях позволительно не передавать рифму оригинала; но допустимы и «компенсации», т. е. введение рифмы там, где ее нет в оригинале, но где она вытекает естественно из строя фразы. Другими словами, переводчик не должен избегать непроизвольной рифмы в тех местах, где она уместна. Конечно введение рифмы в русский перевод неизбежно ослабляет лексическую точность перевода, — но такая неточность искупается адекватностью высшего порядка — более верной передачей всего строя речи, самой окраски повествования.