Юрий Черниченко - Хлеб

• Название: Хлеб
• Автор: Юрий Черниченко
• Издательство: Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Художественная литература».
• Жанр: Публицистика
• Год: 1988
• ISBN: 5-280-00203-8

В книгу известного журналиста и писателя Юрия Дмитриевича Черниченко включены очерки (60-е — 80-е гг.) и повесть «Целина» (1966 г.), посвященные проблемам современной деревни. Очерки отличаются обстоятельностью и широтой исследования. Многочисленные отступления в область исторического прошлого, национальной культуры, архитектуры обогащают и украшают их. Повесть «Целина» автобиографична. Она знакомит читателя с интересными, мужественными, сильными людьми.

---

Значит, самые общие, генеральные вопросы, вместе с ответами и рисующие деловой портрет. Предположительно:

Сколько будет длиться варварское обращение с комбайном и в рабочее, и, главное, в нерабочее его время, при так называемом хранении? Хозяин и борону не оставит в лопухах, смажет — и под крышу, а сотни тысяч сложных и дорогих комбайнов буквально открыты всем стихиям — их полощут дожди, точит коррозия, раздирают морозы, лень даже резину снять, приспустить шины… Разумно ли усложнять конструкцию, насыщать ее новыми системами, если сохранится массовое расточение парка из-за элементарного разгильдяйства и раскардаша?

Создатель техники не может не врезать примерно таким образом пользователям: накипело.

С другой стороны.

Зачем столько недоделанных комбайнов, может — лучше меньше, да лучше? Зачем, скажем, те пятнадцать тысяч «Нив» сверх пятилетнего плана, если в пять или семь раз больше машин не участвует в уборке, если серийный комбайн останавливается в пять — семь раз чаще, чем тот, что прошел государственные испытания?

«Комбайн е тэхника вичного рэмонту», — дал определение один бригадный сторож под Кустанаем. Почему «Ростсельмаш» не обслуживает свои машины сам? Когда у комбайнера будет столько запчастей, чтоб не мучиться? Когда конструкторы защитят здоровье человека?

Об этом заговорят наверняка, потому что об этом пишут методически! Все центральные газеты с «Правдой» во главе. Триумвират Минсельмаша, Минсельхоза и Госкомсельхозтехники публикациям не помогает, совсем наоборот. После статьи «Модель у конвейера», пересказавшей протест двенадцати виднейших ученых против волевых (болевых?) приемов в решении машиностроительных проблем, ученым ВИМа, ВИСХОМа, ГОСНИТИ и пр. было строго запрещено иметь дело с пишущим людом! «Извините, но на беседу мне нужно разрешение министра», — отвечает восьмидесятилетний патриарх комбайностроения И. С. Иванов, а полный сил и энергии В. К. Фрибус, начальник главка новой техники Госкомсельхозтехники, отказывает проще: «Я состою на службе, и без прямого указания свыше ничего вам говорить не буду!» Но есть ведь четыре с половиной миллиона механизаторов. А на них приходится около четырех миллионов в Сельхозтехнике и у других аккомпаниаторов села. Вот уж хорошо информированные круги, и здесь рекомендация держать язык за зубами никак не пройдет. Пригласили ростовского комбайнера А. Лилейченко, Героя Социалистического Труда, за «круглый стол» с генеральными директорами двух комбайновых заводов, а он и врезал:

— При таком отношении к своей продукции не выручит никакая, пускай и современная, конструкция.

Чего там — костяк драмы идей ясен, остается вдохнуть душу живу — живую и деятельную душу когда-то заводского паренька, а ныне руководителя самого крупного в мире завода зерноуборочных комбайнов.

М-да. Человек предполагает, а… Возник перекосяк. Как бы двойная бухгалтерия. Доброта-сердечность проходила по одной статье, взгляд на качество — по другой. После некоторого доверительного разговора нечего стало и думать о поездке в бригаду. Собиралось, правда, совещание по надежности в Сальске, но такие — с вылизанным сценарием — мероприятия к художеству не расположат.

«Свежительной трезвости уединения» нам не досталось: всюду при нас был Олег Игнатьевич, заместитель главного инженера «Ростсельмаша», компанейский и всем интересующийся человек. Разумеется, нельзя пускать на самотек целую киногруппу. К примеру, решета на комбайн делает колония строгого режима, люди перевоспитываются в труде — и лучше пока исключить те решета из обозрения. Верно. Есть минусы в смысле чистоты, элементы захламленности, завод ведь не молодой, но разве для этого нам выдана пленка? Еще верней. Да мы и не собираемся шарить по задним дворам. Опека шла, пожалуй, с большим перевыполнением. Мы в Таганрог, на завод вполне самостоятельный, с независимым КБ — Олег Игнатьевич с нами. Точней — вроде как бы мы при нем. Пригласили меня в обком, не успел вернуться — что да как, а зачем, а тот что сказал? Товарищи, да нам нравственный капитал людей АПК надо выражать, а вы — такую любознательность!..

Но это цветики. Собрались мы в дальнюю дорогу, в степь Северного Кавказа — на Кубань, в Ставрополье, а генеральный директор:

— С вами поедет Олег Игнатьевич. И еще начальник службы надежности Иван Георгиевич Войтов.

— Как, и в колхозы? Но ведь мы же надолго!

— Они предотвратят ошибочную информацию.

— Но, Юрий Александрович, у товарищей, очевидно, хватит дел на заводе? Я на Кубань ездил двадцать лет и вполне мог бы без провожатых.

— С вами поедут Олег Игнатьевич и Войтов, — отрезал директор.

Запись телебеседы мы сделали, но безо всяких изысков и «граней характера»: директорский кабинет, полированный стол, вопрос-ответ — и баста.

А теперь наш «рафик» жмет строго на ост, впереди Олег Игнатьевич, сзади Иван Георгиевич — фильтры от ненужной информации. Мы ли едем, нас ли везут? Вот тебе и хозяин и помощники. Соскучиться не дают, Иван Георгиевич буквально набит интересными сведениями, для занимательного журнала просто клад, что ни километр, то афоризм:

— Надежность — это свойство машины определенный срок работать по назначению.

— Гарантия — это юридический скол надежности.

— Моральная устарелость машины зависит от общего уровня общества.

А мне перед молодым режиссером Сережей совестно — жуть. Явная моральная устарелость, да не чья-то — моя, моя. После разглагольствований о черствых Чешковых да директорской простоте попасть как кур в ощип! Стыдитесь, автор.

А Сережа, молодо-зелено, толкает локтем — и краем рта:

— Повезло как, а? Теперь все от вас. Сворачивайте в бригаду.

Неймется же. Весь цикл наш накренился, того и гляди — оверкиль, а худрук хохочет анекдотам, мурлычет песенки, локтем пихается…

— Целых два кита. Есть знакомая бригада? Я сразу же ставлю свет…

Стоп, а что? Мы сворачиваем пообедать на полевой стан, комбайнеры в любом месте издавна подготовлены — хотите, ремонтники, встречу с самим «Ростсельмашем»? Вот вам надежность, а вот инженерия, выкладывайте. Ай да Сережа. Кто там врет, что молодежь инфантильна?

— Олег Игнатьич, как бы на часок в бригаду Клепикова? Старый знакомый, герой — и дело есть.

Нет проблем. Какой Клепиков, тот самый?

Да какой же еще — один на Кубань и на Союз, пожалуй, Клепиков, бригадир, депутат, член Центрального Комитета партии.

Только нету сейчас Михаила Ивановича, узнаём — на курорте по зимнему делу, но и коренники-механизаторы, и весь знаменитый колхоз «Кубань» — налицо. В Усть-Лабинском райкоме прошу: нельзя ли начальника сельхозуправления и шефов Сельхозтехники на часок — для полноты круга? Что ж, для доброго разговора… Секретарь райкома Морозов в далеком начале нашего знакомства был еще колхозным зоотехником, и тут уж никаких дипломатий:

— Ну скажите, чего они боятся?

— А вот в бригаде вам скажут! — смеется секретарь.

Этот «круглый стол» транслировался и по первой программе телевидения, и по второй. Народу было снято много. Отсутствовал по уважительной причине старый комбайнер Виктор Харин. Он рядом, за стеной красного уголка, третью неделю маялся с новеньким «Колосом» («машина — инвалид от рождения!») и служил как бы камертоном разговора.

Конечно, мы мечтали о простецкой, заурядной, а не лучшей в стране бригаде. Весь машинный двор в асфальте, техника хранится образцово, но уж если здесь… Врочем, запись уже идет.

— Эта бригада в прошлом году ячменя намолотила семьдесят три центнера, а центнеров двенадцать наверняка оставила на полосе. Только и исключительно по вине комбайнов! — говорит Георгий Иванович Лысых, начальник райсельхозуправления.—

Трижды перепахивали поле после такой уборки, чтобы скрыть качество, и все равно оно зеленое от падалицы! Какие еще аргументы нужны? Завариваем вторую скорость, чтобы механизатор не мог, если бы и хотел, гнать быстро, но разве это мера? В районе пятьсот пятьдесят три комбайна, стремимся убрать за семь — девять дней, но агрегат убирает по три-четыре гектара за световой день — куда дальше идти? Зачем мучить нашу кубанскую землю?

— Комбайн перегружен, — парировал И. Г. Войтов, — Он не рассчитан на такой урожай. Мы с вами не можем по сто мешков перенести? Так и машина.

— Коллектив завода «Ростсельмаш», — поддержал его Олег Игнатьевич, — прекрасно понимает, что урожаи непрестанно растут, об этом говорилось и на Пленуме ЦК, и коллектив сейчас усиленно работает над созданием новой машины повышенной производительности.

(Я сейчас переписываю прямо со стенограммы, твердо помню, что никакой бумажки у нашего опекуна не было, а — каков стиль!)