Эрнест Капандю - Рыцарь курятника

• Название: Рыцарь курятника
• Автор: Эрнест Капандю
• Жанр: Исторические приключения
• ISBN: 978-5-85689-078-4

Читателю предстоит познакомиться с прекрасным, увлекательным историческим романом, принадлежащего перу настоящего мастера своего дела. Действие этого большого трёхтомного романа романа происходит в Париже XVIII века. Во Франции царствует король Людовик XV. Страну кошмарят наглые олигархи, его родственники, а при дворе блистают его любовницы, например такие, как маркиза де Помпадур. И жизнь его подданных была бы совсем ужасной и беспросветной, если бы за простых людей не вступались благородные разбойники, один из которых, выступающий под псевдонимом Рыцарь Курятника, не осмеливался бы бросить вызов и наглым зарвавшимся олигархам, и полиции, и даже самому королю…

---

Подошедший доктор тихо отстранил Доже.

– Доктор!.. – прошептал придворный парикмахер.

– Отойдите, – сказал Кене тихим голосом. – Если она придет в себя, малейшее волнение может быть для нее гибельно.

– Однако я…

– Перейдемте в другую комнату. Успокойтесь и предоставьте действовать мне.

– Уведите его, – обратился доктор к Ролану и Нисетте.

– Пойдемте, батюшка, – сказал Ролан.

– Через пять минут вы вернетесь, – прибавил Кене.

Нисетта взяла за руку парикмахера.

– Пойдемте, пойдемте, – сказала она. – Жизнь Сабины зависит от доктора, будем повиноваться ему.

– Боже мой! – вскричал Доже, увлекаемый Нисеттой и Роланом. – Как это случилось?

Все трое вышли в сопровождении двух служанок, которых доктор отослал движением руки.

Кино стояла возле кровати. Жильбер остался у окна, самого удаленного от кровати, и под полуопущенной занавеской не был замечен доктором. Начальник полиции и герцог подошли к кровати и внимательно посмотрели на девушку.

– Как она хороша! – воскликнул Ришелье.

Кене рассматривал раненую. Он медленно покачал головой и обернулся к герцогу и начальнику полиции.

– Она может говорить? – спросил Фейдо.

– Нет, – отвечал доктор.

– Слышит ли она по крайней мере?

– Нет.

– Видит ли?

– Нет. Она в летаргии, которая может продолжаться несколько часов.

– Вы приписываете эту летаргию полученной ране?

– Не столько полученной ране, сколько случившемуся с нею происшествию. Я убежден, что эта девушка испытала какое-то сильное волнение – гнев или страх и что это волнение потрясло ее организм и могло внезапно лишить ее жизни. Рана нарушила кровообращение и ослабила больную, отчего она погрузилась в глубокий сон, в спячку.

– Спячку? – повторил Ришелье. – Что это значит?

– Оцепенение, первая степень летаргии. Больная не видит, не слышит, не чувствует. Летаргия неполная, потому что дыхание ощущается, но спячка дошла до такой степени, что, повторяю, больная лишена всех чувств.

– Это очень странно! – высказал свое мнение Ришелье.

– Следовательно, – продолжал Фейдо де Марвиль, – мы можем разговаривать при ней, не боясь, что она услышит наши слова?

– Можете.

– Но сон ее может прекратиться?

– Без сомнения. Я не удивлюсь, если через несколько минут она раскроет глаза и произнесет какие-то слова, но глаза ее не будут видеть, а слова не будут иметь никакого смысла.

– Сколько времени может продолжаться эта летаргия? – спросил Ришелье.

– Трудно сказать. Приступ летаргии произошел в силу исключительных обстоятельств, и я не могу сказать ничего определенного. Потеря крови истощила силы, и я не хочу употреблять обычные средства, чтобы привести ее в чувства. С другой стороны, немедленное и даже естественное пробуждение от этого сна может вызвать смерть, и смерть скоропостижную: больная может раскрыть глаза и в ту же минуту скончаться.

– Боже мой! – сказала Кино, сложив руки.

– Продолжительная летаргия, давая телу полный покой и снимая нервное напряжение, является необходимой для спасения больной.

– Неужели?

– Да. Все зависит от пробуждения. Если за пробуждением не последует немедленной смерти – больная будет спасена.

– А по вашему мнению, что случится, доктор?

– Я не знаю.

– Итак, я не могу ни сам говорить с нею, ни заставить ее говорить?

– Нет.

– Составьте протокол, доктор, а герцог окажет вам честь подписать его как свидетель.

– Охотно! – сказал Ришелье.

– Будет ужасно, если девушка умрет, не дав никаких показаний об ужасном преступлении, жертвой которого она стала, – сказал Фейдо де Марвиль.

– Без сомнения; и это вполне может случиться.

– Однако надо произвести следствие. Вы мне сказали все, что знали? – обратился он к герцогу.

– Абсолютно все, – отвечал Ришелье. – Моя память мне ни в чем не изменила. Вот как было дело.

Ришелье рассказал все подробности. Фейдо, выслушав герцога, обратился к Кино:

– Помните ли вы все, что говорил герцог?

– Да, только я считаю нужным прибавить еще кое-что.

– Будьте так любезны.

– Сабину нашли распростертой на снегу. Вокруг нее виднелись кровавые пятна, но никаких следов. Это показывало, что девушка не сделала ни одного шага после того, как была ранена.

– Да, – подтвердил Кене.

– Потом? – спросил Фейдо, слушавший с чрезвычайным интересом.

– На снегу не было никаких следов борьбы.

– Это значит, что нападение было неожиданным!.. Далее, далее, продолжайте!

– Сабину не обокрали: у нее на шее осталась золотая цепочка с крестом, в ушах серьги, а в кармане кошелек с деньгами.

– А-а! – сказал начальник полиции.

– Ее не обокрали? – послышался звучный голос.

Все обернулись. Жильбер, не пропустивший ни слова из всего слышанного, подошел к группе разговаривавших.

– Кто вы? – спросил начальник полиции, пристально глядя на него.

– Жених мадемуазель Доже, – отвечал Жильбер.

– Ваше имя?

– Жильбер… Впрочем, герцог меня знает, я имею честь быть его оружейником.

– Это правда, – подтвердил Ришелье, – это Жильбер.

Молодой человек поклонился.

– И ты жених этой восхитительной девушки?

– Точно так, ваша светлость.

– Ну, поздравляю тебя. Ты, наверно, представишь мне свою жену в день твоей свадьбы?

– Нужно прежде, чтобы невеста выздоровела. Я прошу прощения у вас, герцог, и у вас, господин начальник полиции, что вмешался в ваш разговор, но я люблю Сабину, и Сабина любит меня, и все, что касается ее, волнует меня до глубины души. И ее не обокрали? – обратился он к мадемуазель Кино.

– Нет, друг мой, – отвечала она.

– У нее ничего не отняли?

– Решительно ничего.

– Так зачем же ее ранили?

Все молчали.

– Были ли у нее на руках и на теле следы насилия? – продолжал Жильбер.

– Нет, – отвечали в один голос Кене и Кино.

– Стало быть, ее ранили в ту минуту, когда она менее всего ожидала этого и не старалась защищаться? Но зачем пришла она на улицу Темиль?

– Этого никто не мог узнать; она одна может сказать это. Она выходила нынешней ночью, и этого никто не знал. Ее брат сегодня утром расспрашивал всю прислугу, всех соседей, но так и не смог выяснить, в котором часу она выходила, зачем выходила одна, никому не сказав, – этого никто не знает.

Жильбер нахмурил брови.

– Странно! Странно! – прошептал он.

Потом, как бы пораженный внезапной мыслью, он прибавил:

– В ту минуту, когда Сабину принесли к мадемуазель Комарго, она не говорила?

– Нет. Она уже находилась в том состоянии, в каком вы ее видите.

– Вы говорите, что это случилось в четыре часа?

– Да.

– Стало быть, за несколько минут до того, как начался пожар в отеле Шаролэ?

– За полчаса.

Жильбер опустил голову, не говоря ни слова.

– Вы больше ничего не хотите сказать мне? – спросил Фейдо у Кино.

– Ничего; я сказала все.

– А вы, доктор?

– Я сказал все, что знал.

– Напишите же протокол, о котором я вас просил.

Кене подошел к столику и начал писать протокол. Жильбер оставался неподвижен, опустив голову, погруженный в размышления. Довольно продолжительное молчание водворилось в комнате. Дверь тихо отворилась, и вошел Ролан.

– Отец мой непременно хочет видеть Сабину, – сказал он.

– Пусть войдет, – отвечал Кене, не переставая писать.

– Мы сказали все, что следовало.

ХIII Герцог

Через десять минут герцог и начальник полиции сидели в карете, в которую были запряжены две рослые лошади. Герцог Ришелье протянул ноги на переднюю скамейку. Фейдо де Марвиль, скрестив руки и прислонившись к стенке кареты, был погружен в глубокую задумчивость.

– Она поистине очаровательна! – сказал герцог.

Фейдо не отвечал. Ришелье обернулся к нему и спросил:

– Что такое с вами, мой милый? Вы как будто замышляете преступление. Какой у вас мрачный вид! Что с вами?

Начальник полиции подавил вздох.

– Я встревожен и раздражен, – сказал он.

– Чем?

– Тем, что в эту минуту все обратилось против меня.

– Это каким образом?

– Герцог, – сказал Фейдо, – вы столько раз удостаивали меня своей благосклонностью, что я не могу скрыть от вас того, что чувствую. Я прошу выслушать меня, как друга.

– Я всегда слушаю вас, как друга, Марвиль. Что вы мне скажете?

– Вам известно, что король высказал мне сегодня свое неудовольствие…

– Насчет Рыцаря Курятника?

– Именно.

– Да. Я знаю, что его величеству угодно давно, чтобы этот негодяй сидел в тюрьме.

– Ну, это неудовольствие теперь еще больше увеличится, между тем как я надеялся совсем его избежать.

– Почему?

– По милости этой Сабины Доже.

– А-а! – протянул герцог, качая головой, как человек убежденный.

– Доже – придворный парикмахер. Он причесывает королеву, принцесс. Его влияние в Версале велико: с ним часто говорит король.

– Это правда.