Геннадий Ананьев - Андрей Старицкий. Поздний бунт

• Название: Андрей Старицкий. Поздний бунт
• Автор: Геннадий Ананьев
• Издательство: АСТ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-021342-5

Андрей, младший сын великого князя Ивана III, со своим старшим братом, великим князем Василием III, жил в полном согласии. Но после его смерти в 1533 году у Андрея начались недоразумения с правительницей Еленой Глинской: по причине малолетства будушего царя Ивана IV многие бояре видели в Старицком кандидата на престол.Постепенно недоразумения перешли в неповиновение, а затем и в открытый бунт…

---

- Ты слаба. Для тебя поездка - во вред.

Поезд растянулся едва ли не на версту. Впереди - до полутысячи детей боярских царева полка под рукой князя Овчины-Телепнева. За полутысячей - князья и бояре в самых нарядных одеждах. У возка - Василий Иванович верхом на белоснежном арабском скакуне князья Андрей Старицкий и Михаил Глинский, тоже на арабах, но караковой масти. Позади - пара сотен выборных дворян в кольчугах и опоясанных мечами; за ними - обоз со всем необходимым в пути.

Время от времени к возку подъезжал князь Овчина-Телепнев с докладом:

- Передовые дозоры извещают: ничего подозрительного не встречается. Дорога чистая.

- Слава Богу.

Прежде чем возвращаться к своей полутысяче, князь обязательно заглядывал в слюдяное оконце, не обращая внимания, что это было явно не по нраву Василию Ивановичу. На ночлегах князь Овчина-Телепнев, пользуясь правом главы охраны царского поезда, больше самого государя хлопотал об уюте дитяти-наследника престола и его кормилицы, дородной молодухи, пышущей здоровьем.

Медленно, не более дюжины верст одолевая за день, двигался царский поезд, дабы не утомить ребенка, и только на исходе недели поднялся на взгорок, откуда стали видны островерхие звонницы Троицкой лавры с золотыми маковками и золотыми крестами. Стены монастыря, хотя и высокие, не видны за домами и теремами посада, и создавалось такое впечатление, будто купола храмов и звонниц вырастают из самого посада.

Едва возок с наследником, кормилицей и мамками вскарабкался на крутой взгорок, тут же воздух всколыхнулся от басовитого, долго не умолкающего звука великана-колокола, и протяжный звук как бы повис над царским поездом. Не успел утихомириться торжественный бас главного колокола лавры, как залихватский перезвон, захлебывающийся от радости, подхватил благовестный бас - дух торжественного празднества захватил всех, едущих в монастырь.

За добрых полверсты царский поезд встретил сам игумен Иоасаф Скрипицин с почтеннейшими иноками. У игумена в руках - животворящий крест, у иноков - кресты и иконы. Василий Иванович, Андрей Старицкий и Михаил Глинский спешились и, приняв благословение игумена, пошли рядом с ним впереди крестного хода к центральным воротам монастыря, над которыми в звоннице надвратной церкви заливались радостью тонкозвонные колокола.

Для наследника все было подготовлено в доме царской семьи, который стоял рядом с палатами игумена. У Василия Ивановича тоже есть в нем свои палаты. Нашлось место в доме и для Андрея Старицкого с Михаилом Глинским, все остальные, кроме необходимых слуг, разместились, как обычно, на постоялом дворе, построенном монахами для паломников с великим размахом.

Следующий день прошел в молитвах, и лишь на второй день после приезда наполнили серебряную купель святой водой из родника, пробившегося в монастырском дворе молитвами святого Сергия.

У купели Иоасаф Скрипицин, рядом с ним пришедший поклониться святым мощам Сергия старец Иосифова Волоколамского монастыря Кассиан Босый и святой Даниил Переславский. Втроем они приняли на свои руки младенца, втроем же, слаженно, в один голос молитвенно возгласили, опуская младенца в купель:

- Во имя Отца, Сына и Святого Духа благословляем благостью Господней раба Божьего Ивана.

Князь Андрей Старицкий на правах крестного отца подставил было руки, чтобы принять младенца, завернутого в мягкую льняную ткань, но Василий Иванович, вопреки обычаю, сам принял своего сына, проговорив трепетно:

- Слава тебе, Господи, осенен Иван, наследник мой, Святым Духом.

«Дурной знак, - подумалось Андрею Старицкому, - но для кого?»

Вполне возможно, что для всех троих.

Тем временем Василий Иванович, неся сына на вытянутых руках, как величайшую драгоценность, подошел к раке святого Сергия, выдолбленной из цельного дуба самим святым для себя в последние годы жизни, осторожно положил на крышку и, припав на колени, зашептал истово:

- Благослови, святой Сергий, на долгую жизнь наследника моего во благо отчины!

Младенца Ивана, закутав в еще одну полость (не дай Бог остудится), унесли, игумен же начал самолично править торжественную службу, а монастырский хор воспел долгие лета и царю Василию Ивановичу, и наследнику его Ивану Васильевичу.

Закончилось великое торжество застольем в трапезной палате игумена. Было оно нескончаемо долгим, затянулось до позднего вечера. И в самом деле, куда спешить? Не знал Василий Иванович, что его ожидает присланный дьяком Посольского приказа гонец, который не осмеливается побеспокоить государя, чтобы не помешать его безмятежной радости. Впрочем, дело-то хотя и весьма неожиданное, однако не так уж и срочное. Может подождать до окончания застолья.

Сразу же после пира Василий Иванович, узнав о гонце, принял его, несмотря на то, что пребывал в изрядном подпитии.

- Ну, говори, что там стряслось? - спросил государь.

- Посольство к нам. Из Индийского царства, именуемое послами правителя Бабура[150] империей Великих Моголов.

- Эко возвеличение.

- Посол Хоза Уссейн прибыл с великими подарками. Целый караван верблюдов с ним. Хочет от имени своего хана преподнести их тебе.

- Приму. Как ворочусь. А пока… - На какое-то время Василий Иванович задумался, а затем обратился к брату Андрею: - Придется тебе вместе с князем Глинским поспешить в Москву. Поприветствуете посла неведомого от моего имени, взяв с собой дьяка Посольского приказа. Объяснишь послу, отчего я не могу с поспешностью воротиться в Кремль: дитя малое у меня на руках. Но главное твое и Михаила Глинского дело в ином будет заключаться: до моего возвращения разузнайте о Бабуре все. Самодержец ли он империи Великих Монголов или только знатный урядник Индийского царства. Отправляйтесь в путь завтра с утра.

- Хорошо. За день доскачу, - ответил с готовностью князь.

- Вот этого - не нужно. Зачем загонять коней и насильничать над собой. Отводи на путь пару дней. Не помрет посол от тоски, если получит от меня весть на день-другой позже.

Не столько посол, сколько в Кремле с нетерпением ждали слова царя, ибо не знали, как Василий Иванович отнесется к посольству неведомого государства. Индостан - известен, а вот империя Великих Моголов - что-то пугающе новое. Не с враждебностью ли? Не алчны ли и эти великие? Хотя, если рассудить здраво, отчего бы караван с подарками везти с собой, если без доброжелательного слова ехать? На всякий случай каравану отвели лучший заезжий двор на Арбате, а послу на свой страх и риск выделили покои в Гостином дворе.

Приезд Андрея Старицкого и Михаила Глинского расставил все на свои места. Приставов заменили на более знатных. Кушаний стали выделять с еще большим изобилием и всячески старались угодить Уссейну во всех его желаниях.

Согласовали и время встречи посла с князем Старицким, который привез из Сергиева Посада слово царя всей России. Посла заранее предупредили, что слово это ласковое. Встреча, однако, едва не сорвалась. Выяснилось, что в Посольском приказе нет толмача, знающего язык хинди. Раньше с послом объяснялись через толмача, привезенного самими Уссейном, но когда разговор пойдет от имени государя-самодержца, можно ли положиться на чужого человека. На ноги подняли всю Москву, чтобы не сорвать встречи, а нужного человека нашли. Несколько богатых московских купцов, не единожды ходивших с караванами верблюдов аж до самого до Багдада, хорошо говорили на этом языке, поскольку на торгах в Багдаде почти всегда имели дела с гостями из Индии.

Михаил Глинский подсказал Андрею Старицкому, чтобы тот сообщил послу Уссейну, кем на самом деле является толмач.

- Так и скажи: купец наш. Московский. Хаживал де в ваши края. Пусть знает россиян. Не в отрыве от Востока живем. Добавь, слукавя, будто в нашем стольном граде таких купцов более дюжины.

- Отчего лукавство? По Волге и морем, а оттуда караванами мало ли ходит наших гостей непоседливых?

- Тогда добавь еще дюжину.

Послушался совета Михаила Глинского Андрей Старицкий: после взаимных приветствий, установленных при подобных встречах, удивил он посла словом о давней торговле России в Восточными странами. Посол таким сообщением остался доволен.

- Мой повелитель, могущественный хан Бабур, послал меня, слугу его верного, с предложением вести прямую торговлю с вами, - начал свою речь посол. - Лучше не через Багдад. Он обещал свободную торговлю для русских гостей. Великий хан Бабур знает Россию еще с тех пор, когда правил землями в междуречье СырДарьи и АмуДарьи. Он знает, какими товарами богата ваша страна и в чем она нуждается. Наш свободный торг станет выгодным и для вас, и для нас.

У князя Андрея Старицкого тут же возникла мысль, а не расспросить ли самого посла о Бабуре, но он справедливо рассудил, что это будет нарушением принятых при встрече послов условностей и признанием того, что в России не знают великого правителя. А это - совсем ни к чему.