Александр Пересвет - Повести исконных лет. Русь до Рюрика

• Название: Повести исконных лет. Русь до Рюрика
• Автор: Александр Пересвет
• Издательство: Вече
• Жанр: История
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-4444-2601-2

Известный исследователь, историк Александр Пересвет в своей новой книге, в форме летописного повествования, прослеживает историю от появления первых русов в Восточной Европе до нападения князя Святослава на Хаэарию и Византию. Рассказ ведётся от имени личного духовника великой княгини Ольги, болгарского клирика, который описывает, как рождалась и развивалась Русь изначальная. Он прослеживает её историю: строительство первыми русами города Ладоги, появление нескольких русских «протогосударств», борьбу между ними — и, наконец, укрепление и возвеличение среди них Руси Киевской.

Взору читателя открывается захватывающая панорама ранее не известной, но исторически и научно достоверной предыстории Российского государства. В книге предстают известные и малоизвестные исторические персонажи, войны и походы, подвиги и провалы, политические акты и религиозные деяния далекого прошлого.

---

И убоялись люди, видя, что войско хазарское подходит, и отступились. И до ночи лежало тело Аскольдово; лишь на закате подняли тело князя и с плачем похоронили его. И есть могила его в Киеве и до сего дня; зовется Аскольдовою могилою.

И многие русы изошли тогда из Киева, и пошли кто в Полоцк, кто в Плесков, кто в Ладогу, а кто, из недавних русов или из варягов, вернулись на Северный путь, и много золота и серебра принесли с собою в Бирку и на Готланд, в Висбю-городок.

А был среди них муж могучий, именем Кетиль Лосось, сын Халльбьерна Полутролля с острова Храфниста, что в Трондхейме. Варягом пришед к Аскольду, но в войне с греками по правую руку от него стал. И знал он, что не простят того хазары, и бежал тайно из Самвата. И вернулся на Северный путь, и родил там сына, и пошел от него род нынешних князей великих киевских[111].

И многие другие бежали из русов и варяг, как сказано, и так не стало первой Руси Киевской, но посадили хазары в Самвате своих воев хазарских — не было ведь больше угрозы от угров. А дань стали сами брать со славян — по щелягу и по бели[112] с дыма. И возопили тогда славяне — малую бо в сравнении с тем дань брали русы, а девок уводили только по согласию.

В лето 6371 (863). Сказал сын Аскольдов, что отмстит он за отца. И собрал русь, и варяг, и славян — сохранил он бо злато отеческое, хоть и бежал из Самвата. И напал на хазар. И была сеча крепка и почти победила русь. Но тут пали на плечи ей печенеги; и так порубили русь, и сын Аскольдов погиб.

А Дира в Тмутаракани служил царю и ходил в то лето за море Хвалисское в Табаристан, и много добычи взял.

Папа Римский Николай писал ко Фотию патриарху, да уступит тот Фессалоникское викариатство, иначе не признает он Фотия в сане его. Сей же отвечал, что то дело императора, а папа-де такой же патриарх Церкви Вселенской, как и он, Фотий, и не может он утверждать в сане патриарха Константинопольского. Того ради созвал папа собор в Риме, и отменил тот решения собора за два года тому, и объявил Фотия лишенным священства и отлученным, а Игнатия — законным патриархом. И назвали то «Фотианскою схизмою», и стало в Царьграде вновь два патриарха.

Была жара знатная по всей земле, и погорели хлеба, и был голод великий в Ромейской империи, и в Болгарах, и в Моравах, и на Руси.

В лето 6372 (864). Был снова глад велик по всей земле — ив Ромейском царстве, и в Болгары, и на всей Руси: в Ладоге, Хольмгарде, Плескове, Ростове, а в Полоцке и в Самвате тож. И было страдание велико во человецех, и роды целые исходили с мест родных и шли в скитание, а на дорогах мертвые лежали; никто же не хоронил их, ибо и болезни начались смертные.

И то было испытание Господне за грехи человеческие, как поход язычников русских на Константинополь — умалилась бо из-за распрей иерархов Церковь Христова, а диавол торжествовал.

Но милостив Господь к детям Своим, и дал Он подвиг верным Своим: крещена была волею Божией земля Болгарская.

Так было: царь Михаил отправился с воинами на болгар по берегу и морем. И не могли болгары противостоять грекам; самая царевна болгарская попала в плен, и наследник престола Владимир попал в плен же. А ромеи отбирали хлеб и брашно, и из-за голода не мог Борис даже войско свое кормить.

А был у него советник — плененный ранее ученый монах греческий по имени Феодор Куфара. И сказал он Борису: «Се есть гнев Господень на тебя; не приимешь Креста, и народу своему не даешь».

А в то время монах некий по имени Мефодий писал фрески в доме Бориса. И просил Борис нарисовать картину про охоту, но монах отказался решительно и написал картину Страшного суда. И вводила та картина всех видевших в страх и изумление; и сам Борис вострепетал и убоялся перед Богом. Видел Борис, что право молвит советник его — ни хитру, ни горазду, а суда Божия не минута. И послал к базилевсу и обещал покориться грекам, и просил крещения для себя и для народа своего. Царь же крестил князя их и всех бояр и заключил мир с болгарами. А крестил епископ некий, иже от Фотия послан был.

Принял Борис имя в Церкви Михаил, и стал так он из язычника безбожного святым Крестителем равноапостольным.

Так и на Руси хотела сделать Ольга-княгиня, но воспротивился сын ее Святослав, сказав: «Вот крещусь, а дружина моя смеяться будет». И давно замечено то: возгордятся безбожники победами своими и отринут Господа, будут идолам своим поклоняться; но всеведущ Господь и посылает испытания горькие, и обращаются тогда души поганые к Богу, ибо в нем одном только Спасение.

Послал Господь испытание и на землю Русскую. Началась замятия в Ладоге, и стали род на род, и была усобица, и стали воевать друг с другом. С торга в Ладоге началось — обидел варяг некий торговца из словен, отнял у него товар. И поднялись всем гордом, и побили варяг, и изгнали за море, и немногие на кораблях ушли. И русов многих побили, немногие избыли смерти, ибо вступились русы за варягов — русские то варяги были. И князя русского тут убили, и не было кому править.

Пошли словене на кривичей и город их Любшу сожгли. А весь, как и преже, роды свои совокупила и в лесах села — ждали бо люди нападений словенских; и были нападения.

А русь ушла в пригород свой, в Хольмгард. И послали в Плесков: да станут вместе на словен.

И сказали себе словене: «Будем теперь мы русь в Ладоге, да поищем князя себе».

А был среди них муж один сильный и грозный, именем Вадим; был он русским, но изгнали его из руси за убийство, и гулял он после с ватажкою, гостей грабя заморских и русов торговых. И крикнули его князем, и стал он править, и нападал на всех, примучивая к дани себе.

В лето 6373 (865). Послала русь из Хольмгарда за море по варяги — хотели бо идти на Вадима. И прослышал про то Рюрик, конунг Ютландский, и сказал людям своим: «Отнял Лотарь-король у меня Фризию и город Дорестад, сидим в Рустрингене; но есть на Восточном пути конунгство русское, куда отцы наши хаживали, И захватили его враги наши, свей, а сидел там конунг Франмар, но убили его. И нет теперь на земле той порядка, но велика та земля и обильна; идем же и будем править ею».

И встречался с послами русскими, сказав: «Крикнете меня князем русским — иду с вами против Вадима, не крикнете — иду против вас и против Вадима, а любо мне править землею вашей».

И не имели что сказать на то послы русские, ибо гибла земля их в усобицах, и гибло достояние русское. Вадим бо не был князем, но ходил по земле во главе словен, и воевал землю. Сказали те послы Рюрику: «Уже нам некуда деться. Восстали словены на русь и на кривичи, а меря — на чудь и на словены, а весь — на мерь и на кривичи, и не может русь более закон им свой дать, но каждый стоит розно и режет другого. Иди на них, и крикнет тебя русь князем своим».

И подписали послы ряд с Рюриком, да будет стоять за русь и судить по праву русскому.

И поднялся Рюрик с домом своим и родом своим, и с воями верными, и взял с собою дружину многую и предивную из всех северных стран, и пришел в Ладогу весною, в месяце апреле, когда бури весенние на море Варяжском затихли.

Стал Рюрик против Вадима, и бились крепко. И погорела Ладога, и люди ее, и с женами и с детьми, ибо норманн был Рюрик и варяги его, а норманны известны лютостию своею. А руси не было, и некому было остановить их. И восплакали тогда людя, стеная: «Ах, Вадиме, почто изгнал ты и убил русь; в ней же вой от всякого племени нашего были — и от словен, и от кривич, и от вси, и мери, и чуди. Суров был русский закон, но жили мы по закону, а ныне убивают нас варяги и в рабство холопят».

И тако истребил Рюрик Ладогу, что и до времени Игоря, мужа Ольжина, мало не в пусте стояла[113].

А Вадима Храброго взял он в Ладоге и людей его, и в поруб посадил, а через две недели казнил жестоко, орла ему вырезав; а иным глаза вынимал. И мало бояр Вадимовых ушло от смерти, бежав в Киев.

И ходил Рюрик далее и всю землю пожег — и Хольмгард, и Алаборг, и Холопий городок, и Гостиный, и Дубовики, и Камно, и села многие. И многие тогда деньги свои в землю закапывали, и находят иной раз клады те и до сего дни[114].

А сел Рюрик в Ладоге, но тяжко там было от смрада трупного, и болезнь началась. И подвоза не было, ибо истребил Рюрик села окрестные, а до того голод люди многие те не пережили; тогда уехал Рюрик в Хольмгард, и сел там.

А был с ним Кетиль Лосось, отец Грима отца Одда, отца Олега — пришел бо к Рюрику с дружиной своею, когда тот собирался на Русь идти. И держал Рюрик Кетиля против сердца своего, ибо не раз уже ходили они вместе против франков и саксов, и знал, что за Кетилем удача ходит, с той поры еще, когда он с Аскольдом Старым на Царьград ходил.

И был Кетиль воеводою, и послал его Рюрик в Плесков, дабы взял тот город сей и с Изборском, и русь тамошнюю под руку Рюрикову. Ходил Кетиль, и Изборск покорил. А Плесков не отдался ему, и взял его Кетиль на щит и сжег. Жила там чудь, кроме руси, и изгнал ее Кетиль, а поселил в Плескове норманнов и русь, а в Изборске русь же, и назвал его пригородом Хольмгарда, а преже был пригородом Ладоги[115].