Владимир Ильин - Напряжение

• Название: Напряжение
• Автор: Владимир Ильин
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

По мотивам мира Метельского, т. е. современность, магия, кланы, огнестрел.

---

Вытянувшийся ноготок, с набухшей на конце желтой капелькой, завис перед глазом.

— Хочешь, я расскажу, как ты умреш — шь?

Воин медленно отступил в сторону, давая пройти.

— В — ведьма, — зло глянул он в сторону двух леди, поднимавшихся по трапу.

Маленькая фигурка замерла и медленно повернулась.

— Братик тебя накажет, — выдохнула маленькая принцесса.

Мистратов отшатнулся, но почти сразу будто бы наткнулся на стену.

— Я, канэчна, не братэк, но… — Шепнуло ему в ухо нарочито небрежно.

Глава 8. Власть и мороженое

Нового сторожа подселили на второй день, и был он… ну вообще не герой! Сутулый и небритый, он, с двумя здоровыми руками и ногами, пах так, как никогда не позволял себе увечный дядя Коля. А когда он поздоровался, обнажив желтые зубы, я понял — вот как выглядят настоящие людоеды.

Еще он больно дрался, таскал мутную воду в бутылке без этикетки и дымил папиросой в форточку. И это в первый день — стоило только нянечке закрыть дверь за собой.

Половину ночи, маясь от дурного запаха и боли в ноге, я перебирал способы борьбы с людоедом. Был верный метод — Кот в сапогах. Но не было сапог.

Использовать дар открыто мне настрого запретил дядька, оттого становилось еще грустнее. Жаловаться няне я не хотел, сам справлюсь — вот только придумаю, как.

Потому лежал и смотрел в потолок, морщась от храпа нового соседа. Уж лучше бы Лайку подселили, она и сторожит лучше и пахнет вкуснее. И ничего, что она не обученная — ее выдрессировать можно. Одна котлета, и Лайка уже знает команду 'сидеть' и 'голос'. Вот бы с людьми так было просто. Хм!

Я залез под матрас и выудил заветный том словаря. Где там буква 'Д'? 'Дрессировка — обучение с помощью чередования положительных и отрицательных подкреплений'. А учиться никогда не поздно — это все знают. И учить — тоже!

Глянул на соседа и отрицательно качнул головой — котлету я ему точно не дам. Да и ремня тоже не дам — погрустнел я. Некстати зачесалось возле синяка на ноге.

Вот бы стать невидимым. Или чтобы был сильный друг и наказал злого дядьку. А лучше — сильный и невидимый друг! Хм — хм — хм! А зачем он должен существовать на самом деле? Губы тронула хитрая улыбка — точь такая, как у мужика за забором, когда он смотрел на забытую катушку с проводом.

Утром я встал пораньше (это было легко) и, прихватив остатки рафинада, оставшиеся после дяди Коли, отправился делать добро.

Когда дядя Сергей проснулся и вывалился из комнаты, то обнаружил два десятка детей, с сожалением смотрящих на него, покачивающих головой и отшатывающихся, стоило ему шагнуть их в сторону. Понятное дело, новый сторож не выдержал.

— Что?! — Рявкнул он зло.

— Дяденька, а вы знаете, что в этой комнате живет домовой? — Испуганно пролепетал обладатель десяти кубиков рафинада.

— Пошел вон, щегол!

— Зря, — хором (мы репетировали!) выдохнули остальные. — Мы всех предупрежда — аем.

Проняло даже людоеда.

— О чем? — Уже настороженно переспросил дядя Сергей.

— А вы знаете, что у прежнего сторожа нет руки и ноги? — Вкрадчиво спросили дядю Сергея со спины, он аж дернулся и резко повернулся.

— Ну, и че?

— Мы его то — оже предупрежда — али, — протянули ребята и резко разошлись в разные стороны, потеряв всякий интерес к этому месту.

— Тьфу, чертовщина, — сплюнул дядя Сергей на пол.

Ходил он нервным до самого вечера, успокоившись только перед самым сном. Зря — зря — зря — как пели гуси — лебеди.

Стоило сторожу устало опуститься на матрас, как разряд тока пролетел от ножек постели до основания черепа.

Дядя Сергей слетел на пол, вновь схватился за постель и с ударом отлетел к моей кровати.

— Ч‑что за ч — черт, — заикаясь, выдавил из себя сторож.

— Домовой, — как само собой разумеющееся, ответил я.

— Почему сразу не сказал?! — Зло гаркнул на меня людоед.

— Я хотел, но вы меня побили, — пожал я плечами. — Спокойной ночи.

— Че делать‑то? — Запустил дядька пятерню в волосы. — Эй, пацан, свалил отсюда, я на твоей постели лягу.

— Не поможет.

Но постель я покорно оставил, гадая — пробьет ли мою постель током или надо больше этого загадочного 'напряжения'? В прошлый раз хватило разряда с эмоцией 'пожалуй, интересно', но у меня‑то два матраца (на что только не пойдут люди за сахар).

— М — мать! — Подлетел вверх дядя Сергей и по дуге гулко бахнулся на пол.

Что‑то не шевелится. Я походил рядом, потряс кончиком ноги за плечо, не дождался ответа и принялся прикидывать, сколько листочков раскраски понадобится, чтобы скрыть тело. Нет, ну можно еще стену на него обвалить — дядя Коля говорил, что здание ветхое и я неосторожным ударом мог тут все обрушить… о, пошевелился!

— М — ма — ать!

— А ее тут нету, — сочувственно ответил я. — Ни у кого нету.

Дядя Сергей сжался возле стены и печально смотрел на постель, что‑то прикидывая.

— Домовой грязных не любит, — посоветовал я ему. — Но вы можете не верить.

Новый сторож странно глянул на меня — я уж подумал, побьет — но вместо этого цапнул из тумбы вещи и на час ушел. Вернулся чистым и посвежевшим. С великой осторожностью коснулся постели, потрогал руками одеяло и медленно присел, выдыхая.

— Если бы не со мной… Никогда бы не поверил, — прошептал он под нос. — Эй, пацан. Еще правила есть?

— Два куска сахара вон туда, — кивнул я в угол, возле выхода из комнаты — там, где уже лежала специальная миска. — И меня не бить.

— Че, тоже правило? — Осклабился он.

— Я домовому пять лет плачу, а ты тут первый день, — вновь пожал я плечами и перевернулся на бок, к стене.

Через минуту за спиной звякнули о кафель два кубика сахара. 'Мвха — ха — ха — ха — ха!' — как говорил трудовик, когда я принес ему часть той мутной жидкости, чтобы поменять на кабель.

Следюущие две недели мы учились быть чистыми. Потом домовому разонравилось то, что он курит, а еще через два месяца дядя Сергей бросил пить.

В первых числах августа он пришел в красивом чертом костюме, в белой рубашке и с галстуком, аккуратно постриженный. Я даже не узнал сначала, хотя видел, как он не спеша идет от входа, по тропинке к дверям, мимо гудящей толпы детворы, которую только — только привезли с экскурсии — и ребята его тоже не узнали.

— Уволился я, Максим, — с улыбкой пояснил он, заметив изумление узнавания на моем лице. — Теперь я страховой агент.

Солидный (тоже хочу костюм!) мужчина прошелся до своей тумбы, открыл, глядя внутрь. Пожевал губами, да так и закрыл, прихватив только огромную коробку рафинада в руки. Ну, понятно — самое ценное надо забрать.

— А…

— Вот, пришел в интернат — поинтересоваться у бывших коллег, может кому страховка нужна. Время неспокойное, — солидно произнес он.

— Пусть страхуют интернат от пожара.

— Хорошая идея, обязательно предложу, — улыбнулся он мне.

Ну, я сделал все что мог.

Дядя Сергей прошел мимо и аккуратно поставил всю огромную коробку с сахаром на блюдце домового.

— Спасибо, — шепнул он точно не мне.

— Вы насовсем уходите, — вздохнул я, даже не спрашивая.

— Очень на это надеюсь.

'Теперь нового учить' — с тоской пронеслось в голове.

— На, не грусти, — сунул он под нос красиво раскрашенный прямоугольник с цифрой пять. — На мороженое тебе. Прощай!

Тихо закрылась дверная створка, не пустив до дядьки мое запоздавшее 'Спасибо!'.

Красивый прямоугольник я запрятал в карман. Раз такую вещь можно поменять на легендарное мороженое — буду его беречь. Интересно, пять — это пять мороженых? Хотя лучше бы в килограммах, конечно… Все равно мороженое было только в городе, а значит мне до него никак не добраться.

Вот ребятам повезло — вновь посмотрел я в окно, на огромный желтый автобус и парней в одинаковых белых футболках и серых шортах, солидно постукивающих по колесу (по очереди). Сегодня наш спонсор (это такой человек, который купил огромный цветной телевизор в общий зал) увез старшеклассников к себе на фабрику, похвастаться. Я тоже хотел поехать, и даже стоял в общей очереди, но перед дверями меня выхватили огромные руки — клешни няньки и увели в спортзал, бегать. Интересно, на той фабрике можно поменять красивую картинку на пять тонн мороженого?

Хм, а чего это они не расходятся, раз уже приехали? Я вышел из комнаты и перехватил Славку — он уже постучал по колесу и теперь стоял поодаль с гордым видом.

— Слав, привет. Ну, как? — Жаждая подробностей, я тем не менее удерживал равнодушный вид.

Мол, видел я ваши экс… экскур. сии.

— Картонная фабрика, — пожал он плечами.

— И что там?

— Картон, коробки из картона, упаковка из картона. Работать звали. Вот, подарили, — выудил он из переднего кармана белоснежную ручку с логотипом.

— Хм, — перехватил я ручку и задумчиво пощелкал пружиной. — Два кубика.