Александр Смолян - Во время бурана

• Название: Во время бурана
• Автор: Александр Смолян
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1969

…Здесь есть рассказы о старом питерском доме и о первой любви, об уральских строителях и о девушке из Белостока, о горнолыжниках, об американском инженере, о порогах на Кумма-йоки и даже об одном медведе, с которым мне привелось как-то познакомиться. Есть и еще несколько рассказов. Одни из них списаны с натуры — это, как говорили в старину, «истинные истории»; другие — научно-фантастические. Впрочем, не кажется ли вам, что фантастика нередко несет в себе ту самую долю истины, которой подчас не хватает наиправдоподобнейшей бытовой прозе? А.Смолян

---

Но ему больше ничего и не нужно было. Он уже чувствовал себя вознагражденным и за боль в плече, и за смущение, вызванное падением с балкона, и за тревогу, пережитую в очереди, и даже за неудачу вчерашней затеи с подушками.

Легко переправив Мишу через перила, Саня перелезла сама, и они зашли в комнату. Первым делом был выпит весь квас, еще остававшийся в графине. Потом Саня взглянула на часы и сказала:

— Так я позвоню от вас. Можно?

— Звони, звони. Я тебе наберу номер, хочешь?

— Нет, я сама.

Она набрала номер, подождала немножко, а потом заговорила в трубку:

— Это ты, Паша? Это я говорю. Ага. А почему ты собственной персоной возле телефона сидишь? Там никого нету, да? Я уже хотела попросить, чтобы тебя позвали, а потом слышу — вроде бы твой голос… Нет, я не из автомата, я из квартиры говорю. А отсюда, из четырнадцатой… Ага… Зачем это? Ну, вот еще!.. Мне скучать некогда… И когда это, интересно, у тебя время нашлось? Даже странно! Придется, значит, начальству доложить, что некоторые работники не загруженные ходят, скучают… Вот именно… Ладно, я сразу после работы. Ну, через полчаса — не поздней. Где всегда, ага. Я-то не опоздаю… До свидания, Пашенька, до скорого! Не скучайте, не вздыхайте, телефон не занимайте!..

Пока она говорила, Миша притащил вату, бинт и темный-претемный пузыречек с йодом. Миша стоял рядом с телефоном, прямо перед Саней, но она впервые, кажется, совершенно не замечала его. Она говорила с кем-то, шутила, улыбалась кому-то, глаза ее радостно светились, и в то же время ее будто бы вовсе и не было в этой комнате. Так продолжалось несколько секунд даже и после того, как она положила трубку.

Потом Саня заметила фотографию, висевшую на стене, и спросила:

— Это твоя мама сфотографирована?

— Да, — ответил Миша.

— С кем это она? С папой?

— Да. Это они снимались, когда меня еще и на свете не было.

— Ишь ты! — снова задумчиво проговорила Саня и подошла поближе к фотографии. — А кем твой папа работает?

— Конструктором. Знаешь, какую он электропилу сделал? Легкую-легкую! Даже я могу поднять. Специально для сучкорубов. Он у себя на заводе все, что хочешь, может сделать!

Саня перевязала себе ногу и совсем уж было собралась идти в столовую, но в это время вернулась мама. Она поставила на стол бидон и сумку, вытерла платком лоб и сказала:

— Вот хорошо, Саня, что вы еще не ушли! Сегодня вы будете обедать у нас.

— Ой, нет, что вы, Елена Федоровна! Я лучше в столовую сбегаю. Спасибо вам, Елена Федоровна, не надо!

— Вы сегодня заканчиваете здесь работу?

— Заканчиваем. Завтра на шестой этаж переходим.

— Ну вот. Значит, нужно вместе пообедать по случаю окончания работы. Оставайтесь, а то мы с Мишкой обидимся.

— Я, честное слово, даже не знаю, Елена Федоровна… Мне даже неловко как-то…

— Пожалеете, Саня, если откажетесь: у меня сегодня окрошка! Скорее мойте руки и приходите на кухню. Поможете мне огурцы накрошить. Через десять минут обед у нас будет уже на столе.

За обедом мама и Саня разговаривали о разном — о заработках, о погоде… Саня рассказывала о том, как она училась в ФЗО, и о том, что осенью она обязательно поступит в вечернюю школу. И еще она говорила о том, как несправедливо, что трестовское начальство везде выдвигает бригаду Котятко, а не бригаду Свиридова. Носятся с этим Афанасием Котятко как с писаной торбой, а на самом деле он просто-напросто нахальный очковтиратель, халтурщик и жулик — «он даже цемент налево сбывает».

Миша не принимал участия в разговоре, но ему было приятно, что Саня обедает вместе с ними. Правда, он немного побаивался, не вздумается ли Сане рассказать о том, как он перелезал с балкона на леса и чуть не упал… К счастью, разговор шел все время совсем о других вещах.

Пока обедали, небо заволокло облаками. Впервые за много дней подул ветер, сразу стало прохладнее.

— Наконец-то! — сказала мама и пошире расстегнула воротничок своей блузки. Но Мише она велела надеть курточку, если он хочет «в такой ветер стоять на балконе».

Конечно, он хотел стоять на балконе! Он стоял там в зеленой курточке и донимал Саню бесчисленными «почему». Почему сокол называется соколом — «ведь он же не птица!» Почему мастерок называется мастерком — «ведь он же не человек, не маленький мастер!» Почему терка называется теркой — «ведь она совсем гладкая и без дырочек, совсем не такая, как у мамы на кухне». Почему Саня пела «над крутым волнам»? «Ведь надо говорить «над волнами», а «над волнам» — это ведь неправильно!

Саня отвечала как могла, но многие вопросы ставили ее в тупик. Тем более что почти каждый ответ порождал новый рой вопросов.

— Над волнам? — переспросила она. — В разговоре это, может, и не так, а в песне так. Над крутым волнам. Одно дело разговор, а другое дело песня. «Над волнами» — оно бы в песне даже нескладно было…

Саня задумалась, мастерок на минуту застыл в ее руке.

— Над крутым волнам, — снова повторила она, прислушиваясь к этим словам. — Да оно и в разговоре тоже… У нас на Ильмене все так говорят.

— На каком Ильмене? Где это? А почему там так говорят?

— С тобой, Миша, разговаривать, — сказала Саня, возвращаясь к работе, — надо сначала институт закончить. Во всем тебе интересно до самой точности, до самой середки дознаться. Все — «почему» да «почему». Настоящий ты Мишутка-Почемутка!

— А ты Шурка-Штукатурка! — сказал Миша и тут же подумал, что Саня может рассердиться. Ведь она уже взрослая, а он еще мальчишка. Правда, она сама рассказала, что ее так прозвали, но то были ее товарищи по ФЗО, а не какой-то несчастный дошкольняшка.

Саня нисколько не рассердилась. Набрав с сокола на мастерок немного раствора, она ловко метнула раствор на стену и спокойно повторила:

— А ты Мишутка-Почемутка.

Перед уходом Саня спросила у мамы:

— Елена Федоровна, можно мне на минутку в ванную? Мне переодеться надо.

— Конечно, можно. Сумеете сами наладить душ?

— Нет, я сегодня — без душа. Только умоюсь и переоденусь. Тороплюсь очень. И потом — ногу сильно ободрала, не хочу мочить.

И она показала перевязанную ногу.

— Как же это вы? — спросила мама.

У Миши екнуло сердце. Он ведь так и не решился попросить Саню, чтобы она не выдавала его!

— Об гвоздь расцарапала, — сказала Саня. — Ничего, до свадьбы заживет.

Она подхватила свою сумку и скрылась в ванной.

Миша был не совсем прав, полагая, будто Саня умолчала о некоторых подробностях только потому, что не хотела его подвести. Да, конечно, она не была ябедой. Но умолчала она не только поэтому. В своем поступке Саня не видела ничего особенного, ей и в голову не приходило, что Елена Федоровна должна быть благодарна ей за спасение сына. Не гордость, а скорее чувство некоторой вины испытывала Саня перед Еленой Федоровной: как-никак она одна оставалась в квартире с ребенком и чуть было не проглядела, чуть не допустила до беды. Каково бы матери было!..

Саня вышла из ванной в красивом белом платье. Видимо, оно лежало в сумке, в том большом свертке… Миша даже поразился: в таком же платье она виделась ему тогда, ночью, когда он долго не мог заснуть.

Мама одобрительно оглядела Саню и, указывая на ее ногу, сказала:

— Ох, боюсь я, что до свадьбы не заживет! Не успеет, пожалуй. А? Уж больно вам хорошо в белом — хоть сегодня же свадьбу играй.

— Ой, что вы, Елена Федоровна! — по обыкновению воскликнула Саня и зарделась от смущения. Но тут же поглядела на себя в зеркало и озабоченно спросила: — Нигде не замялось?

Мама заверила ее, что все в полном порядке. Саня взяла забрызганное штукатуркой ведро, в котором были сложены ее инструменты, и стала прощаться. Мама сказала:

— Вы бы лучше оставили их до утра. Еще измажетесь.

— Ничего, — ответила Саня. — Я осторожно. Мне их только во двор снести, в контору.

Она переложила в левую руку и сумку и ведро и, прощаясь с мамой, сказала:

— Спасибо вам, Елена Федоровна! Извините, если что не так…

— Все так, Санечка, спасибо и вам! До свидания.

С Мишей Саня тоже попрощалась за руку и ушла, торопливо застучав каблучками по лестнице.

Белое платье, ритуал прощания — рукопожатие, незнакомые фразы, вроде: «Извините, если что не так», — все это целиком поглотило внимание Миши. Ни о чем другом он в это время не думал. До его сознания не дошло даже то, что Саня прощалась насовсем. То, что завтра она уже не придет, он понял позже. Да и то — не сразу, а постепенно.

Мама вытащила из шкафа и положила на стол целую груду белья, открыла швейную машину и стала что-то чинить, что-то пороть и перешивать. Миша сказал:

— Я пойду во двор.