Элоиз Мак-Гроу - Дочь солнца. Хатшепсут

• Название: Дочь солнца. Хатшепсут
• Автор: Элоиз Мак-Гроу
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016672-9, 5-271-06230-9

Царица Хатшепсут была единственной женщиной - полноправным правителем Древнего Египта. Она добилась того, что жрецы признали её фараоном, воплощением бога Гора, на что мог ранее претендовать только мужчина. О её великих замыслах, пути к власти, борьбе с противниками, непредсказуемых поступках, в которых сочетались чисто мужская воля и "странная женская логика", повествует увлекательный роман Элоиз Макгроу, переносящий нас вглубь истории на три тысячелетия.

---

   — Что... что вы имеете в виду? — запнулся Тот. Он понял, что хотела сказать пророчица, и почувствовал, как от странного и сильного отвращения к голове прилила кровь. — Я думаю, что вы ошибаетесь! — гневно возразил он.

   — Но при этом догадываетесь, что я права, — прошептала она Тот повернулся к жрице спиной и принялся вытаскивать лук из корзины, чтобы сделать другую связку. Его руки вдруг стали грубыми и неуклюжими; луковая шелуха со слабым шорохом скользила и вываливалась из пальцев. Некоторое время это был единственный звук в комнате. Затем украшения вновь зазвенели, и когда она остановилась рядом с ним, тяжёлый аромат духов заглушил даже запах лука.

   — Ваше Высочество, его превосходительство Хапусенеб вызывал вас в свои палаты всего два дня назад, не так ли?

   — Да.

   — Разве он не сказал, что вы через неделю будете помазаны в звание полного жреца ранга служителя одеяний?

   — Да, но...

   — А он сказал вам, на какой срок вы окажетесь привязаны к храму, если дадите клятву? Нет... думаю, нет. Но я скажу вам. Эта клятва свяжет вас на десять лет.

Тот медленно, оцепенело обернулся и посмотрел на неё. Наконец он прошептал:

   — Нет. Они не свяжут меня так надолго. Они не могут! Почему, ведь уже через четыре года я стану взрослым... через четыре года я... — Он остановился, внезапно охваченный ужасной неуверенностью.

   — Станете царём? — закончила она.

   — Да! Я царевич...

   — И всё же вся ваша жизнь здесь кажется странно неподходящей для царевича, которому суждено стать царём. Вам так не кажется?

   — Это... это образование. Именно поэтому я здесь. Я должен изучить много вещей...

   — Вы могли бы научиться намного большему и от лучших наставников во дворце.

Тот молча смотрел на неё, отчаянно желая, чтобы она ушла.

   — Ваше Высочество, у меня были видения, касавшиеся вас, сны и видения. Сенмут заглушил мой голос, но он не может заглушить голос Амона, который говорит со мной в часы тьмы. Если вы не верите мне, то спросите своих друзей здесь, в храме. Они знают мои силы.

   — У меня нет друзей в храме! — пробормотал Тот, одновременно соображая, не имеет ли она в виду этого жирного, который всегда покачивался и приставал с вопросами? Или Хведа? Хведа, который посоветовал ему воспротивиться, который сказал: «Потребуйте свои права»?

   — У вас есть друзья! Вы не знали об этом?

   — Нет, не знал! — заорал Тот, обозлившись, что она не уходит, не оставляет его одного. — Я знаю только, что должен закончить эту работу до вечернего жертвоприношения, а я не могу сделать этого, пока ты говоришь со мной!

   — Да, работа. И сколь долго, во имя Амона, вы будете ею заниматься?

   — Это в руках богов!

Нофрет-Гор выпрямилась, на её лице появилась медленная одобрительная улыбка. Она кивнула.

   — Именно так, Высочайший, именно так. Рука бога. Смотрите, на следующей неделе, на четвёртый день Пахона[118], пройдёт ежемесячный праздник Солнца. В этот день вы встанете один в северной колоннаде Молитвенного зала и увидите, что рука бога движется.

С новой, загадочной улыбкой она стремительно повернулась и вышла из комнаты, оставив уставившегося на дверь Тота с головой, битком набитой вопросами. Он хотел закричать: «Подождите!» Хотел побежать за ней. Но почему-то не сделал ни того, ни другого. Просто стоял, держа в руке забытую луковицу и слушая, как таинственный негромкий перезвон её украшений удаляется по коридору.

ГЛАВА 7

В четвёртый день Пахона, на который в этом месяце был назначен праздник Солнца, Сенмут встал до света, нарядился как только мог и сразу же отправился во дворец. Для короткой поездки он благоразумно выбрал кресло-носилки, а не свою новую колесницу и пару нервных жеребцов, которые под его неопытной рукой успели разбить уже три повозки.

— Не проще было бы сразу бросить полдюжины колесниц в реку, а потом купить лошадей, с которыми ты мог бы справиться? — язвительно спросил Сенмен, когда Сенмут в третий раз за шесть месяцев, хромая, приплёлся домой по задворкам.

Сенмут просто усмехнулся и сообщил брату, что его совет, как обычно, смердит рыбным причалом.

   — Ты, братец, рассуждаешь как крестьянин, вот в чём твоя беда. Разве благородный Нехси покупает лошадей, которыми можно управлять? Или же господин Футайи, который чуть ли не вдвое старше меня?

   — Да, но когда они учились управляться со скотиной, ты ещё торговал вразнос рыбой в...

   — И я тоже научусь. Пойдём, помоги мне дойти до дому, а то из-за этих красивых демонов я разбил колено.

Новая колесница была ещё цела, но сегодня утром не следовало дразнить богов. Ему предстояло весь день находиться на глазах у публики. Принимая у раба свой длинный, украшенный самоцветами жезл, довольный Сенмут устроился в кресле-носилках. Ему предстояло любимое занятие — быть на виду.

Большой двор сверкал факелами, процессия начала выстраиваться. Распорядители, слуги, рабы носились взад-вперёд, выравнивая носилки и колесницы в строгом порядке, соответствовавшем рангу их аристократических владельцев, которые толпились в Тронном зале, ожидая появления царицы. В женском доме на втором этаже, в небольшой серой с золотом комнате, которая когда-то принадлежала её матери, с десятилетней царевной Нефер-Ра случилась истерика, потому что ей не нравились плоёные рукава её нового платья из царского полотна. Эго была бледная девочка, высокая для своего возраста, с вялым ртом и выражением бесконечного недовольства на худом лице. Царевна была копией своего отца, хотя об этом никто не говорил вслух. Она даже унаследовала его болезненное сложение, но, к счастью, не его склонность к безумию или тягостные и прихотливые повороты мыслей. Если Ненни был упрям, то она просто ворчлива, а в те моменты, когда его взгляд ушёл бы в себя, она взирала на окружающих.

Сейчас в качестве окружающих выступали поочерёдно её собственное отражение в зеркале и взволнованные служанки.

   — Смотрите! — визжала она, сердито дёргая за тонкий как паутинка рукав, покрытый мелкими складками. — Здесь морщит! Я. не буду это носить, не буду! Вы должны всё это закрепить!

   — Но, Ваше Высочество, — ворковала нянька, — это задержит процессию.

   — Тогда пусть процессия подождёт! — отрезала Нефер, срывая с себя платье и швыряя его на пол. — Я царевна и не буду носить это уродство! Уберите эту гадость, чтобы я её не видела, или у меня разболится голова!

   — Хорошо, Ваше Высочество, как угодно Вашему Высочеству. — Нянька подобрала ненавистное платье, вручила его служанке и торопливым жестом отослала её прочь. Да не попустит Амон, чтобы у царевны разыгралась мигрень и её мать-царица узнала, что виновата в этом нянька! Ничего худшего нельзя было себе представить.

Повернувшись к побледневшей Нефер, она принялась успокаивать её, уговорила прилечь, а рабыни тем временем выбежали из комнаты со злосчастным платьем.

В другом крыле дворца Хатшепсут, уже полностью одетая и увенчанная диадемой, снабжённая всеми амулетами, отослав последнюю служанку, шагала по гостиной Покоев Царицы, собираясь с силами, чтобы выйти за дверь и направиться в храм.

«Мальчик находится там уже тринадцать месяцев, — думала она, — а я всё ещё боюсь идти туда. С каждой неделей это становится не легче, а тяжелее!»

Это было смешно. Эго бесило её. В том, что Тот находился в храме, не было её вины, это была ошибка министров и их проклятого драгоценного документа. Она всего-навсего энергично и находчиво решила опасную задачу — так же, как это сделал бы её отец. Разве он когда-нибудь считался с туманными суждениями какого-нибудь министра? Нет, он принимал решение, а потом действовал.

Но, во имя Амона! Десять лет...

«Это ведь не я решила, — торопливо думала она. — Я не имела к этому никакого отношения, это была идея Хапусенеба — связать мальчика клятвой жреца. Я его не просила, мне даже не сообщали об этом до вчерашнего вечера...»

Внезапно в памяти прозвучало распоряжение, которое она сама дала Хапусенебу: «Держи его там». Чтобы заглушить этот голос, она стремительно подошла к двери, распахнула её и обратилась к оторопевшему стражнику:

   — Князь Сенмут уже прибыл?

   — Нет, Сиятельнейшая. По крайней мере я не видел его.

Она хлопнула дверью и опять принялась шагать, сцепив руки.

«Тебе нет никакой нужды говорить с Сенмутом, — сердито сказала она себе. — Ты дочь Солнца и всегда права. Ты даже не увидишь сегодня мальчишку, успокойся».

Ну а если она увидит его? Что, если он потребует увидеться с ней? Если он устроит сцену?

«Он не может... не должен! — подумала она, ощутила, как по всему телу прошла волна холода и ускорила шаги. — А если попытается, я не обращу на это внимания. Ему нечего требовать ни от меня, ни от Египта... Вчера вечером Нехси сказал только то, на чём настаивал Уах. Тот должен стать жрецом. Нет другого способа предотвратить его возвращение во дворец. Иначе он вернётся с полным правом, будет путаться под ногами, всё время крутиться около меня. Я не перенесу этого! Он должен принести клятву».