Элоиз Мак-Гроу - Дочь солнца. Хатшепсут

• Название: Дочь солнца. Хатшепсут
• Автор: Элоиз Мак-Гроу
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-016672-9, 5-271-06230-9

Царица Хатшепсут была единственной женщиной - полноправным правителем Древнего Египта. Она добилась того, что жрецы признали её фараоном, воплощением бога Гора, на что мог ранее претендовать только мужчина. О её великих замыслах, пути к власти, борьбе с противниками, непредсказуемых поступках, в которых сочетались чисто мужская воля и "странная женская логика", повествует увлекательный роман Элоиз Макгроу, переносящий нас вглубь истории на три тысячелетия.

---

Сенмут сопровождал молодую царевну на её место, находившееся в семи шагах к востоку от Места Царицы, где, воздев очи горе, ожидала Хатшепсут. Взгляд Сенмута нечаянно упал на Царское Место — пустой круг на каменном полу, куда солнце, поднявшись вровень с точно расположенным отверстием в противоположной стене, должно было направить золотое благословение своих первых лучей. На мгновение Сенмут отвлёкся от церемонии, как и многие другие, задумчиво или обеспокоенно глядевшие на это пятно. Затем со стороны Большого двора вновь загрохотали барабаны, зазвучали бубны, флейты и голоса, и все глаза обратились навстречу возвращающемуся богу.

Пробудись в мире, о ты, Восточная душа, в мире!
Пробудись в мире, Гарахути, в мире!..

Голоса, певшие гимн, бились в ушах Сенмута, и его душа устремилась к золотому лику Амона.

Безмятежный, безразличный, прекрасный, как его собственный восход, Великий Создатель, Дыхание Жизни, Сокрытый, слегка покачиваясь, проплывал высоко над головами и дымящими кадилами его служителей. Войдя в зал, барка повернула, с величественной неторопливостью проплыла в конец зала и направилась вдоль стены. Ей предстояло описать полный ритуальный круг по залу, а затем пройти через его центр и исчезнуть в святилище. Медленно продвигаясь между рядами воздетых рук, мимо Нехси, мимо Футайи, мимо Сенмута и дрожавшей царевны, мимо Хатшепсут, она дошла до пустующего Царского Места... и остановилась.

Шок, потрясший всех присутствовавших в огромном помещении, был подобен удару. Пение прервалось, голоса певцов беспомощно смолкли, барабанный бой прекратился. На мгновение в ошеломлённом зале стало тихо — на каждой голове волосы встали дыбом, по каждой спине пробежала дрожь. А затем барка, слегка накренясь, вновь тронулась с места, неуклюже и сердито, направляя своих носильщиков на одной ей ведомый путь; те шатались и вскрикивали. Во всех концах зала раздался ропот ужаса. Жрецы и вельможи попадали на колени и взирали, как бог дёргался из стороны в сторону, выбирая свой путь, а напряжённые носильщики, задыхаясь, пытались угадать его волю. Внезапно барка устремилась к колоннам в северной части зала. Полсотни зрителей, собравшихся там, рассеялись в панике, толкая друг друга, чтобы поскорее убраться с дороги. В конце образовавшейся дорожки осталась лишь одна маленькая фигурка, испуганно прижавшаяся к стене. Эго был один из новичков — мальчик лет десяти-двенадцати с разинутым ртом и расширенными от удивления глазами на потрясённом лице. Бог проследовал меж колонн, остановился прямо перед ним и заставил носильщиков опуститься на колени.

На бесконечно долгое мгновение воцарилась полная тишина, было слышно, как мальчик перестал дышать и простёрся ниц на каменном полу. Через несколько секунд он поднял голову, будто прислушивался, затем медленно встал и положил руку на край барки. Не отрывая глаз от золотого лица Амона, он следовал за богом, направившимся обратно через переполненную людьми колоннаду к центру зала.

Теперь бог безмятежно плыл по стихшему в ожидании залу, не пихая и не пригибая к земле своих носильщиков, и вёл рядом с собой мальчика. Все глаза были устремлены на барку, все глаза видели, как точный рывок направил мальчика прямо на Царское Место, в этот пустой круг, который теперь купался в сиянии лучей Ра.

Для большинства ошеломлённых очевидцев момент, когда солнечный свет озарил золотую тесьму, обвивавшую его локон, явился именно тем моментом, когда они впервые узнали полузабытого царевича — сына Немощного. Но ни у кого из них не было никаких сомнений в том, что Амон на их глазах назвал его фараоном.

У Сенмута в момент узнавания окутывавшая мозг дымка благоговения и мистического страха резко улетучилась, сменившись холодным, скептическим озарением. Эго было чудо, не так ли? Если так, то о более своевременном чуде ему ещё не приходилось слышать. Назавтра этот мальчишка должен был принести клятвы, которые должны были сразу же сковать его и устранить с пути на целых десять лет. Сегодня, точно в нужное время, он внезапно шагнул прочь от клятв и цепей прямо на Царское Место. Это было бы поразительно, даже если бы произошло в тёмной тайне, окружавшей большинство чудес. Но ещё поразительнее то, что это чудо свершилось перед множеством свидетелей.

Сенмут отдал сдержанную молчаливую дань мастерству и совершенству плана. Затем его разочарованный взгляд оторвался от царевича и начал обшаривать толпу в поисках организатора постановки.

Он нашёл её там, где и ожидал — среди пророчиц. На мгновение встретившись с ней глазами, Сенмут мрачно подумал об обоюдоостром оружии, которое использовал для своих собственных целей семь лет назад, и проклял себя за то, что не сломал его прежде, чем небрежно отбросить в сторону. Он словно наяву услышал крик Нофрет-Гор: «Ты закончишь жизнь в петле, я сама суну туда твою голову, клянусь всеми богами!» Он никогда не верил ей. Ну и дурак же он.

Его глаза продолжили осмотр. Теперь он рассчитывал найти хотя бы небольшое удовлетворение в мести. Она уже нанесла весь возможный ущерб — это доказывало благоговейное выражение на окружавших его лицах. Единственный взгляд на окаменевшее лицо Хапусенеба убедил Сенмута, что поделать уже ничего нельзя; он не мог никак изменить ход вещей. Также одного взгляда ему хватило, чтобы накрепко запомнить лица носильщиков барки, так что теперь он мог бы найти их когда хотел. Затем он со страхом обернулся к Хатшепсут.

Он увидел именно то, чего боялся. Она не двинулась с места — не в силах была двинуться. Она была смертельно бледна, её широко раскрытые глаза смотрели в одну точку — не на мальчика, а на бога; выражение, которое Сенмут увидел на её лице, заставило его распроститься с последней надеждой спасти положение. С этого момента мальчик стал фараоном.

Сенмут испустил тяжёлый вздох и с трудом подавил в себе внезапный порыв впасть в неистовство. Бесполезно бушевать, тот, кто рискует, может проиграть, и проиграть много. Но это не беда, если он достаточно осторожен, чтобы не потерять заодно и голову. Ему следовало подумать, и лучше, если он будет думать быстро и смотреть правде в глаза. Это был уже не тот мир, в котором он так уверенно ориентировался всего несколько мгновений назад.

Ещё на один миг, несмотря на попытку сохранить спокойствие, Сенмута охватило паническое чувство скольжения в глубину тёмной шахты — в забвение. Затем он поймал взгляд юной небольшой царевны, в оцепенении стоявшей рядом с ним, и ощутил под ногами твёрдую почву. Он всё ещё оставался воспитателем Нефер. И даже фараон не мог сместить его без согласия царицы. Вот она — точка опоры!

Хатшепсут наконец пошевелилась. Завершая сказочное действо, она воздела руки, приветствуя царя. Тишина оборвалась; зал превратился в море рук, воздух сотряс восторженный рёв. Сенмут махал руками и ревел вместе с остальными, но его мысли были в другом месте. Амон был велик, но времени, чтобы раздумывать о его величии, не было. Пока бог медленно и величественно разворачивался, чтобы направиться от маленькой фигурки, стоявшей в круге света, в своё святилище, Сенмут уже сосредоточился на изучении изменившегося мира.

Через два часа, полных суматохи, он покинул дворец и, усталый, направился на плечах носильщиков домой, на Дорогу Мут. Брат дожидался его на широком крыльце, его лицо и вся коренастая фигура выражали один вопрос.

   — Сенмут! — пробормотал он, как только носильщики отошли. — Я слышал...

   — Конечно, ты слышал. Все Фивы уже слышали.

   — И что? Это правда?

   — Чистая правда.

   — Великий Птах милосерден! — прошептал Се имён. — Так, значит, сам Амон должен был сотворить чудо...

   — Чудо, братец, сотворили люди.

Глаза Сенмена замерли, затем на лице появилось поднимающее выражение.

   — Что же случилось?

   — Именно то, чего ты ожидал. Завтра будут праздновать вступление царевича на престол. На следующей неделе он женится на царевне Нефер... и скорее всего, для полной определённости, и на её младшей сестре. Тогда через несколько месяцев, вероятно, в следующий день Нового года, его коронуют как фараона, а Её Сиятельство останется регентом на четыре года, пока он не достигнет совершенных лет.

   — Её Сиятельство... согласились со всем этим?

   — Так она распорядилась. Она изнемогла в долгой борьбе с собой.

Сенмен изучал лицо брата, в котором, несмотря на лёгкую саркастическую усмешку, ощущалось напряжение, вздохнул и выпрямился.

   — Четыре года, считая со следующего Нового года, повторил он мрачно. — Твой путь среди властных будет коротким, Сенмут... как и мой.

   — Может быть, и нет.

   — Да, может быть, нет! — свирепо откликнулся Сенмен. Он замер, уставившись на брата, а затем выпалил: — Клянусь богами, я всегда говорил, что тебя ждёт плохой конец... но никогда не думал, что и меня тоже! Будь проклят день, когда я расстался со своей честной бедностью, чтобы последовать за тобой! Ты — тот же самый демон обмана, каким был всегда: серебряная накидка на голове и пустой пояс, одни улыбки и красивые обещания...