Норман Лебрехт - Кто убил классическую музыку?

• Название: Кто убил классическую музыку?
• Автор: Норман Лебрехт
• Издательство: «Классика-XXI»
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-89817-202-2

На вопрос, вынесенный в заглавие своего бестселлера, авторитетный английский критик и публицист отвечает: с музыкой «расправились» агенты, импресарио и владельцы крупных бизнес-корпораций, политика которых направлена исключительно на извлечение прибыли.

Стремясь показать механизмы функционирования музыкальной индустрии, автор описывает скрытые пружины блистательных карьер и рисует выразительные портреты тех, кто, оставаясь неизвестным широкой публике, дергает за ниточки из-за кулис.

Однако Лебрехт не считает, что классика «убита» окончательно и бесповоротно, она вполне может возродиться «при условии разрушения системы звезд и восстановления здоровой экономики».

Книга адресована всем, кому небезразличны судьбы музыки и культуры в современном мире.

---

В 1944 году Холту выпал шанс возглавить Ковент-Гарден, но он им не воспользовался. От него исходил густой аромат дешевых духов и портвейна. Он пригласил нескольких американцев, в частности влиятельного Исаака Стерна, но когда в 1948 году к нему пришел сбежавший из Праги после коммунистического путча[204]* Рафаэль Кубелик, он посоветовал чешскому дирижеру — сыну одного из величайших скрипачей агентства — обратиться за международным представительством к голландскому агенту Иоганне Беек. «Не думаю, что я с этим справлюсь», — вздохнул Холт. С помощью других менеджеров Кубелик стал главным дирижером Чикагского симфонического оркестра, Ковент-Гарден, Симфонического оркестра Баварского радио и театра Метрополитен.

Йен Хантер, директор Эдинбургского фестиваля, посетивший Холта, чтобы договориться о концерте Менухина, вспоминает, что «всем его работникам было за пятьдесят, и большинству артистов — тоже. Лучше всего мне запомнилось его невероятное добродушие. У него был неистощимый запас анекдотов, по большей части еврейских и музыкальных — и очень смешных. Нет ничего, что больше нравилось бы артистам. Но он растерял все свои амбиции, и деньги от него уходили»[205].

Боясь повторения краха Пауэлла и негативных последствий для музыкального бизнеса в целом, Эмми Тиллет вместе с издателями Бузи и Хоуксом купила акции «Гаролд Холт лимитед». Тем временем страдающего склерозом Гаролда Холта таскала по судам некая дамочка, обвинявшая его в нарушении обещания жениться на ней — самом английском из всех прегрешений любви. «Певица обвиняет импресарио!» — вопили вечерние газеты. Холт проиграл дело и женился на другой певице, но вскоре после этого, в 1953 году, умер в возрасте шестидесяти семи лет. Однажды поздним вечером мисс Мэтти и мисс Хильда вышли из его дома с двумя тяжелыми свертками в руках. Вернувшись на лимузине в «Клэридж», они попросили администратора отправить их багаж в мусоросжигатель отеля. Холт оставил после себя мемуары, полные непристойных историй обо всех знакомых музыкантах, и его сестры не могли допустить, чтобы это запятнало репутацию семьи. После этого аутодафе они вернулись в Южную Африку.

Кроме мемуаров, от покойного Холта осталось несколько тысяч фунтов, никакой достойной упоминания собственности и дело на грани краха. «Никто не считал его блестящим агентом, — говорил Йен Хантер. — Для этого он был недостаточно голодным». Совладельцы акций оценили молодой задор Хантера и позвали его в свою компанию. Хантер был одержим идеей проведения фестивалей, ему удалось убедить власти в Бате, Брайтоне, Лондоне, Гонконге и во многих других местах, что им необходимо ежегодное музыкальное сборище. Разумеется, приоритет на всех фестивалях принадлежал его артистам. Он представил публике израильские искорки, отлетевшие от пламени Исаака Стерна, — Даниэля Баренбойма[206]*, Ицхака Перлмана, Пинхаса Цукермана[207]* — и начинающих дирижеров Бернарда Хайтинка[208]* и Клаудио Аббадо[209]*. В конце пятидесятых годов дела фирмы Холта пошли на лад, и Эмми чувствовала себя счастливой. «Мы никогда не были соперниками, — говорит Хантер. — Она воспринимала меня как импресарио — "ты не агент, Йен", говорила она. Потом она предложила мне купить ее акции на очень выгодных условиях. Я не скажу вам, за сколько — но буквально задаром. Она очень боялась, что фирма Гаролда Холта канет в небытие».

Традиция, дружелюбие и честность — такими были ключевые слова музыкального бизнеса в Великобритании во времена Эмми Тиллет. Послевоенный бум позволил подняться новым агентствам, но они следовали правилам поведения, установленным «Иббс и Тиллет». Беженец с континента Шандор Горлински вел дела Марии Каллас и Лорина Маазеля. Эксклюзивным импортером советской продукции стал Виктор Хоххаузер. Джоан Ингпен создала собственную фирму, сделавшую имя Джоан Сазерленд и Георгу Шолти. Ее партнер Ховард Хартог продвигал интеллектуальное искусство Альфреда Бренделя и Пьера Булеза. Эти агенты соперничали из-за артистов, но сохраняли при этом взаимное уважение. Британская ассоциация концертных агентов (БАКА) разработала правила ведения дел, запрещавшие переманивание артистов друг у друга — ни один агент, вздумавший пойти на столь грязное дело, не получил бы прощения.

В последние годы жизни Эмми пришлось модернизировать свою деятельность. «Если бы она не изменила философию и не ограничила круг своих артистов, она неизбежно столкнулась бы с большими проблемами, — говорил Уилфрид Стифф. — Никто не понимал, насколько Эмми была близка к банкротству». Когда настало время электронных телекоммуникаций, а карьеры приобрели международный характер, Эмми взяла под свое крыло ведущую английскую певицу Дженет Бейкер, пианиста-лауреата Джона Огдона и великолепную виолончелистку Жаклин Дюпре[210]*. При этом она по-прежнему считала себя агентом прежде всего британского уровня и верила, что ее способности помогут ей справиться с любыми региональными соперниками.

«"Иббс и Тиллет" должно было стать величайшим агентством в мире, — уверен Джаспер Пэрротт, один из ее "молодых львов". — Время для перестройки не было упущено»[211]. Пэрротт, полиглот, получивший образование в Кембридже, и его коллега Терри Харрисон утверждали, что будущее принадлежит мелким агентствам вроде агентства «Ингпен», создающим мировые карьеры для горстки артистов. Однако Эмми оставалась убежденным оптовым продавцом. В октябре 1969 года Харрисон и Пэрротт ушли из «Иббс и Тиллет», забрав с собой пианистов и дирижеров Владимира Ашкенази и Андре Превена. Эмми рассердилась, но не сдалась. Она боролась еще десять лет, после чего, в почтенном восьмидесятидвухлетнем возрасте, передала фирму в молодые руки, предписав своим преемникам сохранить почитаемое имя. «Знаете, Эмми была очень порядочной», — говорит ее соперница Джоан Ингпен. Когда в фирму пришли ликвидаторы, агенты по всему Лондону шептали: «Слава богу, Эмми не дожила до этого».

Повторение краха Уолл-стрит, подобного тому, что случился в 1929 году, или спада тридцатых годов казалось абсолютно невероятным. «Доверие» стало главным лозунгом эпохи Рейгана и Тэтчер, когда поощрялось развитие бизнеса любой ценой, будь то за счет займов или перехода под контроль государства. Шок от «черного понедельника» в октябре 1987 года, когда рухнула биржа, парализовал мозги исполнителей. Во многих случаях бизнес строился на заимствованных деньгах, в расчете на то, что инвестирование этих денег поможет решить текущие трудности. Когда процентные ставки выросли вдвое, бизнесмены оказались не в состоянии выплачивать долги и начали задешево продавать компании, объявлять о банкротстве или добывать деньги из нетрадиционных источников.

Среди фирм, резко расширивших свою деятельность в восьмидесятых годах, была и «Холт». Она вместе с Харрисоном и Пэрроттом участвовала в финансировании амбициозного фестиваля в Японии и вкладывала все больше сил и средств в организацию оркестровых гастролей, а это очень прибыльная сфера деятельности, в которой агенты получают свою долю не только от концертных гонораров, но и от цены каждого авиабилета, гостиничного номера и завтрака, причитающихся каждому из более чем сотни музыкантов. Организация подобных туров считается делом очень рискованным, но при этом прекрасно окупающимся; агент выплачивает крупные суммы и надеется вернуть целое состояние. Как раз в то время, когда фирма «Холт» ежевечерне выплачивала Берлинскому филармоническому оркестру по тысяче фунтов за выступления на японском фестивале, на Дальнем Востоке начался экономический спад, и вместо ожидаемого фонтана прибыли потек жалкий ручеек. Увидев, что касса вот-вот опустеет, сэр Йен Хантер — возведенный в рыцарское достоинство за служение музыкальным фестивалям — бросился на поиски благородных инвесторов.

А в это время управляющий директор «Иббс и Тиллет» Ричард Эпли все чаще обращался мыслями к Грузии. После смерти Эмми фирма сумела быстро вернуть свои позиции благодаря новому поколению звезд из Советского Союза — среди них были пианисты-лауреаты Михаил Плетнев и Владимир Овчинников, а также два мощных баса-баритона, Дмитрий Хворостовский и Паата Бурчуладзе. Советские партнеры, к которым Эпли обращался в поисках новых артистов, убедили его вкладывать деньги в государственные предприятия, главным образом в Грузии и Армении. Далеко не все эти предприятия имели отношения к музыке. Они занимались, кроме всего прочего, торговлей чаем, вином, произведениями искусства и спонсировали московскую футбольную команду «Спартак».

Эпли начал сотрудничать с «Иббс», когда собирал оркестр для хорового дирижера Ричарда Хикокса. В августе 1989 года он ушел из агентства и вернулся к юридической практике, но его жена Фиона Влит продолжала работать в фирме, а ему самому по-прежнему принадлежала большая часть акций. Через четыре месяца в «Иббс и Тиллет» пришли ликвидаторы. Распад советской империи и застой на внутреннем рынке сделали оплату счетов невозможной.