Ян Мо - Песнь молодости

• Название: Песнь молодости
• Автор: Ян Мо
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1959

Ян Мо — известная китайская писательница. Её главный роман «Песня о молодости» до сих пор пользуется большой популярностью в стране. Книга переведена на 20 иностранных языков.

---

Цзян Хуа подтолкнул его плечом.

— Пойдем, старина, уж не твое ли это новое жилье?

— Не мое, друг, а твое. И ты, дорогой, уже прибыл.

Мэн Да-хуань преобразился. Сунув руки в карманы, он самодовольно рассмеялся:

— Старина Цзян, «честный человек не говорит намеками». Могу тебе признаться: я служу в жандармерии.

Но Цзян Хуа не растерялся. Притворившись, что он принял слова «друга» за шутку, Цзян Хуа похлопал его по плечу и сказал:

— Ладно, старина, кто не знает, что ты любитель пошутить! Да разве так нужно разговаривать со старым другом? Пойдем, я знаю за Цяньмынем[100] одно местечко, где можно посидеть. Разве тебе больше нечего мне сказать? — голос Цзян Хуа звучал теперь уже по-другому, в лад с многозначительной интонацией Мэн Да-хуаня.

Это ввело в заблуждение провокатора; он надеялся выведать у Цзян Хуа побольше или даже завербовать этого коммуниста, что сулило ему значительную награду. Поколебавшись мгновение, он махнул рукой в сторону часового, стоявшего у дверей. Тотчас же из управления вышли четыре агента в штатском и окружили Цзян Хуа. Мэн Да-хуа быстро вошел в здание. Спустя несколько минут, когда он оттуда вышел, на нем был новенький габардиновый китель, а на голове красовалась соломенная шляпа с плоской тульей.

Выпятив грудь и самодовольно ухмыляясь, он обратился к Цзян Хуа.

— Пошли! Веди туда, где, как ты говорил, можно поболтать.

Мэн Да-хуань шел рядом с Цзян Хуа. Четверо агентов шествовали с ними: два спереди, а двое сзади.

— Старина Цзян, ты видишь, как я добр? Но это еще не все. Раз уж спасать человека, так спасать его до конца! Хочешь, я поручусь за тебя, порекомендую, и ты тоже сможешь поступить к нам? — обернувшись к Цзян Хуа, он оскалил зубы в улыбке. — Жалованье сто восемьдесят долларов в месяц, в театр можно ходить бесплатно, в баню — тоже, проезд по городу бесплатный, даже в публичный дом — и то бесплатно, ты вот уставился на эту девку, а таких там полно! Стоит тебе чего-нибудь захотеть — никто не решается нам прекословить! — Он продемонстрировал все сказанное выразительными жестами. — Где только у меня раньше глаза были? Вступил зачем-то в эту чертову Добровольческую армию, мучился целых три года, терпел всякие лишения. А сейчас, стоит раскрыть дело, поймать коммуниста — и доллары сами катятся в карман! Ну, что ты скажешь?

Цзян Хуа с сосредоточенным видом слушал его, кивая головой. Затем задумался и отрицательно покачал головой.

— Нет! Я думаю, я с этим не справлюсь. Старина Мэн, ты пойми: у меня сердце доброе, я человек мягкий… Я просто не смогу!

— Да брось ты! По-моему, вся прежняя работа не идет ни в какое сравнение с нынешней. — Мэн Да-хуань показал большой палец и покачал головой. — Я тебе все-таки напишу рекомендательное письмецо.

Цзян Хуа улыбнулся:

— Да нет, не стоит! Я все равно не смогу.

Мэн Да-хуань пристально посмотрел на него и что-то пробормотал. Вскоре они подошли к ресторану. Здесь Цзян Хуа остановился:

— Ну, время уже за полдень. Давай зайдем, выпьем, закусим, поговорим… Я угощаю!

— Ладно, ни один уважающий себя человек не откажется выпить и закусить, когда предлагают.

Мэн Да-хуань вслед за Цзян Хуа поднялся по лесенке на второй этаж. Два агента последовали за ними, а двое других остались внизу.

За обедом Мэн продолжал свои увещевания. Этот тупой провокатор мерил Цзян Хуа на свою мерку: стоит только припугнуть, посулить что-нибудь — и человек согласится стать предателем.

— Старина Цзян, ты ведь не знаешь небось, как выглядят доллары? Светленькие такие, позвякивают. Оставь сомнения! С моей рекомендацией тебе обеспечены и карьера и богатство. Могу тебе сказать, — я теперь командир роты особого назначения.

Цзян Хуа продолжал молча улыбаться, глядя в его покрасневшие от вина маленькие глазки.

— Старина Мэн, во время революции ты не отличался особыми талантами. Я никогда бы не подумал, что ты теперь сумеешь себя так проявить. Того и гляди скоро станешь командовать батальоном. Жаль, но я не гожусь для такой работы.

Цзян Хуа ел, пил, разговаривал, улыбался. В его мозгу один за другим мелькали планы побега. Ему было ясно, что если он не согласится стать агентом жандармерии, то немедленно будет брошен в тюрьму. Единственным средством было бегство. Но, поднявшись на второй этаж ресторанчика, Цзян Хуа понял, что убежать отсюда невозможно. Расплатившись за обед, он предложил Мэн Да-хуаню:

— Старина, мы с тобой столько не виделись, как следует и поговорить не успели. Давай сходим вместе куда-нибудь в кино? Можно пойти в кинотеатр «Чжэньгуан». Что ты на это скажешь?

Подумав, Мэн Да-хуань согласился. Но он предложил пойти не в «Чжэньгуан», а в кинотеатр «Дагуаньлоу», так как там было больше его агентов и он мог не опасаться, что Цзян Хуа сбежит.

Мэн Да-хуань посадил Цзян Хуа рядом с собой. Четверо агентов расселись вокруг. На экран Цзян Хуа не смотрел. Сидя в темном зале, он украдкой следил за выражением лица сидящего рядом Мэн Да-хуаня. Когда на экране появились девицы с голыми бедрами, а мужчина под завывание джаза стал целовать какую-то женщину, Цзян Хуа, посмотрев на Мэн Да-хуаня, заметил, что тот плотоядно хихикает, а из углов его большого рта текут слюни. Нельзя было медлить ни секунды. Он тихо поднялся, положил на свое сиденье шляпу и хотел идти. Но ему это не удалось. В темноте чьи-то руки стиснули его, а Мэн Да-хуань удивленно закричал:

— Куда это ты?

— Купить сигарет, — спокойно ответил Цзян Хуа и снова хотел идти.

Но Мэн схватил его за руку и громко сказал:

— Пусть другие сходят за сигаретами. Кто не знает, что ты коммунист. Сбежать вздумал, но номер не пройдет!

Он сделал особый упор на последней части фразы, чтобы его агенты не спускали глаз с «пленника».

Однако Цзян Хуа не потерял присутствия духа. Он вернулся на место, решив, что раз уж отсюда ему не удалось убежать, надо хотя бы посмотреть кинокартину.

После окончания сеанса агенты со всех сторон окружили их и сопровождали до самого выхода. На улице, когда толпа рассеялась и людей стало поменьше, Мэн Да-хуань сказал Цзян Хуа:

— Ну, хватит канителиться, пойдем со мной без всяких разговоров в управление!

Взглянув на него, Цзян Хуа удивленно спросил:

— Как ты можешь так поступать? Вспомни, какие мы с тобой были друзья! Позволь мне еще подумать.

— Хватит раздумывать! — Мэн с угрожающим видом схватил его за плечо. — И так я с тобой много времени потерял. Пошли!

— Ну что же, идти так идти! — согласился Цзян Хуа. — Но, старина Мэн, мне нужно покончить с одним дельцем, и здесь не обойтись без твоей помощи. Два дня назад, еще до моего отъезда сюда, я по почте перевел на имя одного приятеля двести долларов. Дело в том, что в наших местах полно бандитов, и я боялся быть ограбленным. Сегодня утром пошел к этому приятелю, но не застал его дома. Пришлось оставить записку, чтобы он подождал меня после обеда. Вот я и хотел бы зайти сейчас и взять свои деньги. У вас в управлении без денег никак не обойдешься.

Стоило Мэн Да-хуаню услышать о деньгах, как у него от жадности загорелись глаза. Он тут же согласился помочь Цзян Хуа. И они в сопровождении все тех же четырех агентов наняли рикш и поехали.

Цзян Хуа сидел в середине, ему запретили разговаривать. Через некоторое время процессия быстро въехала в небольшой переулок.

Возле старых, облупившихся ворот Цзян Хуа велел рикшам остановиться. Подойдя к Мэн Да-хуаню, он тихо сказал:

— Старина Мэн, я хотел бы с тобой посоветоваться, как мне сейчас поступить? Мой друг Ван Ю-дэ живет здесь. Если вы войдете вместе со мной, он увидит, что меня арестовала полиция, испугается и может не отдать денег.

Мэн Да-хуань поморщился, но затем махнул рукой.

— Ладно уж, иди один. «Убежишь от монахов, но от монастыря не уйдешь!» Но только побыстрей!

Агенты жандармерии около получаса бдительно следили за тем, чтобы Цзян Хуа как-нибудь незаметно не выскользнул из ворот. Но когда их терпению пришел конец и они ворвались во двор, они увидели, что здесь никто не живет, что это всего-навсего проходной двор.

Мэн Да-хуань в бешенстве накинулся на агентов. Он так разозлился, что готов был сам себя избить.

Наблюдательный Цзян Хуа всегда старался получше запомнить расположение городских улиц, переулков и домов. Теперь эти наблюдения пригодились ему. Размышляя над тем, как избавиться от агентов, он вспомнил про этот проходной двор.

Ускользнув от «друга», Цзян Хуа отправился к Сюй Хуэй. Сидя в ее маленькой аккуратной комнатке, освещенной светом лампы, он прихлебывал из чашки чай и, посмеиваясь, говорил:

— Сюй Хуэй, я не думал, что твоя студенческая жизнь протекает так спокойно.

— Да, верно, я здесь чувствую себя так же спокойно, как наши прежние императоры на своем золотом троне. Я выработала целую систему приемов для своей безопасности.