Степан Крашенинников - Описание земли Камчатки

• Название: Описание земли Камчатки
• Автор: Степан Крашенинников
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-44013-9

Степан Петрович Крашенинникова (1711—1755) принадлежит к тем скромным героям, которыми так славна Россия. Сын солдата, за выдающиеся успехи в учебе он был выбран для научной подготовки к участию во Второй Камчатской экспедиции.

Экспедиция отправилась в путь в августе 1733 года. После четырех лет тяжелейшего путешествия члены «академической свиты», сославшись на плохое здоровье, отказались от дальнейшей поездки, сообщив в Петербург, что с исследованием Камчатки справится студент Крашенинников. И он справился!

За 10 лет (1733—1743) он проделал по Сибири и Камчатке путь в 25773 версты (больше половины экватора!), совершил множество исследовательских поездок на Байкал, по реке Лене, в Якутию, но главное – вдоль и поперек изъездил, изучил и описал Камчатку: ее границы, рельеф, климат, флору и фауну, вулканы и гейзеры, местное население, собрал богатейшие научные коллекции, сделал записи метеорологических наблюдений и описаний приливов, составил словарик корякского языка.

Но главным, эпохальным результатом титанического труда Крашенинникова стала первая русская научная монография «Описание земли Камчатки» – и она же стала первым международным бестселлером. Почти немедленно после выхода из печати в 1755 году книга была переведена на главные европейские языки: французский (1760), английский (1764), немецкий (1766), голландский (1770) – и вызвала огромный интерес как ученых, так и читающей публики.

На то, чтобы этот эпохальный труд увидел свет, его автор положил жизнь: отправившись из Санкт-Петербурга в научную экспедицию юным студентом, Крашенинников вернулся в столицу только через десять лет – и еще двенадцать, до самой смерти, готовил книгу к изданию.

Вот почему и сегодня, через 250 лет, мы с жгучим интересом знакомимся с этой terra incognita XVIII века, читая захватывающие, невероятные, но тем не менее абсолютно достоверные описания всего, что встретил и изучил во время путешествия Крашенинников. К этому добавляется чувство восхищения: вот, оказывается, как много может сделать для своего Отечества один человек.

Электронная публикация книги С. П. Крашенинникова включает все тексты бумажной книги и базовый иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Бумажное издание богато оформлено: в нем более 150 иллюстраций, в том числе редчайших старинных карт и уникальных рисунков. Издание напечатано на прекрасной офсетной бумаге. По богатству и разнообразию иллюстративного материала книги подарочной серии «Великие путешественники» не уступают художественным альбомам. Издания серии станут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, будут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Но другая причина кажется мне невероятна: ибо они те жилища, в которых умирать кому случалось, всегда оставляли и переселялись в новые юрты, которые строили в знатном от прежних расстоянии, а трупов, которыми бы, по их объявлению, могли от врагов обороняться, не таскают с собою: разве, может быть, сие почитают они за оборону от них на то одно время, пока они новую юрту делают.

С умершим выбрасывают вон все платье их и обувь не с тем намерением, чтоб было им что носить на другом свете, как другие некоторые язычники думают, но от одной опасности: ибо, по их мнению, и тому умереть должно прежде времени, кто наденет их платье.

Особливо живущие на Курильской лопатке в том суеверны: не возьмут в руки никакой вещи, сколь бы она их ни льстила, ежели услышат, что осталась после мертвого. Чего ради казаки, которые важивали к ним похожие товары, как, например, немецкое и русское суконное платье, фанзовые и камчатные рубахи и пр., не иначе купцов от других отбивали, как сказывая, что платье и другие их товары после мертвых остались.

Очищение после похорон бывает следующим образом: наломав какого-нибудь прутья, приносят они в юрту и, наделав колец, по дважды сквозь них пролазят, а потом относят в лес и бросают на запад.

Который мертвого вон тащил, тому должно изловить каких-нибудь двух птичек и одну из них всю сжечь, а другую съесть со всеми жителями вместе. И сие очищение бывает у них того же дня, которого и погребение, а до того ни сами они не выходят из юрты, и никого к себе не допускают.

Вместо поминок бросают они в огонь шаглы первопромышленной рыбы, что за дар умершему почитается, а тело сами съедают.

Младенцев хоронят в дуплеватых деревьях, по большей части без всяких же особливых обрядов. По умерших сожалеют и плачут, токмо без вопля.

Глава 20. О различных наречиях камчатского народа

В заключение известий о камчатском народе сообщим мы некоторое собрание слов трех главных камчатских наречий, о которых выше сего упомянуто, чтоб сходство и несходство их были видимы.

В столбе А содержится наречие северных камчадалов, Б – южных, а в столбе В – живущих от Воровской реки на север почти до Тигиля. Причем надлежит ведать, что г со штрихом наверху как латинское g произносить надобно.

У господина Стеллера в записках нашел я и «Отче наш» на языке южных камчадалов, но не всю молитву – без сомнения, из-за того что последних слов, каково «оставление долгов», «избавление от лукавого» и пр., камчадалам не понятно было; однако сообщим мы здесь для удовольствования любопытства читателей, сколько нашлось.

Апач бурын кизег итзун кранак когалгу
Отче наш, который живешь высоко на небе,
сыгзул книгн гоуренч теге битель накалк кабилтака кататнока
буди твое имя всегда у всех славно почитаемо,
коттик когльсыг боренако книгн конспалагн елконому,
повели приидти к нам твоему жилищу вечному,
кизек енакч оллогтчазен енду дегѓакен лацѓотус
что ты ни изволишь, буди по твоей воле,
каголк делтгам симск, адонном бурин пыгн гуллс
как на небе, так на земле, пищу нашу, от которой
суглкаизен сугнет католк боренако денѓутем дагс.
всегда живем, дай нам нынешнего дня.

Глава 21. О корякском народе

Излишнее бы дело было, если бы как о сем, так и о курильском народе писать пространно, ибо род жития их весьма сходствует с камчадалами; все вообще они язычники, все крайние невежды и от других животных одним токмо видом человеческим почти разнствуют, как уже выше показано; чего ради довольно будет и того, когда мы о каждом народе объявим кратко, выключая такие обстоятельства, в чем они несходны с камчадалами.

Коряки, как уже выше показано, на оленных и сидячих разделяются.[417] Оленные кочевой народ, а сидячие живут в земляных юртах, как камчадалы, с которыми и больше житием и обрядами сходствуют, нежели с кочевыми коряками; чего ради все, что о коряках объявлено будет, об оленных разуметь должно, разве где точно сидячие коряки будут упомянуты.

Сидячие коряки жилища свои имеют по берегу Восточного моря, от реки Уки почти до Анадыря, а по берегу Пенжинского моря от устья Тигиля до Пенжины, и от Пенжины вкруг Пенжинской губы до хребта Нукчанунин, из которого течет в море Нукчан-речка, и по тем рекам имеют они особливые названия, по которым между собою разделяются, как, например, укинские коряки – по реке Уке, карагинские – по Караге, олюторские – по Олютору, акланские – по Аклаку и пр.; а оленные с табунами своими кочуют по всему пространству земли, которое с востока океаном, с запада вершинами Пенжины и Омолона, с севера Анадырем-рекою, а с юга Лесною и Карагою-рекой заключается.

Иногда прикочевывают они и ближе к Камчатке, особливо когда есть опасность от чукчей, бедственных их неприятелей, однако ж редко. Итак, в соседстве имеют они с одной стороны камчадалов, с другой чукчей, с третей юкагирей, а с четвертой тунгусов или ламуток.

Если чукотский народ причислить к корякам, как то учинить должно по самой справедливости[418], ибо и чукчи сущие коряки, то корякские пределы гораздо далее распространятся; потому что чукчи не токмо живут дале Анадыря к северу в так называемом Чукотском носу, но и по островам около лежащим.

В сем случае Анадырь-река как граница между коряками, подданными российскими, и немирными чукчами[419]; для того что наши коряки не живут далее Анадыря к северу, а чукчи – к югу; однако чукчи часто переходят сию границу и разоряют наших коряков, убивая, отводя в плен и табуны оленьи отгоняя.

В летнее время промышляют они рыбу и по самой реке Анадырю не токмо близ устья, но и вверх по ней на знатное расстояние от моря, так что нашим анадырским жителям часто съезжаться с ними случается не без опасения.

Корякский народ по разности жития разнствует и телесным видом. Оленные коряки, сколько мне случалось видеть, роста малого, сухощавы; головы у них посредственные, волосы черные, которые ежедневно бреют; лица продолговаты и несколько клином; глаза узкие и малые, брови навислые; носы короткие, однако не столь плоски, как у камчадалов; рот большой; бороды клином черные, которые выщипывают часто.

Напротив того, сидячие коряки хотя и не великорослы, однако толсты и присадисты, особливо которые живут далее к северу, в чем чукчи пред другими имеют преимущество, чего ради и больше сходны с камчадалами.

Есть между ними разность и в смысле склонностей и обычаев. Оленные коряки пребезмерно ревнивы, так что может убить жену за одно только подозрение, а когда приличится в прелюбодеянии, то лишаются живота оба прелюбодейцы; чего ради корякские женщины всеми мерами стараются придать себе безобразия: не моют ни лица, ни рук; волос, которые плетут в две косы и по вискам распускают, никогда не чешут; на верху носят платье гнусное, ветхое и залосклое, а под исподом хорошее; ибо и в том у них подозрение, когда женщина ведет себя почище, а особливо когда надевает сверху новое и незагаженное платье.

На что б, говорят коряки, им краситься, когда б не желали они другим казаться хорошими: ибо мужья и без того их любят? Напротив того, у сидячих коряков, а наипаче у чукчей вящая дружба состоит в том, когда, взаимно приезжая друг к другу, гости спят с женами или дочерями хозяйскими, на которое время хозяин нарочно отлучается или отъезжает к жене своего гостя.

Несносная обида хозяину, когда гость с женою его не пребудет: ибо в таком случае может он убит быть, как гнушающийся приязнью хозяина, что с нашими анадырскими казаками, которые оных обрядов их не знали, случалось, как сказывают, неоднократно.

Чего ради и женщины их, по своему обыкновению, щеголять стараются: белятся и румянятся, носят хорошее платье, а чукотские, сверх того, расшивают узорами не токмо лица, но лядвеи и руки[420]; ибо они дома сидят нагие, хотя бы при том случились и сторонние люди.

Все вообще прегрубые, сердитые, несклонные, злопамятные и немилосердные люди. А оленные притом горды и хвастливы, так что они никому в том не верят, что есть в свете благополучнейшее житие человеческого состояния, и почитают таких за сущих лжецов и обманщиков, что случалось часто с нашими купцами в проезде из Якутска на Камчатку чрез Анадырск, которым они вместо улики делали язвительные возражения.

Если бы, говорили коряки, жить у вас было лучше нашего, то вы бы так далеко к нам не ездили, как нам нет нужды к вам ездить, для того что у нас всего довольно; а то-де можно видеть, что вы приезжаете к нам для одной жирной оленины, которой-де вам во всю жизнь вашу нигде инде и видать не случается.

Немалый повод к спеси дается им и от коряков сидячих, которые их боятся и почитают, [как и россиян опасаются,] так что, хотя бы пастух к ним приехал, все выбегают вон из юрты, встречают, довольствуют, провожают и сносят всякую обиду, какую бы ни показал коряк.