Степан Крашенинников - Описание земли Камчатки

• Название: Описание земли Камчатки
• Автор: Степан Крашенинников
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-44013-9

Степан Петрович Крашенинникова (1711—1755) принадлежит к тем скромным героям, которыми так славна Россия. Сын солдата, за выдающиеся успехи в учебе он был выбран для научной подготовки к участию во Второй Камчатской экспедиции.

Экспедиция отправилась в путь в августе 1733 года. После четырех лет тяжелейшего путешествия члены «академической свиты», сославшись на плохое здоровье, отказались от дальнейшей поездки, сообщив в Петербург, что с исследованием Камчатки справится студент Крашенинников. И он справился!

За 10 лет (1733—1743) он проделал по Сибири и Камчатке путь в 25773 версты (больше половины экватора!), совершил множество исследовательских поездок на Байкал, по реке Лене, в Якутию, но главное – вдоль и поперек изъездил, изучил и описал Камчатку: ее границы, рельеф, климат, флору и фауну, вулканы и гейзеры, местное население, собрал богатейшие научные коллекции, сделал записи метеорологических наблюдений и описаний приливов, составил словарик корякского языка.

Но главным, эпохальным результатом титанического труда Крашенинникова стала первая русская научная монография «Описание земли Камчатки» – и она же стала первым международным бестселлером. Почти немедленно после выхода из печати в 1755 году книга была переведена на главные европейские языки: французский (1760), английский (1764), немецкий (1766), голландский (1770) – и вызвала огромный интерес как ученых, так и читающей публики.

На то, чтобы этот эпохальный труд увидел свет, его автор положил жизнь: отправившись из Санкт-Петербурга в научную экспедицию юным студентом, Крашенинников вернулся в столицу только через десять лет – и еще двенадцать, до самой смерти, готовил книгу к изданию.

Вот почему и сегодня, через 250 лет, мы с жгучим интересом знакомимся с этой terra incognita XVIII века, читая захватывающие, невероятные, но тем не менее абсолютно достоверные описания всего, что встретил и изучил во время путешествия Крашенинников. К этому добавляется чувство восхищения: вот, оказывается, как много может сделать для своего Отечества один человек.

Электронная публикация книги С. П. Крашенинникова включает все тексты бумажной книги и базовый иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Бумажное издание богато оформлено: в нем более 150 иллюстраций, в том числе редчайших старинных карт и уникальных рисунков. Издание напечатано на прекрасной офсетной бумаге. По богатству и разнообразию иллюстративного материала книги подарочной серии «Великие путешественники» не уступают художественным альбомам. Издания серии станут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, будут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Часто упоминаемый старик. взяв два небольшие камня и обернув в тоншич, неведомо что наговаривал, потом, закопав их на очаге по разным углам, расклал небольшой огонь, а вкруг лестницы посадил малолетних, чтоб им хватать болванчиков, которые сверху имели быть в юрту брошены. Дети, расхватав их, обвязали сладкою травою, а один из них, взяв нового хантая, потащил вкруг очага за шею, а прочие за ним следовали и «алхалалалай» кричали, а потом на старом его месте поставили.

После того обсели вкруг очага все старики, сколько их в юрте ни было: тот, который на все нашептывал, взяв в руки обвитую тоншичем лопату, следующую речь к огню говорить начал: «От Кутха нам приказано воздавать тебе жертву по однажды в год, что мы и исполняем; чего ради просим, чтоб ты нас хранил и миловал, не причинял бы скорбей и бед и не делал пожара».

Сию речь перерывал он несколько раз; между тем, все прочие старики вставали и, топая ногами и плеская руками, кричали «алхалалалай», а по окончании все старики встали с мест своих, взяв друг друга за руки, заплясали и закричали «алхалалалай», а с ними и все бывшие в юрте тоже кричали.

Во время крика начали выбегать из углов бабы и девки, искося глаза, искривя рот и представляя себя как возможно страшными, которые дошли до лестницы, подняли руки кверху и, делая странные телодвижения, плясали и кричали во всю голову, а потом одна за другою падали на землю, будто мертвые, и разносимы были мужчинами по местам своим, где лежали, аки бы бесчувственны до тех пор, пока некоторый старик не отшептал каждую порознь.

Сие позорище показалось мне страннее и противнее якутского шаманства, ибо там один токмо шаман бесится, а здесь целый острожек. Отшептанные бабы и девки весьма много кричали и плакали, будто от великой болезни и тягости, а между тем старик, поворожив над пеплом, бросал его дважды кверху лопатой, а по нем и прочие то ж учинили.

После того объявленный старик, насыпав пеплу в два ковша, посылал с ним двух человек дважды из юрты, которые выходили не обыкновенным окном, но шопхадом, и усыпали пеплом дорогу.

Несколько времени спустя обтянули вкруг всей юрты веревку, из травы плетеную, к которой местами привязан был тоншич.

И таким образом день они препроводили, а ввечеру возвратились посланные за березою, которые, совокупно с некоторым числом выбежавших из юрты камчадалов, взнесли на юрту срубленную под корень превеликую березу и начали бить ею в окно или в двери юрты, причем, топая ногами, кричали, сколько у кого было голоса; напротив того, и бывшие в юрте ответствовали равным образом, от мала и до велика, и сей вопль продолжался около получаса.

После того выскочила из угла девка как бешеная и, взбежав по лестнице, за березу схватилась, а к ней на помощь прибежало было еще баб с десять, но тойон того острожка, стоя на лестнице, не допустил их. Между тем береза спускалась ниже, и уже с пола достать оную возможно было; тогда все бабы, ухватившись за березу, начали тянуть ее в юрту с ужасным криком и с плясанием, но стоящие на юрте держали крепко.

Напоследок весь женский пол, аки пораженный нечистым духом, попадал на землю, выключая ту девку, коя прежде всех за березу схватилась, ибо она до тех пор висела на ней и кричала, пока береза концом на полу стала, тогда и она по примеру прочих на землю поверглась как мертвая.

Всех баб и девок старик по-прежнему отговаривал и всех отшептал скоро, кроме одной девки, над которою он трудился долгое время. Она, очнувшись, закричала необычным голосом, что ей весьма тошно, притом исповедывала грех свой, что она до праздника собак обдирала. Старик, утешая ее, советовал болезнь нести великодушно, которой сама она причиною, что греха своего до праздника не очистила и рыбьи шаглы в огонь не бросила.

По прошествии одного или полутора часа брошено в юрту восемь тюленьих кож, в которых навязана была юкола, сладкая трава и пузыри с тюленьим жиром, а за ними брошены и четыре рогожи, которые даваны были с кормом посланным за березою, а в них находились березовые обрубки и запас остаточный.

Рыбу из тюленьих кож, сладкую траву и жир камчадалы разделили по себе, кожи постлали перед лестницею, а из березовых обрубков начали делать остроголовых болванчиков, камуда называемых, во образ тех бесов, кои в женский их пол вселяются во время плясания. Помянутые кожи тюленьи отсулены были тем бесам еще с осени, когда камчадалы сряжались на тюленьи промыслы, чего ради и не употребляют их ни на что кроме того, что под себя стелют.

Сделав 55 болванчиков, посадили их рядом и сперва вымазали брусникою лицо им, после того поставили перед ними в трех посудах толченой сараны и перед каждым положили маленькую ложку; таким образом стояло кушанье несколько времени, а как болванчики, по мнению камчадалов, уже довольны были, то сарану съели они сами, а болванчиков, надев на головы травяные колпаки и навязав сладкой травы и тоншича на шеи, связали в три пучка, и каждый пучок по два человека с воплем и плясанием в огонь бросали, а с ними вместе жгли и щепы, которые при делании их нарублены.

Около полуночи вошла в юрту шопхадом, или выводом, баба, у которой на спине привязан был кит из сладкой травы и рыбы, сделанный в начале еще праздника, и ползла вкруг очага, за нею следовали два камчадала с тюленьими кишками, сладкою травою перевитыми, и, крича по-вороньи, кишками по киту били.

Как баба очаг миновала, то бросились все бывшие в юрте малолетние и кита у ней растерзали, а баба побежала вон тем же выводом; но стоявший вне юрты нарочно для того камчадал поймал ее и, взведя на юрту, начал спускать по лестнице вниз головою.

Для принимания ее бросились несколько баб и девок с таким же, как прежде. воплем, а после все вместе плясали и кричали до тех пор, пока на землю попадали, причем было и отшептыванье по-прежнему ж; а между тем камчадалы растерзанного малолетними кита по себе делили и ели.

Вскоре после того затопили юрту, и бабы стряпать начали. Каждая принесла свою посуду и толкушу и стали толочь шеламайное коренье, икру и кипрей с нерпичьим жиром; а как все оное истолкли, как тесто, то старик, взяв хомягу, (посуда) ходил по всем бабам и с каждой брал по ложке толкуши; а собрав, отдал хомягу другому старику, который на все нашептывал и баб падающих на землю отговаривал.

Оный старик сел к огню с толкушею и, неведомо что наговаривая, по обычаю бросил из толкуши несколько в огонь, а остальное отдал обратно тому, кем толкуша была собрана, а старик разносил паки по бабам и каждой давал по ложке вместо жертвенного. Между тем вся ночь прошла, и никто из камчадалов спать не ложился.

На другой день, то есть ноября 22 числа, около 9 часа поутру постланы перед лестницею две нерпичьи кожи, а между ними рогожа, на которых сели три старухи. Каждая из них имела пучок тоненьких ременных гайтанов[411], раскрашенных нерпичьей шерстью и тоншичем.

В прислужниках у них был старик, который, собрав гайтаны и обжегши на огне, обратно им отдал. Старухи, встав с мест своих, ходили одна за другою по юрте и окуривали везде обожженными оными гайтанами, а камчадалы, жены их и дети во время прохождения старух хватались за гайтаны, как за некоторую вещь освященную, и трясли их.

Окурив всех, сели старухи по своим местам, и одна, взяв у прочих гайтаны, вторично пошла по юрте, прикладывая их ко всем столбам и подпорам в юрте; между тем все камчадалы кричали, а все старухи, у которых пучки с гайтанами были, плясали и бесились по-прежнему; то ж учинила, обойдя юрту, и третья, а наконец все попадали замертво.

Прислужник, взяв гайтаны у лежащей старухи, приложил их к лестнице и до тех пор держал, пока все бывшие в юрте, от мала до велика, к ним не прикоснулись. Напоследок роздал их по углам, где бабы разобрали гайтаны, каждая по числу семьи своей, и надевали их на каждого человека, окурив прежде мужа, себя и детей своих.

Спустя полчаса камчадалы постлали перед лестницей нерпичью кожу, а к двум столбам, что по сторонам лестницы, привязали по мальчику; после того вошли в юрту два старика, и спрашивали у мальчиков: когда приезжает отец их? На что от всех камчадалов ответствовано им: зимою.

Старики, положив перед мальчиками по кишке с нерпичьим жиром, которые сладкою травою обвиты были, вон вышли, но вскоре возвратились в юрту и начали кричать и плясать, а с ними и все бывшие в юрте кричали.

Между тем, вошла шопхадом баба, у которой под пазухой был сделанный из сладкой травы волк, набитый медвежьим жиром, кишками с тюленьим жиром и другими съестными их припасами, о которых выше упомянуто. За бабою шел тойон того острожка, с натянутым луком, у которых и голова, и руки обвязаны были тоншичем, сверх того, у тойона на поясе, на сайдаке и на стреле навешен был тоншич же повесмами.

Как баба обошла подле стены вкруг юрты с последовавшими за ней всеми жителями того острожка мужского пола и женского, скачущими и кричащими, и дошла до лестницы, то несколько человек камчадалов выхватили у ней волка из-под пазухи и взбежали с ним по лестнице под самый верх юрты; чего ради все бабы, обступя лестницу, и всякими образами домогались взойти на оную и достать волка, но стоявшие на лестнице мужики до того их не допускали, и хотя они некоторых силою с лестницы низвергали, однако же, намерения своего не могли произвесть в действо, но утрудясь и, обессилев, все попадали и замертво разнесены по местам и отговариваны по-прежнему.