Николай Рерих - Шамбала. Сердце Азии

• Название: Шамбала. Сердце Азии
• Автор: Николай Рерих
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-34136-8

Среди множества любителей и профессионалов дальних странствий лишь некоторые покинули свою родину и обосновались там, где живет их мечта. Гениальный французский художник Поль Гоген уехал на Таити, автор «Космической одиссеи 2001» Артур Кларк нашел свою землю обетованную на Цейлоне (Шри-Ланке). Николай Константинович Рерих (1874—1947) родился и вырос в столице Российской империи, а умер в «стране снежных гор» (Химачал-Прадеш) в Гималаях, на севере Индии.

Прославился бы Рерих, если бы был только художником? Несомненно, ведь среди 5000 его живописных и монументальных работ немало признанных шедевров мирового уровня. А если бы он был только писателем? Вероятно, ведь вихрь сведений, мыслей, чувств, ассоциаций и гениальных догадок книг Рериха увлекает читателя в свой водоворот и поднимает все выше и выше. А как общественный деятель? Еще бы, иначе как бы он смог пробить стену косности и подвигнуть мир к принятию коллективного решения о защите культурного достояния человечества?! А ведь этот человек состоялся и прославился не только как художник, писатель и общественный деятель, но и как философ, ученый и путешественник.

Перед вами книга, в которой рассказывается о грандиозном и захватывающем путешествии Н. К. Рериха и его спутников по Центральной Азии. Цейлон, Индия, Монголия, Восточный Туркестан, Сикким, Ладакх, Тибет – все было исхожено и изведано. Жара и холод, горные тропы и коварные перевалы, вооруженные столкновения и недоразумения с властями – и беседы, беседы, беседы с местными жителями об автомобилях и железных дорогах, о революции и буддизме, об идолах и тайнах восточных учений. И поиск Шамбалы – страны Духа.

Подробные дневниковые записи о перипетиях этого увлекательного и опасного путешествия гармонично дополняют размышления великого русского гуманиста о путях развития человечества, загадках древних цивилизаций и единстве пути Запада и Востока.

Обработка и систематизация обширных научных материалов, собранных экспедицией, потребовали создания и долгих лет труда целого института. Но одно несомненно – вся жизнь этого замечательного человека, все его свершения говорят об одном – он нашел свою Шамбалу.

Электронная публикация включает все тексты бумажной книги и основной иллюстративный материал. Но для истинных ценителей эксклюзивных изданий мы предлагаем подарочную классическую книгу. Издание щедро иллюстрировано цветными и черно-белыми изображениями еще и сегодня труднодоступных экзотических мест, которые посетила экспедиция. Подарочное издание рассчитано на всех, кто интересуется историей географических открытий и любит достоверные рассказы о реальных приключениях. Это издание, как и все книги серии «Великие путешествия», напечатано на прекрасной офсетной бумаге и элегантно оформлено. Издания серии будут украшением любой, даже самой изысканной библиотеки, станут прекрасным подарком как юным читателям, так и взыскательным библиофилам.

---

Можно ли превратить эту полночь понимания в пошлость безобразия? Вероятно, можно. Видели постыдные письма, посылаемые иностранцами [местным жителям]. Постыдные запросы плоти. Можно заменить улыбку гримасой звероподобности? Конечно, не трудно. Можно вызвать весь ужас безобразия. Можно разрушить всеобщее благо. Можно уйти с клеймом пылающим пошлости. Можно уйти во мрак невежества и предрассудка.

Как и в Сиккиме, так же и в Кашмире поражает духовная понятливость. Не успеете подумать, а уже собеседник делает соответственный жест. И сколько добрых мыслей можно сеять этими струнами чутья.

И опять ритмично перекликаются гребцы: «Ампошьпампошь», «Дазгир-Кашмир», «Шахан-шах – падишах». А значат эти клики: «Страна роз», «Храм», «Царь царей», «Лотос», «Человек», «Все хорошо».

Живем на взгорьях Пир-Панджала. Грозы сплошные, ослепительные, по трое суток. Град в голубиное яйцо. Звезды – свечи! Землетрясения – каждую неделю.

В Сибири есть такие городища на крутых буграх, опоясанные гремучими потоками. Кедровые и сосновые рощи сурово хранят эти жилья, а высоко сверкают белые шапки гор. Дятлы, горлинки, иволги, мускусные бараны и горные козлы. Так и живем в желтом, некрашеном рудовом домике. Если солнце – все напоено хвоею, но если гроза… Трое суток свирепо грохотало и ослепляло ночью кольцо молний. И неслись ливни, и град в голубиное яйцо сразу белил все зеленеющие бугры. Грозно.

Разрешение на Малый Тибет через три недели получено. Тысячи рупий были истрачены на поездки и телеграммы. А тот вообще даже на письма не отвечает.

Серия «Знамена Востока» сложилась[267].

1. «Будда Победитель» перед источником жизни.

2. «Моисей Водитель» на вершине, окруженный сиянием неба.

3. «Сергий Строитель» – самосильно работает.

4. «Дозор Гималаев» в ледниках.

5. «Конфуций Справедливый» – путник в изгнании.

6. «Иенно Гуйо Дья» – друг путников (Япония).

7. «Миларайпа Услышавший» – на восходе познавший голоса дев.

8. «Дордже Дерзнувший» стать лицом к лицу с самим Махакалой.

9. «Сараха – Благая Стрела», не медлящий в благих посылках.

10. «Магомет на горе Хира (весть архангела Гавриила)», предание.

11. «Нагарджуна – Победитель Змия» видит знамение на озере владыки Нагов.

12. «Ойрот – вестник Белого Бурхана», поверие Алтая.

Уже в музее: 13. «Матерь Мира». 14. «Знаки Христа». 15. «Лао-цзы». 16. «Цзонкапа». 17. «Падмасамбхава». 18. «Чаша». 19. «Змий Древний».

В Монголии есть обычай большой древности. В случаях народного бедствия или нужды ламы всходили на высшую гору и с заклинаниями разбрасывали бумажных коней. Конь, как символ Будды, силы и счастья. И, кружась, неслись эти кони валькирий, эти световитовы кони, неся помощь неведомым бедствующим. На Двине сидел Прокопий[268] и благословлял неведомых плывущих; на хребтах Азии ламы слали коней неведомым бедствующим. И в этой неведомости – та же забота об общем благе.

Такие обычаи лам ценны. Это не «сидение под древом», не просьба в пространство, не фигурные движения ритуала, но «приказ» о помощи неведомым бедствующим, горний голос, требующий, чтобы умиротворились беды людские.

И еще два трогательных облика не должны быть забыты. Основатель так называемого манихейства[269], Мани, в III веке распятый на воротах города в Персии за синтез учений и за идею общины. Другой – гуру Камбала, отдавший голову свою как символ преданности и служения. И Камбала, и белые кони в сущности тоже входят в «Знамена Востока».

Манихейство жило долго. В самой Италии манихеи, преследуемые, жили до XIV века. Может быть, от них Беноццо Гоццоли[270] воспринял содержание пизанской фрески о четырех встречах царевича Сиддхартхи – Будды, озаривших его сознание. Вместо индийского владетеля движется кавалькада итальянских синьоров… И в некоторых восточных трактовках, точно где-то в глубине понимания, чудится характерная фантастика Гоццоли, с его пышно-узорными скалами и хвойными деревьями, с его золочеными чепраками и навершияши ярких знамен. Ручные «пардусы»[271] Востока сидят за седлом, и чалма охотно обвивает шлем, как на символах крестоносцев. Что это? Отзвучия Крестовых походов, о которых мечтал даже Герри Мет де Блес[272]? Или более древняя организация синтеза верований Мани пронизала и связала сознание Востока и Запада?..

И еще подробность, связующая Восток и Запад. Помните ли турфанскую Матерь Мира с младенцем? Среди Азии, может быть, несториане[273] или манихеи оставили этот облик. Или, вернее, этот облик остался претворенным от времен гораздо более древних. Кали или Гуаньинь[274] – кто знает сколько им веков? За ними скрывается жена и змий. Древность этого символа уже неисчислима. Не к библейской странице, не к символам Каббалы ведет этот облик. Несуществующие материки уже сложили красоту Матери Мира – этой Materia Lucida [светоносной материи]. Только невежество толкует о незнании древности.

Спрашиваете, как мы обходимся без театров? У нас театр ежедневный, только без подмостков, а в жизни. То китайский театр, с легендами о небывалых народах. То зловещий балет кашмирских купцов-шайтанов. То угрожающий монолог полицейского. То драма разбиваемой волнами лодки. То процессии коней. То тихие вечерние песни. То фуриозо[275] града и землетрясения. И не нужно вешать ветшающие холсты, не надо марать лиц, когда весь мир участвует в мистерии эволюции. Когда обновленные понятия входят в жизнь повелительно в новообразованиях вселенской красоты.

В Монголии поход объявлялся посылкой стрелы князю-нойону. Стрела, прилетевшая к Федору Тирону[276], шла с востока.

Юрий едет на коне из Яркенда. Я и китаец – на конях из Хотана. У моего [клеймо] – звезда; у яркендского коня китайское – крест в квадрате.

Глава 4. Ладакх[277]. Горы (1925)

Индра, Агни и Сурья – воздух, огонь и солнце! Индусская Тримурти – Троица – остается позади. Древняя Сарасвати[278] Вед – великий Инд – ведет к своим снежным истокам. Если Ганг – приветствие, сидение, сосредоточение, то Инд – движение, неуклонность, стремительность. Как притягательно неуклонны пути движения народов через Гиндукуш и Памир!

Опять караван. Опять легко забываются дни и числа. Качество дня становится значительнее его числа или названия. Подобно египтянам, называвшим года по их качеству: «год битвы» или «год неурожая», – можно сохранить лишь качество дней. День коня, когда лошади провалились на снеговом мосту. Ночь волка, когда звери пробрались к становищу. Заря орла, когда беркут со свистом налетал на шатер… Закат замка, когда вознесся самый неожиданный замок, приросший к медно-огненной вершине… Вместо тюрбана из-за камня поднялась мохнатая шапка. Путь в страну Будды.

Качества Будды: Шакьямуни – мудрый из рода Шакья. Шакья-сингха – Шакья-лев. Бхагават – благословенный. Саттха – учитель. Джина – победитель.

Говорил Будда[279] изуверам и ханжам: «Все ваши правила низки и смешны. Иной из вас ходит нагой. Иной не станет есть из кувшина или с блюда. Не сядет за стол между двумя собеседниками или между двумя блюдами. Иной не примет подаяния в том доме, где есть беременная женщина или где встретит собаку. Иной не ест из двух сосудов и на седьмом глотке перестает есть. Иной не садится на скамьи или на циновки. Иной лежит нагой на колючих растениях или на коровьем помете.

Чего ожидаете вы, произвольные труженики, за свои тяжкие» труды? Ожидаете от мирян подаяния и уважения, и, когда достигнете этой цели, вы крепко пристращаетесь к удобствам временной жизни и не хотите расстаться с ними. Если завидите издали посетителей, как тотчас показываете вид, будто вас застали в глубоком размышлении. Когда вам подают грубую пищу, вы отдаете ее другим, а всякую вкусную еду оставляете у себя. Предаваясь порокам и страстям, вы надеваете личину скромности. Не таково истинное подвижничество».

Шесть лет положил Будда на убеждение Кашьяпы[280]. Даже возжигал огни чуждых ему алтарей, прежде чем упрямство старых убеждений Кашьяпы было сломлено и Будда мог присоединить к новому учению «старый авторитет». Там, где выдвигается красота, научный подход и просвещенная жизненность, там «старые крепости» особенно прочны. Надо понять все трудности Будды при ломке предрассудков, если один человек потребовал шесть лет на усвоение прекрасной простоты, чтобы потушить огни никому не нужных приношений суеверия.

Прожить восемьдесят лет в постоянном учительстве[281], видеть, как на глазах извращалось учение, понимать, как многие государи и священники принимают учение лишь из своекорыстных соображений, предчувствовать уже приготовляемую оболочку новой условности…

Он, сам вместивший понятие ничтожности власти, сказал: «Идите, нищие, несите спасение и благо народам». В одном слове «нищие» заключена вся программа. Пришло время, когда из-за позолоты идола появляется лик Будды, великого общинника, учащего против собственности, против убийства, пьянства, излишеств. Появляется могучий облик, зовущий к переоценке ценностей, к труду и познанию.