Майкл Муркок - Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.

• Название: Загадка Рунного Посоха: Черный Камень. Амулет безумного бога. Меч зари. Загадка рунного посоха.
• Автор: Майкл Муркок
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1993
• ISBN: 5-7001-0074-6

В эпоху, созданную воображением Майкла Муркока, эпоху «Выпадения Дождя Смерти», миром правят механические люди, создавшие Темную Империю Гранбретани. Цивилизация на грани уничтожения. Но в руках непокоренных жителей провинции Камарг Рунный Посох — мистическое олицетворение духовных начал Вселенной. Разум, и только Разум должен управлять миром!

Иллюстрация на обложке О. Спиричева.

Переводчики не указаны.

---

Когда Хокмун добрался до своей комнаты, все было погружено в темноту, но он ощутил нечто странное и вытащил меч из ножен, прежде чем пройти на ощупь к столу и зажечь стоявшую на нем лампу.

Кто-то лежал на его постели. Ийссельда. Она ему улыбалась.

— Я слышала о ваших подвигах, — произнесла она, — и решила приветствовать вас одного. Вы — великий герой, Дориан.

Хокмун почувствовал, как дыхание его участилось, сердце заколотилось с бешеной скоростью.

— О Ийссельда…

Медленно, шаг за шагом подошел он к девушке, рассудок его боролся с его чувствами и желаниями.

— Ты любишь меня, Дориан, я знаю, — мягко сказала она. — Или ты будешь отрицать это?

Он не мог. Он заговорил с трудом.

— Вы… очень… смелы… — произнес он чуть ли не по складам, с трудом заставляя себя улыбнуться.

— Да, потому что ты слишком смущаешься, а я не могу назвать себя нескромной.

— Я… я не смущаюсь, Ийссельда. Но из этого не может выйти ничего хорошего. Я обречен — Черный Камень…

— Что это такое?

Запинаясь и заикаясь, он рассказал ей тем не менее все, сказал, что не знает, сколько времени волшебное средство графа Брасса сможет удерживать жизненную силу Черного Камня, что, когда жизненная сила Черного Камня восстановится, Лорды Гранбретани смогут уничтожить его.

— Поэтому… поэтому ты гама должна понять, что не можешь быть привязанной ко мне. Ничего. Так будет только… хуже.

— Но этот Малагиджи — почему ты не хочешь просить его о помощи?

— Путешествие займет много месяцев. Я могу потратить все оставшееся мне время на бесплодные поиски.

— Если бы ты любил меня, — сказала она, когда он сел на постель рядом с ней и взял ее за руку, — ты бы рискнул.

— Да, — задумчиво ответил он, — ты права, может быть…

Тогда она приподнялась и близко к своему лицу притянула его голову, целуя в губы. Жест был безыскусен, но полон женственности.

Теперь он больше не мог сдерживаться и поцеловал ее со всей силой своей страсти, крепко прижав к груди.

— Я поеду в Персию, — сказал он, — хотя на пути моем будет множество опасностей. Ведь как только я покину Камарг, люди Мелиадуса и вся Темная Империя бросится искать меня…

— Ты вернешься, — убежденно произнесла Ийссельда. — Я знаю, что ты вернешься. Моя любовь вернет тебя ко мне.

— И тебя ко мне?

Он ласково погладил ее по щеке.

— Да, возможно, так будет лучше.

— Завтра, — сказала она. — Уезжай завтра и не теряй больше времени… А сегодня…

И она снова поцеловала его, и он страстно ответил на поцелуй.

Книга третья

Далее повествуется о том, как Дориан Хокмун, покинув Камарг, полетел на восток и огромная алая птица унесла герцога за тысячи миль, до самых гор, что на Границе Греческих и Булгарских земель…

Из истории «Рунного Посоха»

Глава 1 Оладан

Лететь на фламинго было удивительно легко, как и предсказывал ему граф Брасс. На команды птица реагировала, совсем как лошадь, с помощью поводьев, прикрепленных к ее изогнутому клюву, и летела так непринужденно, что у Хокмуна ни разу не возникло мысли, что он может упасть. Несмотря на отказ птицы лететь, когда шел дождь, она несла его в десять раз быстрее лошади, — отдыхая самое краткое время в полдень и засыпая, как и Хокмун, на ночь.

Мягкое седло и его изогнутая лука были исключительно удобны, и к ним с легкостью можно было прикреплять сумки с провизией. Упряжь закрепляла тело Хокмуна в седле. Длинная шея птицы вытягивалась прямо перед ним, огромные крылья медленно взмахивали в воздухе, и красная птица несла его через горы, долины, луга и леса. Каждый раз Хокмун старался опуститься как можно ближе к источнику воды — реке или озеру, где птице легко было найти нужное для нее пропитание. Изредка в голове Хокмуна резко стучал пульс, как бы напоминая ему о том, что надо торопиться, но по мере того, как крылатый конь уносил его дальше и дальше к востоку, а воздух становился теплее и теплее, настроение Хокмуна улучшалось, и ему казалось, что шансы на успех его предприятия и на возвращение к Ийссельде повышаются.

Примерно через неделю после того, как он покинул Камарг, он пролетел над невысоким горным кряжем, высматривая местечко для посадки. Был уже поздний вечер, птица явно устала, опускаясь ниже и ниже, пока повсюду не оказались лишь горные вершины, а воды так и не было видно. Внезапно Хокмун заметил на каменистой площадке внизу фигуру человека, и почти сразу фламинго закричал и забил в воздухе крыльями, с трудом удерживаясь в воздухе. Хокмун увидел, что в боку птицы торчит стрела. Вторая стрела попала в шею птицы, и она с криком стала падать на землю. Хокмун ухватился за луку седла, вокруг свистел рассекаемый ими воздух. Он увидел, как навстречу несутся скалы, ощутил сильный удар, затем голова его стукнулась обо что-то и он будто провалился в темный бездонный колодец.

* * *

Проснулся Хокмун в полной панике. Ему показалось, что Черному Камню дали полную жизнь, и он пожирает его мозг, как крыса мешок зерна. Он поднял к голове обе руки, ощупывая царапины и шишки, с облегчением понимая, что боль его была чисто физической, появившейся в результате падения на землю. Было темно и, присмотревшись, он понял, что лежит в пещере. Когда он напряг зрение, то разглядел у входа в пещеру мигание костра. Поднявшись, он пошел в направлении света.

У входа в пещеру он обо что-то споткнулся и, приглядевшись, увидел, что его снаряжение лежит на полу. Все было аккуратно сложено — седло, седельные сумки, шпаги и кинжалы. Он потянулся за шпагой, неслышно вытащил ее из ножен и вышел из пещеры.

В лицо ему полыхнул жар большого костра, разложенного неподалеку. Над огнем был сооружен вертел, а на нем поворачивалась огромная туша фламинго, ощипанного, выпотрошенного, без головы и когтей. Поворачивая вертел при помощи сложного приспособления из кожаных ремней, которые он время от времени смачивал, стоял коренастый человечек, ростом раза в два меньше Хокмуна.

Когда Хокмун приблизился, человечек повернулся, увидев в руке Хокмуна шпагу, взвыл и отпрыгнул от костра. Герцог Кельнский был изумлен — лицо человечка было покрыто рыжими волосами, и более густой мех того же цвета покрывал, казалось, все его тело.

Он был одет в кожаные штаны и такую же куртку, перепоясанную широким ремнем. На ногах были сапоги из мягкой оленьей кожи, а в шапочку на голове были воткнуты четыре или пять самых красивых перьев фламинго, выдернутых, без сомнения, из хохолка птицы, когда он ее разделывал.

Он пятился от Хокмуна, подняв руки ладонями вверх в умиротворяющем жесте.

— Простите меня, господин. Мне очень жаль, что так получилось, поверьте мне. Если бы я только знал, что на птице кто-то сидит, я, конечно, никогда не стал бы стрелять, Но для меня — это был обед, который мне не хотелось упустить…

Хокмун опустил шпагу.

— Кто ты? Или даже вернее, что ты?

Он схватился рукой за голову. Жар от огня и недавние переживания утомили его, и он ощущал легкое головокружение.

— Я — Оладан из Горных Великанов, — начал отвечать человек. — Хорошо известный в этих местах…

— Великанов? Великанов!

Хокмун хрипло рассмеялся, покачнулся и упал, снова потеряв сознание.

Когда он очнулся в следующий раз, в нос ему ударил нежный запах жарящейся дичи. Рот непроизвольно наполнился слюной, и с большим трудом он понял, что этот запах может означать. Он лежал около самого входа, шпаги его нигде не было видно. К нему нерешительно подходил маленький человек, предлагая кусок мяса.

— Поешьте, господин. Вы почувствуете себя гораздо лучше, — сказал Оладан.

Хокмун взял мясо.

— Думаю, теперь это уже не имеет значения, — произнес он, — потому что ты почти наверняка лишил меня всего, чего я желал.

— Вы так любили эту птицу?

— Нет… но я в смертельной опасности, а фламинго был моей единственной надеждой на спасение.

Хокмун начал жевать жесткое мясо птицы.

— Значит, кто-то вас преследует?

— Не кто-то, а что-то, необычная и отвратительная судьба…

И внезапно Хокмун принялся рассказывать этому существу все по порядку, не совсем понимая, почему он вдруг ни с того, ни с сего решил довериться Оладану. Было что-то очень решительное в этом получеловеческом лице, что-то мужественное, когда он чуть склонял голову, внимательно, с расширяющимися глазами вслушиваясь в каждую новую деталь повествования — и естественная осторожность и недоверчивость Хокмуна исчезли.

— И вот я здесь, — закончил он, — и ем ту самую птицу, которая, возможно, могла меня спасти.

— Какая нравоучительная история, — вздохнул Оладан, вытирая жир с подбородка, — и как печально мне слышать, что это мой желудок привел к такому несчастью. Завтра я сделаю все, что смогу, чтобы исправить свою ошибку, и попытаюсь найти для вас средство передвижения, чтобы вы смогли продолжить свой путь.