Борис Пугачев - Зеркало для слепого

• Название: Зеркало для слепого
• Автор: Борис Пугачев
• Издательство: Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-39241-2

Разочарования — это то, что связывает все воспоминания о девяностых. У этого времени были свои герои. Один из них — Родик. Подающий блестящие надежды ученый сумел приспособиться к новой эпохе. Но успех имеет и обратную сторону медали. Дабы избежать мести конкурентов, Родик вынужден бежать из страны. И это только начало череды головокружительных событий. Филигранные операции на зарождающемся рынке сотовой связи, ювелирное производство и снова предательство самых близких людей. А дальше развод, случайно сбитый на дороге человек… Цепь трагических совпадений может сломить даже самого сильного, но герой изо всех сил пытается выбраться из пропасти, в которую катится страна. Волею случая Родик становится свидетелем очередной жестокой резни в Средней Азии. Война полностью переворачивает его представление о нашем мире…

---

— От пьянки руки трясутся, — посетовал он, передавая Салиму пустую обойму. — А может быть, никак к пистолету не привыкну. Тяжелый и вывешен как-то странно. Я из пистолета последний раз стрелял лет пятнадцать назад.

— Шитоб накунед[82]. У него курок очень тугой. Жмите резче. Дайте я подправлю прицел. Пристрелян он ниже центра, — посоветовал Салим, заполняя обойму.

— Прилажусь. Жаль, кобуру пристегнуть нельзя. А целюсь я чуть ниже центра.

Салим что-то еще сказал, передавая пистолет Родику, но его слова потонули в нарастающем гуле. Родик оглянулся и увидел вылетающий из-за вершины горы самолет. В следующее мгновение раздался квакающий грохот, и Родик очутился на земле, придавленный телом Салима. Почва содрогнулась под ним, а в ушах нестерпимо заныло от все поглощающего звука. Перед глазами проплыло брюхо самолета, летящего так низко, что Родик различил отдельные детали конструкции. Гул стих так же неожиданно, как и появился. Родик высвободился из-под Салима и растерянно спросил:

— Что это было?

— Не знаю. Похоже на бомбу. Извините, муаллим, что пришлось повалить вас на землю. Ничего не ушибли?

— Да нет. Рахмат.

— Вы не вставайте. Я пойду на разведку.

— Пойдем вместе, — вставая, возразил Родик. — Если опасность исходит от самолета, то его уже не видно.

— Набиеед[83]. Он может вернуться, — резонно рассудил Салим. — Да и что он сделал — не знаю. Я отвечаю за вас.

Родик в душе с ним согласился, но, вспомнив свои размышления, решил проявить характер и твердо заявил:

— Пойдем вместе. Может быть, нужна помощь. Одного я тебя не отпущу. Я старший, и мои слова не подлежат обсуждению. Где пистолет?

— Хоп. Вот возьмите, муаллим, — поднимая с земли оружие, согласился Салим. — Только одно… Я пойду впереди, и, если дам знак остановиться, пожалуйста, укройтесь. Деревьев много.

Озираясь, они начали осторожно спускаться к дороге.

На первый взгляд казалось, что все было по-прежнему. Однако, пройдя вдоль дороги несколько сотен метров, они заметили поднимающийся из-за деревьев дым. Салим жестом остановил Родика и, стараясь держаться за стволами деревьев, побежал в ту сторону. Родик прислонился к одному из стволов и стал напряженно озираться, сняв пистолет с предохранителя и поглаживая курок. Вдруг окружающие дорогу кусты зашевелились. Родик вскинул руку с пистолетом и застыл. Из кустов вышел Иранец и крикнул:

— Полноте, любезнейший Родион Иванович, извольте опустить оружие-с. Стрельнет-с ненароком. Эта игрушка сейчас неуместна. На земле моей родины врагов нет, а небеса уже опустели.

— Мне некуда его деть, — смутившись, ответил Родик. — Мне его дали без кобуры. Я носил его в сумке, а она куда-то пропала. Наверное, забыл ее там, где нас застал этот грохот. Вы не знаете, что произошло?

— Догадываюсь, милостивый государь, но пойдемте сделаем рекогносцировочку. Извольте смотреть под ноги-c. Вдруг мины или еще какая пакостная вещичка образовалась.

— Салим пошел на разведку. Может быть, стоит подождать его?

— Полноте, какая тут разведка… Мы в глубоком тылу, так сказать. Хотя и линии фронта нет-с. Правительственные войска почти все контролируют. Во всяком случае, до Клаихумбского района включительно, а мы намного западнее-с. Беру на себя смелость предположить, что произошла некая ошибка. Штурман что-то перепутал. Толковых штурманов здесь не осталось. Вот горе и мыкают.

— Однако… Ошибочка. На тот свет могли отправить. А самолет, думаете, не вернется?

— Вряд ли-c… Да и услышим мы. Вон ваш Салим-джон бежит, не прячется. Следовательно, опасности нет. Пойдемте, и извольте убрать пистолет. Вам он не к лицу.

Подбежал Салим и сообщил, что разбомбили дом, но люди не пострадали. Можно было идти.

Вскоре они увидели дымящееся полуразрушенное строение из саманного кирпича. Около ободранного ствола гранатового дерева стояли старики. Под деревом розово-красным месивом лежали еще не созревшие плоды вперемежку с осколками самана. На кустах висели дымящиеся тряпки, а пожухлая трава была усеяна обломками различных предметов. Иранец, покружив среди этого бедлама, поднял какой-то предмет и стал его рассматривать. Родик подошел и, не поняв, что это, хотел спросить, но Иранец опередил его:

— Милостивый государь, вы знаете, что это-с? — и, не дождавшись ответа, пояснил: — Неразорвавшаяся кассетная бомба-с. Такое несуразное дело-с. Сбросили, подлецы, кассетную бомбу. Недоумки. Вероятно, решили, что… Впрочем, не важно. Надо собрать эту пакость.

Иранец знаками подозвал Салима.

— Бобо говорит, что беда из-за нашего приезда произошла, — подойдя, сообщил Салим. — Слава Аллаху, тут давно никто не живет. Что это у вас? Бомба…

Иранец отдал ему свою находку и попросил:

— Салим-джон, извольте посмотреть, нет ли еще.

Салим принялся изучать местность, а Иранец направился к старикам. Остановившись на почтительном расстоянии от них, он заговорил по-таджикски. Потом достал бумажник и вручил каждому по пачке купюр. Старик, который провожал их на кладбище, подержал деньги в морщинистой руке и попытался вернуть их Иранцу. Родик увидел, что это были доллары, причем сверху лежала стодолларовая купюра. Иранец почтительно отступил, приложив левую руку к груди, а потом с несвойственной для него жестикуляцией начал что-то объяснять старику. Тот, опустив руку с деньгами, ткнул палкой в разбитый гранат, развернулся и медленно зашагал прочь. Второй старик остался на месте… Родику тоже захотелось что-то дать этим несчастным, которых зима вскоре отрежет от всего мира снежными заносами и селями. Он подозвал Салима и спросил:

— Какой-нибудь еды в автобусе нет?

— Есть ящик или два тушенки и вчерашняя кулча[84].

— Давай отдадим ящик тушенки? Скоро зима, а у них ничего нет. Даже домашнего скота не видно.

— Сейчас принесу, муаллим.

Родик, не зная, что еще предпринять, подошел к старику и поинтересовался:

— Бободжон, много жителей в кишлаке?

— Очень мало осталось, — ответил старик. — Молодых вообще нет. Все ушли.

Родик хотел узнать, как они достают муку и сахар, но тут появился Салим с картонным ящиком в руках. Родик открыл его и вынул банку китайской тушенки.

— Не лучший продукт. Однако за неимением… Консервы — это не свежее мясо, но есть можно, — заметил он вслух и, помещая банку на место, обратился к старику: — Примите от нас этот подарок. Он от души.

Дар был принят с подобающей вежливостью.

В это время к ним подошла пожилая женщина. В одной руке она держала холщовый мешочек, а в другой — банку с чем-то, похожим на мед. Старик взял у нее мешочек и протянул Родику. Родик приоткрыл его и, увидев миндаль, сказал: «Рахмат, бободжон». Банку старик вручил Иранцу. Тот как-то особенно бережно прижал ее к белоснежному костюму и долго благодарил.

Салим нашел еще какие-то фрагменты бомбы и, сняв с куста лоскут материи, сложил на него находки. Иранец, перебрав их, уточнил у Салима:

— Это все?

— Не знаю. Может, в кустах что-то есть.

— Уничтожить надо-с, голубчик.

— Нечем. Ни взрывчатки, ни фанат. Давайте возьмем с собой. Они так просто не взрываются.

— Можно-с. Не такого рода штуковины-с… Пора прощаться. Нас дасторхон ждет.

Салим соорудил из ткани узелок и пошел к автобусу. Родик, наскоро попрощавшись со стариками, последовал за ним.

В автобусе Салим положил взрывоопасный узелок между патронными ящиками и устроился рядом на сиденье. Родик, не знакомый с конструкцией таких бомб, забеспокоился. Однако промолчал, стесняясь высказать некомпетентность и уронить авторитет. Он только устроился на своем прежнем месте так, чтобы не видеть, как этот устрашающий предмет будет подпрыгивать на многочисленных ухабах и рытвинах, которыми изобиловал их путь.

Подошли остальные и, потоптавшись у дверей, тоже загрузились в автобус.

Последним появился Иранец. Он угрюмо устроился в дальнем конце салона. Вид его не располагал к общению. Родик, хотя и желал обсудить очередное происшествие, но подумал и решил этого не делать, а, чтобы как-то отвлечься, открыл подаренный мешочек с миндалем и предложил присутствующим. Все принялись лузгать миндаль, изредка перебрасываясь малозначимыми фразами. Автобус неимоверно раскачивало. В какой-то момент Родик обернулся и обнаружил, что узелок со смертоносным грузом подкатился к нему, а в следующий момент опять потерял его из виду. Родик переместился и сосредоточил на нем внимание. От этого он вдруг начал испытывать странное возбуждение. Он как будто очнулся после тяжелого сна. Возможно, прежде он находился в состоянии, близком к шоковому, или это был страх. Его недавние размышления о собственном бытии приобрели вполне законченные формы. Их можно было свести к одному слову: «Бежать». Все остальное являлось вариациями ответа на вопрос: «Как?»