Юрий Жуков - Сталин: арктический щит

• Название: Сталин: арктический щит
• Автор: Юрий Жуков
• Издательство: Вагриус
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9697-0472-5

В книге Юрий Жуков подробно описывает, как осваивались северные территории России начиная с конца XIX века. Он приходит к сенсационному выводу: сталинская политика в этом стратегически важном регионе последовательно реализовывала все постулаты, изложенные в 1884 г. в докладе министра финансов С.Ю. Витте. Автор, как и в других своих книгах, показывает системность подхода сталинского режима, когда одновременно решались задачи защиты целостности российской территории, осуществлялось наращивание военной мощи, развивалась экономика северных регионов. Особое значение придавалось освоению главной транспортной артерии — Северного морского пути, а также развитию воздушного транспорта. И походы «Красина» и «Челюскина», рекордные перелеты Чкалова, зимовка папанинцев и многие другие — перестают быть отдельными яркими героическими эпизодами, а встраиваются в логичную цепь событий по завоеванию громадного пространства Арктики.

---

Необходимое соглашение Лебедев и Ли подписали 16 мая. Оно же статьей второй предусматривало: «Как только и в той мере, как позволит… военная ситуация, норвежское правительство будет уведомлено о том, что оно может принять на себя ответственность за гражданскую администрацию». А статья пятая конкретизировала: «Назначение административного и судебного аппарата будет осуществляться компетентными норвежскими властями в соответствии с норвежским законом»62.

Далее все происходило в соответствии с достигнутыми договоренностями. 27 октября военный атташе Норвегии в Москве генерал В. Стеффене получил в Наркомате обороны согласие на отправку из Шотландии на Кольский полуостров горнострелковой роты численностью 260 человек. Высадилась она 8 ноября, но не в Мурманске, как предполагалось, а сразу на норвежской территории. В Киркенесе. И, не медля, приняла участие в изгнании 14-й советской армией немцев из Финнмаркена.

Казалось, ничто не омрачает отношений двух стран, ничто не предвещает между ними разногласий, притом весьма острых, да еще растянувшихся более чем на десятилетие. И все же они возникли. Тогда, когда Красная армия освободила Румынию и Болгарию, вышла к Висле, а американские, британские и канадские войска подошли к Рейну, стояли в Италии у Монте-Касино. Когда делегация Финляндии, возглавляемая министром иностранных дел К. Энкелем, подписала в Москве соглашение о перемирии. По нему «добровольно уступила» Советскому Союзу Петсамо (Печенгскую область)63.

7 ноября 1944 года с официальным визитом в Москву прилетел Трюгве Ли. А пять дней спустя, на приеме, данном в его честь В.М. Молотовым в наркоминделовском особняке на Спиридоновке глубоко за полночь, между двумя дипломатами ожили давние, семидесятилетней давности разногласия, в свое время омрачившие отношения Швеции и России, а потом Норвегии и СССР. Первым затронул проблему Молотов.

«Советское правительство, — сказал он, — в данное время больше интересуется другим важным вопросом наших взаимоотношений. (Имеется в виду вопрос о Шпицбергене и о Парижской конвенции 1920 года. — Прим. авт.). Конвенция 1920 года была принята без участия Советского Союза и против него. Такое дискриминационное положение для Советского Союза в дальнейшем неприемлемо и нетерпимо. В этой войне имели место крупные события, и роль Советского Союза в этих событиях достаточно хорошо известна. Ясно, что эта конвенция не может остаться в силе».

Не готовившийся к обсуждению такой проблемы Ли попытался уклониться от продолжения темы. Однако Молотов продолжал на ней настаивать.

«Дело в том, — невозмутимо объяснял он своему норвежскому коллеге, — что до 1920 года острова Шпицбергена не были собственностью какого-либо государства, а остров Медвежий был фактически русским островом. Конвенция 1920 года, вопреки интересам Советского Союза и даже не считаясь с существованием Советского Союза, провозгласила суверенитет Норвегии над Шпицбергеном, включая остров Медвежий. С такой конвенцией Советский Союз не может согласиться… Вот вопрос, который должен быть урегулирован между советским и норвежским правительствами».

Не закончил на том, а упорно гнул свою линию.

«Из замечания Ли, — продолжал Вячеслав Михайлович, — он видит, что для Норвегии острова Шпицберген и Медвежий не имеют большого интереса. Между тем для Советского Союза эти острова имеют весьма большое значение. До войны Советский Союз добывал на Шпицбергене до 400 тысяч тонн угля… Кроме того, единственный выход у Советского Союза на западе в море идет мимо Шпицбергена». Но не стал уточнять, какую отрицательную роль для службы десятков торговых судов сыграло то, что ни Шпицберген, ни Медвежий так и не стали авиа- и военно-морскими базами союзников. Настоящими, мощными. Лишь вновь и вновь повторял: изменившаяся с войной политическая ситуация в мире настоятельно требует радикального пересмотра правового положения этих полярных земель. И подчеркнул: «Этот вопрос — дело прежде всего двух стран — Норвегии и Советского Союза. Советское правительство хочет договориться с норвежским правительством. Роль других стран здесь пассивная».

Разумеется, вот так, вдруг, Трюгве Ли не мог принять никакого решения. На то не был уполномочен. Потому-то постарался лишь уточнить позицию собственной страны. «В свое время, — пояснил, — объявление суверенитета Норвегии над этими островами рассматривалось в Норвегии как большая победа. Норвежцы в течение сотен лет занимались в указанных районах рыболовством и зверобойным промыслом». Иными словами, не сказал ничего нового. Да добавил также не раз слышанное в Москве. Ему, мол, «казалось, что остров Медвежий тоже считался норвежским».

Пытаясь побыстрее завершить неприятный разговор, заверил Молотова, что продолжение последует. Ведь он «должен подумать над поставленным вопросом, посоветоваться со своим правительством». Но поспешил, дабы не очень обнадеживать собеседника, пояснить: «британцы и американцы заинтересованы в указанных островах».

Оба руководителя внешнеполитических ведомств разложили географические карты. Молотов, не говоря ни слова, указал пальцем на Гренландию и Исландию, где находились американские военные базы, потом перевел палец на Шпицберген и Медвежий и только тогда произнес самое важное: связь с Севером России была бы во время войны затруднена. И продолжил: «В будущем этого не должно повториться. Мы столько вложили в эту часть Советского Союза, что в будущем позаботимся, чтобы Север России жил в мире и безопасности. Если мы решим этот вопрос, безопасность на Севере будет обеспечена навсегда»64.

Несмотря на откровенно уклончивую позицию, занятую т. Ли в беседе, вскоре выяснилось иное, весьма обнадеживающее. В Норвегии не только с пониманием отнеслись к высказанному В.М. Молотовым предложению, но и согласились продолжить диалог. Всего полтора месяца спустя, 29 декабря, Р. Андворд посетил наркома иностранных дел для того, чтобы сделать официальное заявление:

«Норвежское правительство готово обсудить с советским правительством возможность заключения соглашения между Советским Союзом и Норвегией в военном использовании островов Шпицбергена, включая и остров Медвежий, принимая во внимание потребности Советского Союза в обеспечении своей безопасности».

Но тут же последовала существенная оговорка, свидетельствовавшая об уже окончательно избранной Норвегией твердой ориентации на будущий Атлантический союз и доказывавшая, что эта северная страна перестала быть нейтральной.

«Подобное соглашение, — продолжал Р. Андворд, — могло бы быть окончательным только в том случае, если бы другие заинтересованные державы заявили, что военное использование островов служит интересам мира… Норвежское правительство придерживается мнения, что как в интересах Советского Союза, так и в интересах Норвегии, чтобы Англия, США и Франция выступили с однозначными заявлениями, что они считают возможное двустороннее советско-норвежское соглашение о военном использовании Шпицбергена положительным вкладом в поддержку мира и безопасности во всем мире…»65.

Москва не отклонила такое более чем странное предложение, продолжала консультации и сумела настоять на своем. Прежде всего отказе от одного из основополагающих положений Парижского трактата — объявления Шпицбергена демилитаризованной зоной. 9 апреля Р. Андворд представил норвежский вариант проекта совместной декларации, исходившей из такого, столь важного для СССР условия. В документе отмечалось: «Считая, что нейтрализация Свальбарда, установленная договором о Шпицбергенском архипелаге (Свальбард), заключенном в Париже 9 февраля 1920 года, оказалась неосуществимой и что дальнейшее соблюдение этого принципа находилось бы в прямом противоречии с интересами обеих стран, желая достичь договоренности в отношении использования архипелага для военных целей, что может содействовать как обеспечению безопасности обеих стран, так и может быть региональным звеном, составляющим одно целое в международной организации безопасности… согласились в следующих принципах:

Защита Свальбардского архипелага является общим интересом Норвегии и Советского Союза. Оборонительные мероприятия должны соответствовать договоренности, которая будет достигнута международной организацией безопасности (создававшейся тогда ООН. — Прим. авт.), членами которой являются обе стороны…

Что касается их взаимоотношений в военных делах, обе стороны будут соблюдать принцип равноправия во всех отношениях. Обе стороны договорятся о характере, размерах и оснащении постоянных сооружений, а также о составе вооруженных сил, обслуживающих их, о вопросах командования, о штатах военного времени и т. д.».

Правда, министерство иностранных дел Норвегии не преминуло включить в проект соглашения и то, что считало непременным для себя на предварительных консультациях с правительствами США, Великобритании, Франции, Канады, Швеции и Нидерландов, которые рассматривались как непременные участники будущего Атлантического моря.