Юрий Шушкевич - "Вексель Судьбы" (книга первая)

• Название: "Вексель Судьбы" (книга первая)
• Автор: Юрий Шушкевич
• Жанр: Научная Фантастика

В основе сюжета - судьба двух советских разведчиков-диверсантов, которые в результате хронопортации переносятся из 1942 в 2012 год. В нашем сегодняшнем мире им удаётся быстро "акклиматизироваться" и стать участниками многочисленных событий, связанных с розысками исчезнувшего за рубежом крупного царского вклада. Однако вместо капиталов, лёгших в основу мировой финансовой системы и с известных пор правящих миром, героям романа удаётся обрести сокровища иного рода. Роман интересен многочисленными историческими коллизиями и футурологическими прогнозами, которые, будучи преломлёнными в сознании людей первой половины XX века, зачастую раскрываются с неожиданной стороны.

---

Внезапно раздался похожий на пистолетный выстрел громкий треск рвущейся ткани. Переведя взгляды от несчастного Якова, все увидели, как азиаты во всю прыть улепётывают к спасительной для них толпе, а возле яблони разворачивается Петрович, сумевший в немыслимом прыжке дотянуться до одного из них. В поднятом кулаке он сжимал отбитую сумку.

-- Всё в порядке, -- сказал он, возвращая сумку Якову.

Опешивший Яков глядел на Петровича большими перепуганными глазами. Сделав несколько неровных вдохов и выдохов, он принял сумку и зашептал слова благодарности.

-- Всё в порядке, -- снова повторил Петрович, снимая пиджак. -- Кроме вот этого...

Рукав дорогого итальянского пиджака был вчистую оторван, и помимо того подрукавный шов разошёлся до самой талии.

Вокруг сразу же образовалась толпа сочувствующих. Звучали возмущенные голоса, сетования на бездействие полиции и гневные призывы гнать в шею понаехавших в столицу гастербайтеров. Обе старушки поднялись и наперебой начали предлагать Петровичу отремонтировать пострадавший пиджак.

-- Не надо, милые, не надо, -- отшутился он. -- Эта пижонская материя того не стоит. А вот ваша бы не подвела!

С этими словами он коснулся и любовно провёл ладонью по выцветшему рукаву гимнастёрки Марии Вениаминовны. Видавшая виды белёсая хлопчатобумажная ткань с ровным и плотным саржевым плетением была по-прежнему прочна, пригодна и величественна в своей продуманной неизменности.

Петрович опорожнил карманы разорванного пиджака, переместив их содержимое в карманы брюк и отдав что-то из своего добра Алексею, после чего скомкал его и затолкал в мусорную урну.

-- Ну, так-то даже будет поинтереснее! -- сказал он, разминая плечи. -- Сорочка вроде бы не порвалась?

-- Увы, -- ответил Алексей. -- И сорочка пострадала.

-- Что ж! Тогда, наверное, будем прощаться -- и по домам.

Оправившийся от удара Яков подошёл к Петровичу и протянул руку.

-- Не подберу слов, чтобы вас отблагодарить. Спасибо, господин... не знаю, как вас зовут, вы не представились.

-- Зачем "господин"? Есть же другие слова. Зовите меня -- товарищ Василий.

-- Спасибо вам... Василий.

Инцидент был полностью исчерпан. Все ещё раз поздравили друг друга с праздником, Алексей немного церемонно поцеловал ручки восхищённых старушек, и на том распрощались.

Потерянный в схватке с грабителем пиджак и разорванная сорочка разом изменили все планы, имевшиеся на предстоящую часть дня. Гулять по праздничному городу, слушать концерт на Поклонной или даже просто посидеть в ресторане было теперь нельзя, поэтому решили возвращаться в квартиру.

Движение по Тверской оставалось перекрытым, поэтому в Большом Палашёвском, куда наши герои свернули по пути домой, в ожидании разрешения на проезд скопилась целая очередь автомашин. Внимание Алексея приковал роскошный спортивный автомобиль ярко-алой расцветки: как зачарованный, с давно забытым для себя детским простодушием, он рассматривал его, покуда они не поравнялись -- после чего по-прежнему задерживать, оглядываясь, на чужой машине восхищённый взгляд становилось не вполне прилично. Однако обернуться пришлось -- с лёгким и звонким щелчком отворилась дверца чудо-родстера, и из его кабины выскочил импозантный гражданин средних лет в белоснежном чесучовом пиджаке и с впечатляюще высоким коком чёрных набриолиненных волос.

-- Боря, здорово! -- заорал он что было сил.

-- Саня, ты?.. Привет! -- остановившись, ответил Борис. -- Застрял, что ли?

-- Да, застрял, как видишь! -- автовладелец, оказавшийся приятелем Бориса, обречёно махнул рукой. -- Гуляете?

-- Да вроде того... Давай тебя познакомлю: это Маша, моя сестра. Мои друзья -- Алексей и Василий.

-- Очень приятно. Я -- Штурман. Александр Штурман.

-- А я вас помню, мы как-то пересекались, -- сказала Мария, пока мужчины пожимали руки друг другу.

-- Ну, это немудрено. Корпоративы, шоу, балаганы...

-- Всё продюсируешь? -- поинтересовался Борис.

-- Понемногу. Жить-то надо!

-- Вне всяких сомнений! Сегодня, поди, тоже на посту?

-- А як же ж! Эх, дёрнула меня нелёгкая свернуть к Тверской... Подскажи-ка мне лучше, ты ведь здешний старожил, -- как бы мне переулками просочиться к Гнесинке?

-- Думаю, что никак. Никитская тоже перекрыта часов до двух. Ступай пешком.

-- Жесть! Поздно уже. Не успею, значит, одну деваху прослушать.

-- Пусть подождёт. И ты отдохни в праздник.

-- Отдохни! Это ведь моя работа -- чтоб другие отдыхали! Срывается выступление...

-- Ну и пусть срывается, мало ли что! Устрой замену.

-- Нельзя замену устроить, Боря, никак нельзя! Правительственный концерт!

Не на шутку опечаленный Штурман поведал, что одна из солисток, два номера которой он согласовал для предстоящего в сегодняшний праздничный вечер правительственного концерта, накануне куда-то исчезла, и лишь сегодня утром, ответив на телефонный звонок, как ни в чём ни бывало сообщила, что отбыла в Милан петь на вилле какого-то украинского банкира. "Перекупили, сволочи! -- сокрушался Штурман, потрясая своей роскошной причёской. -- Какая подлость! Оставила меня в дураках, опозорила перед первыми лицами государства! А что я могу сделать -- там ей по сорок штук евро отваливают, а у меня утверждённый бюджет, не свои ж докладывать! За шальные деньги люди готовы последнюю совесть продать!"

-- Ты не кипятись, -- принялся успокаивать приятеля Борис. -- У нас, как известно, рыночная экономика, и первые лица государства прекрасно об этом осведомлены. Сделай замену, и они всё поймут.

-- Думаешь?

-- Ну а что в том сложного? Что именно твоя изменщица должна была петь?

-- "Утомлённое солнце" со старыми словами. Что-то вроде: "Это было на юге, возле Чёрного моря" -- если знаешь...

Борис, улыбнувшись, взглянул на Алексея, и тот в ответ немедленно подмигнул ему в ответ.

-- Знаю, конечно. Текст можно уточнить в интернете, -- с показным спокойствием продолжил утешать приятеля Борис. -- А что касается вокала, то ведь это -- обычный шлягер на полторы октавы. Спустись в метро -- там каждая вторая его исполнит.

-- В том-то и дело, что не исполнит! -- продюсер грустно усмехнулся. -- Вторым номером у неё идёт концерт Глиэра для колоратурного сопрано. Так что я, как видишь, попал...

Борис присвистнул и с изумлением взглянул на продюсера. Потом он перевёл взгляд на Алексея, но тот глазами дал понять, что с этой вещью Глиэра не знаком.

"Ну да, всё верно, -- подумал про себя Борис, -- знаменитый концерт Глиэра, посвящённый жертвам войны, был написан ближе к её концу, мои спутники его просто не слышали... Да и если б знали -- разве смогли помочь? Предложить спеть Маше -- вряд ли, там сложнейшая тесситура, у неё не хватит времени на подготовку... А всё-таки -- может попробовать? У Сашки положение, похоже, безвыходное, а для сестры после провала в Питере -- чем не шанс?"

Ещё раз оценив в уме все за и против, Борис решил предложить несчастному Штурману этот вариант. В конце концов, подумал он, "Утомлённое солнце" Мария однозначно споёт, и споёт неплохо.

-- А какой формат концерта запланирован? -- издалека поинтересовался он, наспех выстраивая в голове план, как склонить Штурмана собственноручно сделать ангажемент сестре.

-- Праздничный концерт для ветеранов, -- уныло и немного раздражённо отрезал тот.

-- А поконкретней?

-- Конкретнее? Одно отделение, длительность не более ста минут... Сначала должна быть представлена, так сказать, довоенная ностальгия. Песни тридцатых, то да сё... Потом -- песни военных лет. Только без особо печальных интонаций, такое было пожелание сверху. Затем всё завершает огромный военный хор с какой-то современной величальной кантатой -- но эта тема уже не моя.

-- А зачем тогда Глиэр? Ведь его концерт -- по сути реквием погибшим, вещь предельно камерная. Мне кажется, что исполнять её на твоём мероприятии -- не совсем по профилю.

Штурман многозначительно поднял глаза к небу.

-- Ты Усманчика знаешь?

-- Того, что курирует твой бизнес из Кремля?

-- Не из Кремля, а со Старой Площади. Так вот, сбежавшая солистка -- какая-то его родственница, типа троюродная сестра. То ли она его просила, то ли он сам придумал -- но было решено с помощью Глиэра раскрутить девочку перед первыми лицами. Так сказать -- и шлягер, и бельканто, всё умеем, нате!

-- Но тогда зачем было сбегать на виллу в Милан? Я бы на её месте остался и спел. Всё-таки не часто предстаёшь перед царскими очами!

-- Всё не так просто, Боря. Предполагалось, что на концерте, помимо первых лиц, будет один тип из Министерства культуры, от мнения которого для неё что-то предметно зависит. Но этот тип умотал за границу. И она, не будь дурой, тоже свалила за баблом.

-- Дело житейское. Я бы на месте Усманчика согласовал замену, и делу конец.

-- Нельзя, Боря, нельзя!.. Если убрать концерт Глиэра, то из программы выпадает восемь минут. Для замены нужны два довоенных шлягера. Причем таких, чтобы были в тему, ибо про колхоз или Днепрогэс тут не споёшь. Самые классные песни, которые ветераны помнят, -- из старых кинофильмов. Мы уже вытащили из фильмов всё, что могли. Но на эти восемь минут нет ровным счётом ничего, хоть самому выходи и пляши!