Молли Харпер - У хороших девочек нет клыков (ЛП)

• Название: У хороших девочек нет клыков (ЛП)
• Автор: Молли Харпер
• Жанр: Любовно-фантастические романы

ероятно, именно подарочный сертификат в «Шенаниганс» стал для нее последней каплей. Когда детского библиотекаря и во всех отношениях хорошую девушку Джейн Джеймсон уволила ее отвратительная начальница, вручив при этом купон на двадцать пять долларов и картофельные чипсы вместо чека с выходным пособием, она решила уйти в загул, который наверняка войдет в городские легенды Халф Мун Холлоу. По дороге домой в нее по ошибке, приняв за оленя, стреляли и бросили умирать. И лишь благодаря таинственному незнакомцу, которого она встретила, распивая неонового цвета коктейли, Джейн очнулась с крайне неподобающей для приличной девушки жаждой крови. Теперь Джейн - свежеиспеченный получатель подарочной корзины от «Приветственного Комитета для только что восставших из мертвых» и ее жизнь-после-жизни - это то, к чему придется привыкать. Недавно скончавшаяся любимая тетя Джейн – теперь ее призрачная соседка по комнате. Ей придется симулировать дыхание и остерегаться покидать свой гроб в светлое время суток ради общения с семьей. Она вынуждена отказаться от любимых домашних блюд в пользу упаковки крови первой группы с отрицательным резус-фактором. А взаимоотношения с тем сексуальным, неуловимым вампиром, что обратил ее, продолжают бросать Джейн то в жар, то в холод. И, как будто этого было мало, похоже, что кто-то в Халф Мун Холлоу пытается подставить Джейн и обвинить ее в серии убийств вампиров. И что прикажете делать приличной, восставшей из мертвых девушке?

---

На какое-то короткое, замечательное мгновенье Габриель выглядел пораженным. Я рассмеялась.

- Нет, мы уже поели, мистер Всевидящее Око.

- Прошу меня извинить, я на минутку, - сказал Габриель, исчезая за кухонной дверью.

- Габриель Найтингейл, это имя кажется мне смутно знакомым, - размышлял отец, пережевывая пепперони[1]. По выражению его лица можно было сказать, что сейчас он копался в своих массивных, но не слишком надежных банках памяти в поисках информации.

- Гм, у него здесь поблизости большая семья, - сказала я, решив не уточнять, что большинство из них с некоторых пор обитает на кладбище. - Они в Холлоу уже очень, очень давно.

Папа возобновил жевательный процесс. Прислонившись к стойке, я спросила:

- Итак, что новенького?

- Да все по-старому, все по-старому, – усмехнулся он, принявшись за второй кусок. – Веду летние занятия. Начал писать еще один учебник, который вряд ли закончу. Твоя мама уже готовится к исторической экскурсии в следующем году.

- Я не включу «Речные Дубы» в экскурсию, - заявила я. – Тете Джетти это бы не понравилось.

- Твоя мама и спрашивать не станет, - сказал он. - Честно говоря, она даже не знает, как это делается. Она в замешательстве от всей этой ситуации с твоей работой, тыковка. А еще переживает и боится за тебя, но и смущена при этом. Ей уже приходилось волноваться по поводу твоей неустроенной личной жизни и излишней самостоятельности, но еще никогда – по поводу твоей работы. Твоей маме и в голову не приходило, что ты можешь оказаться в подобном … положении. Она хочет помочь, но ты отказываешься позволить ей взять управление в свои руки и самой обо всем позаботиться. Ей кажется, будто она потеряла свою … способность достигать согласия с тобой.

Я фыркнула.

- Складно излагаешь, пап. Только старайся делать поменьше пауз. Из-за них создается такое ощущение, будто ты подыскиваешь слова, которые покажутся мне менее обидными, чем те, которые она использовала на самом деле.

- Твоя мама - сложная женщина, - просто сказал он.

- И под «сложной» ты подразумеваешь «склонная к манипулированию» и «эмоциональной тирании»? – спросила я.

- Милая, воздушные кавычки никого не красят, - сказал он строгим голосом учителя. - Она может быть немного порывистой, но все еще остается твоей матерью.

Папа заключил меня в объятия. Я опустила голову в ямку на его плече, словно специально для меня созданную.

- Ты же знаешь, она тебя любит, - спокойно продолжил он.

Я вздохнула.

- Да, я чувствую сокрушительную силу ее любви даже отсюда.

Папа прочистил горло, что, как я поняла, маскировало попытку сдержать смешок.

- Она не знает, как вести себя в ситуации, если не «стоит у руля». Только не ждите, что я приму сторону одной из вас.

- Даже если знаешь, что я права?

- Джейни, - снова прозвучал этот строгий голос.

Я подняла на него взгляд, сделав «оленьи глаза».

- Ну, я хотя бы попыталась.

Итак, мы продолжили болтать. Соскучившись по ощущению нормальности, я смаковала бытовые подробности жизни, за бортом которой теперь оказалась. Ни один из «новобранцев» на папиных летних занятиях не был в состоянии самостоятельно написать законченное предложение, в чем, собственно говоря, не было ничего нового. Подтяжка лица моей троюродной сестры Тини прошла не так, как должна была, и это лишний раз доказывает, что пластическая хирургия – не та область, где уместна погоня за дешевизной. Мой будущий дедушка Боб, жених бабушки Рути, находился в больнице, разрабатывая бедренный сустав – это означало, что пришло время для его ежемесячного недельного пребывания в больнице. Почему этот милый человек был помолвлен с моей бабушкой? Могу лишь догадываться, что пережив удаление желчного пузыря, замену коленного сустава, диализ[2], и химеотерапию, Боб действительно хотел умереть, и рассматривал брак с нею как легальную форму помощи собственному самоубийству.

Пока папа описывал легендарные представления бабушкиного «театра одного актера» у постели больного, Габриель возник в проеме кухонной двери с обшарпанной картонной коробкой в руках. Я искренне надеялась, что вампиры не отводят кускам свинины роль цветов и конфет. Однако я не почувствовала запаха крови, лишь затхлый аромат старых сигарет и потного тряпья. Перейдя на свою невероятную вампирскую суперскорость, Габриелю удалось запихнуть коробку в ближайший шкаф так, что папа даже не заметил ее существования.

Не долго думая, папа вошел в роль бдительного родителя, ухитряясь расспрашивать Габриеля так, чтобы это не выглядело допросом. И Габриель, гораздо больше привычный к искусству вранья, исполнил свою роль «на ура». Этот парень мог обойти в разговоре любые скользкие вампирские темы и ни разу не «засыпаться». Габриель расточал комплименты моему отцу за воспитание такой «очаровательной» дочери. Он даже похвалил папин учебник.

- Теперь я вижу, от кого Джейн унаследовала свой любознательный характер, - сказал Габриель. Вероятно, мне стоило испытывать благодарность за то, что он сказал «любознательный», вместо «дотошный и неуравновешенный».

Спустя какое-то время, под завязку накушавшись итальянского суррогата мясных блюд, папа выкатился за дверь. Потребовалось всего лишь семь «ничего себе, уже так поздно» намеков. Думается мне, что телефонный звонок моей мамы был единственной вещью, способной заставить его оторваться от допроса с пристрастием моего нового «друга». Такой шикарный случай не предоставлялся папе уже очень, очень … очень давно.

- Кажется, ты понравился моему отцу, - взвизгнула я, изображая неуемный восторг, когда мы остались один на один с Габриелем. - Я лишь надеюсь, что ты попросишь моей руки прежде, чем моя некрасивая младшая сестра сбежит с негодяем, разрушив мою репутацию и надежды на счастье.

Габриель поморщился.

- Ничего смешного.

- Ссылки на «Гордость и Предубеждение» забавны при любых обстоятельствах. А что за коробка с хламом? – кивнула я в сторону шкафа. Габриель достал коробку и широким жестом открыл.

Прежде неизвестный и вызывающий тревогу фактоид[3]: Если вы доказали свое превосходство в сражении с другим вампиром (и не важно, насколько печальными и не обоснованными доказательства этого самого сражения могут быть), все его имущество переходит к вам. Какое бы чувство гадливости оно у вас не вызывало. Я оказалась несчастливым обладателем личных вещей Уолтера, фаната группы «Уайтснейк»: серебряной тарелки с неглубокой гравировкой «К Черту Коммунизм», нескольких концертных футболок[4] с выцветшими подмышками, сорока двух дисков второго сезона «Рыцаря дорог», и полного собрания творчества «Деф Леппард»[5] на аудиокассетах.

- Мать Уолтера возжелала вернуть подвал в свое полное распоряжение, - объяснил Габриель. - Она была рада избавиться от этого хлама и принесла коробку в офис совета сегодня утром. Больше никто не захочет ее взять, так что Офелия решила, что коробку следует отдать тебе. Полагаю, это – напоминание тебе придерживаться примерного поведения.

Я бросила кассету с синглом «Посыпь меня сахаром»[6] обратно в коробку.

- Если ты одержал над кем-то верх, то забираешь его барахло? Погоди, а что мешает одному вампиру вызвать на поединок другого просто потому, что ему понравилась чья-то машина?

- Ничего, - признал Габриель. – До тех пор, пока вампир может найти хоть малейшую причину для поединка, даже если эта причина «высосана из пальца». Какой-нибудь мелкий надуманный признак неуважения. Когда станешь постарше, рамки не будут настолько строгими. Их цель состоит в том, чтобы помешать недавно восставшим вампирам развить вкус к случайным убийствам, и это единственная причина, по которой совет интересуется смертью Уолтера. Они хотят сделать из тебя показательный пример.

Должно быть, на моем лице появилось «что за отстой» выражение, потому что Габриель принялся уверять меня:

- Определенный порядок подчинения существовал всегда, и на то есть свои основания. Тем более теперь, когда мы пытаемся выглядеть более цивилизованными для людей.

- Это - глупая система.

- Да, она гораздо менее цивилизованна, чем ваши корпоративные поглощения и торговые мега-сети,- сказал он, поднимая коробку. – Куда мне это поставить?

- Только не в доме, - ответила я. – Отнеси ее в подсобку, я попозже сожгу.

Еще раз продемонстрировав удивительную вампирскую ловкость, Габриель перехватил коробку одной рукой и ухватился за ближайшую дверную ручку. Это впечатлило бы на меня гораздо сильнее, не открой он дверь в неправильную комнату.

- Нет, не входи туда! – закричала я, когда Габриель шагнул в мою библиотеку.