Владимир Щербаков - Болид над озером

• Название: Болид над озером
• Автор: Владимир Щербаков
• Издательство: Издательство "Знание"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1986

Книга состоит из повестей и отдельных рассказов, среди которых особое место занимает повесть «Далекая Атлантида» — романтическое произведение о легендарной земле, спор о которой ведется уже более двух тысячелетий. Обращение автора к этой теме отнюдь не случайно, он давно занимается изысканиями в этой области и достаточно известен среди атлантологов.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Щербаков Владимир Иванович — писатель, сценарист, член Союза писателей СССР. В прошлом специалист в области электронных систем и математической лингвистики, много лет работает в научной журналистике. Автор научно-фантастических романов «Семь стихий», «Чаша бурь», военной повести «Летучие зарницы» и других произведений.

***

Художник Г. Басыров.

---

Но она наполовину сгорела и уничтожена… Никого нет! Баррето удивлен и обеспокоен. Что случилось с его родственниками? Быть может, на них напали враги? Ни звука! Проводник издает крик, сигнал сбора; пронзительное завывание, похожее на жалобу птицы, мрачно звучит и повторяется вдали.

Мы прислушиваемся к малейшему шуму, который может означать ответ. Индейцы крадутся между деревьями, чтобы присмотреться. Они возвращаются через полчаса, таинственные, непроницаемые. Баррето, который расспрашивает их, сухо отвечает на наши вопросы:

— Апиаки просто переселились дальше.

Взволнованный, он тотчас же отправляется по направлению, указанному надломанными и согнутыми ветками. Доминго, безразличный к тревогам Баррето, поднимает плод, напоминающий красное яблоко, в нем четыре зерна.

— Съешьте. Если вы выжмете вещество из зерен, оно сразу затвердеет. Это корозо, или «растительная слоновая кость», из которой делают пуговицы!

Новая деревня построена на поляне. Большие овальные дома, где живет все племя…

Один хромой старик узнал Баррето и вышел ему навстречу. Это настоящий скелет, обтянутый кожей, похожей на пергамент и пестро разукрашенной красными и фиолетовыми рисунками. Он носит на голове свое единственное украшение — канитар, диадему из перьев разных цветов.

Старик долго разговаривает с Баррето, сопровождая свои слова очень мрачной мимикой. Доминго переводит:

— Мертвые, согласно обычаю, были погребены в их хижинах, но их души продолжали бродить по деревне, исподтишка нанося удары палкой по головам живых, которые умирали в течение нескольких часов один за другим, как мухи. Со зловредными духами невозможно бороться! Колдун сознался в своей беспомощности, но для себя тайком приготовил питье из масла андиробы и бобов пучурин. Одна женщина видела через дыру в стене, как, запершись в своей хижине, он делал магические знаки и потягивал свой напиток, (Эти бобы известны в современной фармакопее как средство против дизентерии и холеры.) Узнав об этом, племя убедилось, что колдун был изменником, другом и приятелем духов смерти.

— Ночью, когда колдун спал, его взяли, привязали у деревни к дереву и убили.

Жестикулируя, старик рассказывает, что, когда колдун умирал при свете костра, зажженного, чтобы отогнать злых духов, могущих его защитить, все племя увидело коати, быстро взбиравшегося по стволу, к которому была привязана жертва. Этот коати, прыгая с ветки на ветку до самой вершины, ринулся в небо. Это была душа колдуна! Нужно было помешать ей спуститься, чтобы отомстить и принести новые несчастья племени. Для этого срубили дерево, послужившее ему лестницей.

— Чтобы освободиться от других духов смерти, вождь племени, тучауа, пустился на хитрость. Тайно он построил другую деревню. Пока горела старая, апиаки, прятавшиеся за густым дымом, который ослеплял духов смерти, переселились, не оставляя следа. Теперь все были убеждены, что им нечего бояться.

Санин выключил проектор со словами:

— Знаешь, на сегодня этих первобытных ужасов, пожалуй, довольно. Ты заметил, что головной убор вождя племени похож на хрестоматийную шапку Кецалькоатля, пернатого змея?

— Что ж, индейцы оберегают свои обычаи. Недавно я узнал, что в каждом племени есть лингвист. Это индеец, который заботится о том, чтобы племя говорило на хорошем литературном языке и не забывало редко употребляемых слов. Индейцы-лингвисты подсказывают соплеменникам эти слова, если считают, что они могут скоро выйти из употребления.

— Консервативные, но идеально приспособленные для обитания в джунглях люди!

— В них много от кроманьонцев, — сказал я. — Форма головы, обычаи, навыки, а у индейцев Северной Америки — и одежда, ведь кроманьонцы тоже щеголяли в дубленках. В этом фильме есть кадры, где показаны музыкальные инструменты, они почти такие же, как и у кроманьонцев двадцать тысяч лет назад.

— А рядом с ними, с этими лесными людьми, несколько столетий назад жили своей жизнью великолепные города майя, ацтеков, инков. Как когда-то рядом с кроманьонцами, ютившимися еще в пещерах, их собратья возводили улицы и каналы, святилища и храмы. Я имею в виду атлантов и восточных атлантов Малой Азии — они ведь были соседями своих сородичей-охотников, знавших лук да стрелы.

— Не так далеко от маршрутов Фосетта и Беррона найден огромный камень, испещренный знаками. И знаки эти подобны рисункам в кроманьонских пещерах Европы.

— Мы не увидим его в фильме?

— Не знаю, — слукавил я; мне наверняка было известно, что маршрут Беррона проложен был вдали от этого камня, который специалисты-археологи называют Педра Пинтада.

— Давай вернемся к фильму, — сказал Санин. — В нем что-то есть… Я только приготовлю кофе и яичницу по-хеттски.

— Что за лакомство?

— Резаные яблоки с луком, обжаренные в масле, заливаются яйцами. Просто.

После кофе и яичницы по-хеттски я снова передаю слово Беррону.

Охотники за головами

Баррето пришел сообщить, что семьи индейцев пиринтинтинов с недавних пор обосновались в двух днях пути отсюда.

— Если мы собираемся отправиться к пиринтинтинам, то из людей мы превратимся в дичь, на которую они будут охотиться. Страх толкает этих людей на глупости; достаточно одного плохо понятого жеста, чтобы вызвать среди них панику и решение напасть на вас.

Тем не менее Баррето дает согласие на этот поход. В этом клане пиринтинтинов немного мужчин, а наш отряд состоит из пятнадцати хорошо вооруженных людей. Кроме того, он добился того, что половина племени апиаков пойдет впереди нас, чтобы объяснить пиринтинтинам наши мирные намерения. Баррето их родственник и является неприкосновенным. Он может защитить нас в случае необходимости.

Ведь целый день моторная лодка поднимается вверх по реке.

Порог заставляет индейцев перенести лодки на спине выше по течению, до маленького озера, окруженного большими деревьями. Их вершины пропускают мало солнечных лучей. В этой спокойной тени светящиеся пятна составляют узор, между которым рыбы совершают дугообразные прыжки. Странная плоская рыба, в профиль совершенно круглая, размером с тазик… она похожа на лицо человека, лоб которого чрезмерно высок и выпукл. Когда рыба появляется на поверхности в третий раз, стрела бесшумно пронзает ее. Гладкая поверхность воды начинает бурлить; из нее высовывается, нахлестывая воздух, длинная стрела с окрашенными перьями.

По словам Доминго, это озеро принадлежит старой сюкуруку. живущей там несколько веков. Сюкуруку, или анаконда, — самая большая из змей. Ее длина достигает двенадцати метров.

Доминго рассказывает нам, что если очень темной ночью идти с факелом по берегу озера, то можно увидеть, как блестят глаза старой змеи, которая приближается, чтобы рассмотреть пришельца. В действительности же никогда ни один индеец не отваживался пойти ночью на это место.

Очередной привал. Они располагаются на циновках, горит костер перед входом в большую пещеру, над огнем булькает вода в котелке, подвешенном на треноге. И вдруг тренога исчезает. На одно мгновение. Но у меня быстрая реакция, и я успеваю отметить сей немаловажный фактор. Этой треноги — связанных коротких жердей — не было долю секунды, может быть, всего десятую долю, и для режиссера это могло пройти незамеченным. Равно, как и для зрителя, впрочем. А может быть, это еще один сигнал? Но что он означает? Или фильм монтировался в такой спешке, что сюда попал предыдущий кусок ленты, соответствующий моменту, когда горел костер, но тренога еще не была установлена? Надо проверить… позже.

Наконец, мы прибываем в деревню. Два десятка пиринтинтинов, голых, пестро и странно раскрашенных, занимают несколько овальных хижин, построенных из коры деревьев. Пока вождь апиаков говорит им, они неподвижно стоят, прислонившись к своим хижинам, будто боятся, что мы на них нападем.

Мы совершаем быстрый обход деревни. Она напоминает деревню апиаков. В одном углу женщины приготавливают пищу. Разрубленный на части тапир лежит в грязи среди отбросов. Все щупали это мясо, собаки его лизали, но это не мешает нам поджарить его на раскаленных углях, а затем съесть полусырым.

Обрыв ленты. Чашка кофе. Санин чуть утомлен. Он думает о фильме. Я помню о треноге. Природа показана очень красиво, слишком красиво. А тренога? Это мелочь, маловажная деталь, которая почти незаметна в таком фильме… Какую-то долю секунды котелок висел в воздухе, факт. Невероятно, но факт.

В углу несколько индейцев присели вокруг каменной печи, на которой что-то жарится. Я приближаюсь. Это — большие черные муравьи. Один из пиринтинтинов приглашает меня сесть и предлагает это лакомство. Я делаю, как они! Двумя пальцами беру муравья за голову и ем его. Похоже на сливочное масло, смешанное с маслом лесного ореха. Очень вкусно!