Михаил Безродный - Россия и Запад

• Название: Россия и Запад
• Автор: Михаил Безродный
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-917-5

Сборник, посвященный 70-летию одного из виднейших отечественных литературоведов Константина Марковича Азадовского, включает работы сорока авторов из разных стран. Исследователь известен прежде всего трудами о взаимоотношениях русской культуры с другими культурами (в первую очередь германской), и многие статьи в этом сборнике также посвящены сходной проблематике. Вместе с тем сюда вошли и архивные публикации, и теоретические работы, и статьи об общественной деятельности ученого. Завершается книга библиографией трудов К. М. Азадовского.

---

В настоящее время политкорректность проникает в русский язык мелкими и осторожными шажками. Она легко вкрапляется в язык в одних сферах и наталкивается на яростное сопротивление общественного мнения в других. Более всего язык политкорректности заметен в рекламе и сервисе. Здесь уже давно используются выражения, льстящие внешности клиента или щадящие его физические недостатки: проблемные зоны, зрелая кожа, возрастные изменения, лифтинг, коррекция веса, дизайн ногтей и множество других эвфемизмов являются естественным порождением коммерциализации услуг. Много политкорректных выражений проникло и в сферу наименований профессий — главным образом также с рекламной целью (менеджер по клинингу, менеджер по продажам, дизайнер по прическам). Из медицинских карт беременных исчезло выражение старая первородящая, которым в гинекологии в советские времена обозначали женщину после 24 лет, беременную первым ребенком. Устранение этого оскорбительного для молодых женщин словосочетания из доступной им документации можно рассматривать как акт политкорректности. В языке прессы и чиновников употребляется и политкорректный эвфемизм социально слабые группы населения. С недавнего времени в прессе принято писать о людях с ограниченными возможностями — еще один признак постепенного проникновения политкорректности в сознание российских граждан.

Язык, как правило, воспринимает и фиксирует только нечто для него органичное и назревшее для социума, и ведущим фактором в его изменениях является практика. Если реальных социальных условий для языковых изменений не создано, то эти изменения не приживутся или будут — по крайней мере, поначалу — восприниматься как искусственные и навязанные, как дань моде или как подражание. Любовь и уважение к неграм народонаселению Советского Союза прививали с несравненно большим рвением, чем любовь к татарам, мордве или латышам, не говоря уже о чукчах (достаточно вспомнить популярность романа «Хижина дяди Тома» или фильма «Цирк»), Но под влиянием английского это слово стало и в русском языке постепенно вытесняться словом афроамериканец, хотя последнее не является его полной заменой, так как по-прежнему неясно, как называть выходцев из Африки, проживающих в Европе (постепенно для их обозначения стали использовать слово афроевропеец, правда, оно пока ощущается как непривычное). Политкорректное слово афроамериканец кое-кто произносит сегодня еще с ухмылкой, но найдется уже немало людей, которым это обозначение кажется стилистически нейтральным.

Слово цыган в русском языке не только не вызывает отрицательных ассоциаций, но даже связано, скорее, с положительной оценкой: с образом цыгана или цыганки связаны представления о воле, о красоте черных глаз, о бескомпромиссной любви, о скитаниях, о романтике жизни в шатрах под открытым небом, об отказе от материальных ценностей, о песнях под гитару и плясках под бубен. Поэтому слово цыган по-прежнему широко употребляется в языке и вряд ли в обозримом будущем будет подвержено замене. Во всяком случае, для русского языка подобная замена неорганична; если бы она произошла, это было бы полностью обусловлено влиянием английского.

У политкорректности множество приверженцев, но и огромное число противников по всему миру. Причины неприятия политкорректности стоит проанализировать. Эвфемизация как таковая противникам политкорректности не мешает. Она имеет место во всех языках, производится постоянно в речевых актах и редко выступает как отрицательный раздражитель. Например, фразы Позволь с тобой не согласиться или Ты, прямо скажем, не худенький — эвфемизмы, которые носителями языка активно используются и ни у кого не вызывают нареканий. Противникам политкорректности не кажутся странными или неприемлемыми формулировки Не хочу Вас беспокоить; Не стану Вас затруднять, хотя это информативно пустые сигналы вежливости, уводящие в сторону от истинного положения дел. Никого не возмущает, что он вынужден называть кого-либо дорогой или уважаемый, хотя адресат говорящему, возможно, вовсе не дорог и уважения у него не вызывает. А во фразе Не могу ли я Вас попросить… и вовсе нет смысла, потому что говорящий попросить всегда может. Мы сообщаем о ком-либо самоуверенном Он от скромности не умрет — это шутливый эвфемизм. Мы говорим Отсутствием аппетита он не страдает, вместо того чтобы сказать, что кто-либо прожорлив. Формально ни одно из этих выражений не называет вещи своими именами. Однако носители языка в таком ключе их обычно не воспринимают и охотно ими пользуются. Когда же речь заходит о синонимических рядах вокруг тем расы, пола, внешности, способностей, профессий, сексуальной ориентации, возраста, то противники политкорректности точно знают, какое из синонимических средств правдиво, а какое скрывает истинное положение дел. Например, ожирение — это и правда, и «свое имя» для «вещи», а избыточный вес — это сокрытие истины и лицемерие.

Люди, которые утверждают, что неф — он и есть неф (назови его хоть афроамериканцем, хоть темнокожим, суть дела от этого не меняется), не хотят замечать обратной стороны вопроса: если все равно, назвать ли человека нефом или афроамериканцем, то почему слово афроамериканец может вызывать столь горячий протест? Почему негр — это правда, а афроамериканец — это ее затушевывание, если это, по их же утверждению, одно и то же?

Всегда ли есть возможность определить, какое имя у вещи — свое? Умершего называют покойником, покойным, усопшим, почившим — которое из этих слов является истинным именем объекта? Туалет, уборная, санузел, клозет, сортир, отхожее место, нужник — какое из этих наименований «свое», не затушевывающее правду?

Подобные синонимические ряды противники политкорректности не упоминают, потому что в соответствующих концептуальных значениях не прослеживается тема возможного ущемления прав личности.

По-видимому, единственными критериями «сокрытия истинного положения дел» являются новизна (непривычность) и социальная направленность политкорректных слов и выражений. Иной разницы между политкорректностью и прочими эвфемизмами, устоявшимися и привычными для носителей языка, обнаружить не удается.

Во все времена и во всех языках фиксировались нормы речевого этикета. Старые, устоявшиеся нормы воспринимаются сегодня без эмоций и не замечаются, а новые нормы в лексике социальной сферы расцениваются многими как происки левых, как прекраснодушие демократов, как глупость или даже как злонамеренный вред — и вызвано это непривычностью, нарушением традиций, а также этической щекотливостью ущемления чьих-либо прав и нерешенностью множества реальных конфликтов и проблем в жизни населения разных стран.

Политкорректность вызывает нарекания — причем не только в России, но и на Западе, и не только среди расистов и антифеминистов, но и среди людей с прямо противоположными взглядами[885] — еще по одной причине. В этом явлении в скрытом виде содержится предположение, что без регламентаций и рекомендаций люди в вопросах вежливости, этикета и мирного сосуществования культур сами не разберутся. В политкорректности усматривают назидательность, наставительность, нравоучительность, перст указующий. Человечество достаточно натерпелось от языковой регламентации в тоталитарных системах, чтобы теперь относиться к любым попыткам переделывать язык с недоверием и скепсисом[886]. Кроме того, опасения, что слова заменяют дела и что вместо интеграции и взаимного обогащения культур политкорректность лакирует действительность, не лишены оснований. Подозрение или даже уверенность в том, что ревнители политкорректности используют ее как оружие против любого альтернативного мнения, что она служит средством цензуры, демагогии, инструментом манипуляции и запугивания политиков, ораторов, журналистов и общественных деятелей, основаны на конкретных прецедентах[887]. В Германии многие политологи и публицисты высказывают опасения, что комплекс коллективной вины без срока давности за ужасы Второй мировой войны может оказаться губительным не в последнюю очередь для тех, кто этот комплекс пестует и поддерживает[888]. Эти соображения демонстрируют, что политкорректность как политическая доктрина (т. е. система мер по поддержанию законодательного равноправия) и политкорректность чисто языковая (эвфемизация и феминизация языка) не различаются.

Наиболее агрессивные протесты и бурный поток острословия и сарказма политкорректность вызывает не на Западе, а в Восточной Европе. На это обращает внимание Элеонора Лассан, занимающаяся проблемами политической лингвистики[889].