Ник Гоуинг - Петля

• Название: Петля
• Автор: Ник Гоуинг
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Триллер
• Год: 1994
• ISBN: 5-7001-0143-2

Советский Союз распался. Коммунизм мертв. Старую советскую систему страха и террора сменила анархия. В нынешней России мафия борется за власть и влияние, как некогда в Нью-Йорке, Чикаго, Италии. Процветает рэкет. Аппарат тоталитарного государства вышел из-под контроля. Новое КГБ пытается использовать опыт полковника Полякова в борьбе против гангстеров. Гангстеры, в свою очередь, стремятся использовать его в преступных целях.

Ведя борьбу в ситуации, немыслимой еще несколько лет назад, Поляков начинает понимать, что те, кто процветал и правил при коммунистическом режиме, не исчезли, а ушли в подполье и стали мафиози. Теперь они «Петля».

Спасаясь от пуль, бывший полковник КГБ Поляков на ходу выскакивает из поезда, теряет сознание, а придя в себя, обнаруживает, что он в морге. Рядом с ним генерал госбезопасности Марченко, его прежний и нынешний начальник. Теперь у генерала не только роскошный кабинет на Лубянке, но и резиденция… в морге. Здесь у него дела более важные и уж, конечно, поприбыльнее, чем государственные.

Помимо высокопоставленных чиновников КГБ, генералу с некоторых пор верой и правдой служат мафиози и уголовные элементы, готовые выполнить любой преступный приказ своего босса.

Автор романа «Петля» Ник Гоуинг — международный обозреватель 4-го канала Ай-ти-эн и ведущий программы «Мир за неделю».

На нью-йоркском телевизионном фестивале награжден за блестящее освещение войны в Персидском заливе. Широко известны его репортажи о событиях в бывшем Советском Союзе. Первый роман Ника Гоуинга «Колючая проволока» о проникновении спецслужб в польское движение «Солидарность» опубликован в 1988 году.

---

— Мне не нужны хвастливые самодовольные юнцы, которые не видели ничего другого, кроме учебных окопов и врытых в землю танков на тренировочных стрельбищах, а изображают перед девками ветеранов, — продолжал генерал. — Мне нужны стоящие люди. Те, кто побывал в сражениях, не боится крови, боли, смерти, умеет избежать любой опасности. «Черные береты», морская пехота, спецназ. Вы знаете, кого я имею в виду. У них должны быть мозги, яйца и мускулы. И они обязаны знать назубок, как ими пользоваться, и не подвергать при этом опасности нас.

— И вы знаете, где их найти? — спросил Барсук.

— Ищи сам, тебя учить не надо. Главное, убедись, могут ли они делать то, что нужно нам. Чтобы не попали такие, кто только возвращается после службы. Дерьма всякого в них полно, а как до дела — сразу выясняется, что только маршировать да сачковать умеют, а за два года из «Калашникова» три пули выпустили, вот и вся наука.

Барсук знал и таких. Но были на примете парни того же плана, как он сам. Хорошие ребята, которым нравилась армейская жизнь, разгульно-дисциплинированная, лихая, с мужской игрушкой — оружием, с пьянкой и бабами, с наглой ухмылкой в лицо любому, с наркотиками, с панибратством офицеров, с игрой в войну, игрой, в любой момент становящейся подлинным делом… Такие стремились к опасной работе, и не только потому, что получали хорошие деньги.

Марченко посмотрел на Полякова.

— Нам нужны автоматы, снайперские винтовки, дымовые бомбы, ручные гранаты и осколочные мины. Что еще, Барсук?

— Боеприпасы. Остался лишь небольшой резерв.

Олег Иванович ничего не записывал. Весь этот элементарный перечень включал основные компоненты для любых армейских образований, планирующих начать операцию.

— Нам может потребоваться и кое-что еще, — добавил Марченко, словно угадав мысли полковника. — Минометы, бронежилеты. Бронетранспортер или даже два. Средства ночного видения. Надежная современная связь. Мы должны быть оснащены лучше, чем те, с кем нам предстоит сцепиться. Это касается и властей и банд, подобных раджабовской.

Год назад выполнение такого заказа на оружие представляло бы почти неодолимые задачи для любого снабженца бандитских шаек. Но теперь тайные рынки в Москве и больших городах были забиты военной техникой. Армейские склады стали легкой добычей для воров. Хоть любую ракету выбирай, было бы чем расплатиться.

— А с кем вы связаны? — спросил Поляков. В течение двадцати лег московский Центр снабжал его оружием из закрытых арсеналов, где дежурный офицер регистрировал и пистолет, и количество патронов. После каждой операции возвращалось под расписку все, что оставалось. Не приведи Бог недосчитаться какой-нибудь обоймы к «Макарову». Поляков испытывал страх перед перспективой стать участником, да нет, организатором тех самых операций по незаконному приобретению оружия, против которых он боролся во время секретной работы в руководимом Марченко управлении. Но теперь, как он понимал, существовал иной мир и полковник принадлежал к нему.

— До сих пор я использовал своих верных товарищей внутри «Братства», — сказал Марченко. — Они могли снабдить всем необходимым, причем по цене, которую назначал я. Но сейчас я не знаю точно, кому можно доверять. Так что это должна быть наша собственная операция, с нашим оружием и под нашим контролем.

Поляков знал о слухах и тайных переговорах в преступном мире. Первая русская коммерческая биржа свободно занималась торговлей оружием. Русские танки и истребители могли быть свободно куплены на подпольных, а то и легализованных рынках, если какие-либо правительства или гангстерские структуры хотели и могли платить.

— А деньги где мы возьмем? — спросил Поляков. — Сколько мне выделят?

Марченко наизусть знал цены.

— Пистолет Макарова стоит восемь тысяч рублей, «Калашников» двадцать тысяч. Бронетранспортер примерно три миллиона. Это свободный рынок, такой, как базар в Пешаваре, в северо-западной пограничной провинции Пакистана. Один день цены ползут вверх, другой падают. Они берут и рубли, но предпочитают доллары.

В принципе, Поляков все понимал. Но хотел знать детали.

Марченко топал по грязному от раскисшего снега полу.

— Но я хочу, чтобы оружие досталось бесплатно, если это не абсолютно исключено. Барсук знает, где эта база. В ста шестидесяти километрах от Москвы по дороге к востоку от Владимира. Там хранится оружие дивизии, отозванной из Чехословакии. Есть сведения, что персонал там на грани психического срыва. На улице минус двадцать, а личный состав и вольнонаемные зимуют в брезентовых палатках. Офицеры почти в таком же положении. В Чехословакии они с семьями имели нормальные квартиры. Здесь же ютятся по углам госпитальных палат или складских помещений.

— А почему именно с этой базы надо доставать оружие? — спросил Поляков. — Подвергаемся риску досмотра дорожной милиции на обратном пути в Москву.

Марченко переадресовал вопрос Барсуку, который неудобно прислонился к буфетной дверце и нервно о нее терся.

— У меня там друзья, товарищ генерал, — с достоинством ответил Барсук. — Они знают, в чем дело. Им известны проходы в проволочном ограждении. Один из них, Алексей, лейтенант из моего родного города. Приезжал в отпуск в Москву две недели назад, сказал, что с жильем во Владимире совсем хреново, начальство вынуждено селить семьи в арсеналах. Так что оружие и боеприпасы находятся в палатках вдалеке от основных помещений. Алексей сказал, что арсенал выглядит сейчас как Гулаг, а не как армейское хранилище. Склады, конечно, охраняются, но лишь новобранцами, салагами.

Поляков опасался начинать такую операцию вместе с Барсуком. Полковник видел его в деле при схватке в Голицыне. И его поведение не понравилось Олегу Ивановичу.

— Ты знаешь эту базу? — спросил он с недоверием.

— Да, как собственную квартиру, — ответил Барсук.

Это было как раз то, чего боялся Поляков.

— Пять лет назад я отслужил там полгода, — похвастался Барсук. — Но, по словам Алексея, с тех пор мало что изменилось. Никакого строительства не вели, живут, как на полевых учениях. Для профессионального солдата это просто оскорбительно, да и тяжело. А канцеляристы в Генеральном штабе просто ткнули булавкой в карту, обнаружили воинскую точку и, не глянув, направили туда из Чехословакии целую дивизию — шесть тысяч человек и две сотни танков. Ведь они должны были знать, что там нет никаких условий для ее размещения. Впрочем, везде так, во всей стране. Вот и доходят армейцы до ручки, чуть не до грани восстания.

— Алексей может показать, как проникнуть на территорию? — спросил Поляков.

— Он оставил мне план местности. — Барсук снял берет и достал из-за подкладки листок. — Там множество дыр в заборе. — Барсук повел поцарапанным грязным пальцем по карандашному наброску расположения казарм. — Внутри базы есть обширные пустыри и площадки для тренировок. Командование не может контролировать все пространство. Арсенал расположен вблизи основных зданий. Но между ними и забором как раз и есть пустырь. Трое бойцов патрулируют ограду. Но у них обычные проблемы. Их больше беспокоит, как перетерпеть очередную холодную ночь, чем следить за забором. Мы их либо подкупим, либо пристрелим.

Барсук был в своей роли, и в конце концов Полякову пришлось ответить на вызов.

— Заметано! Завтра ночью отправимся. — Он сильно ткнул Барсука в грудь в знак состоявшегося товарищества. — Нужно, чтобы ты довел нас и еще четырех человек для укладки оружия в грузовик. — Он обернулся к Марченко. — И еще требуются деньги, чтобы кое-кого подмазать.

Генерал неопределенно покачал головой, подсчитывая, сколько это может стоить.

— Рассчитывай на двадцать миллионов, — заявил он наконец. — К завтрашнему дню будут.

Он было направился к двери, но остановился.

— А прежде чем вы отправитесь во Владимир, я должен загнать в угол этого мерзавца Зорина.

— Каким же образом? — спросил Поляков, но Марченко уже вышел.

Полковник испытывал прилив энергии от свалившейся на него ответственности. Ему нравилось ощущение своей необходимости и то, что он нужен именно для работы, которой посвятил всего себя: всю жизнь он убивал. Да, он презирал Марченко. Генерал обманул его, выгнал из КГБ, втянул в преступные махинации. Все так. Но он же дал Полякову и работу, настоящую работу, и ощущение значимости, нужности!

Машина Марченко стояла там, где была оставлена. Мотор работал, шофер, как всегда, дремал. Легкий снегопад прикрыл городское убожество, и Таганская площадь стала выглядеть как на почтовой открытке. Впервые за этот день напряженность спала. Генерал провел все сорок пять минут дороги до Архангельского в легкой дремоте на заднем сиденье, краем уха слыша, как Российское радио долдонило надоевшие аргументы тех, кто выступал за немедленную и жесткую экономическую реформу, а также консерваторов, которые предупреждали о социальной катастрофе и требовали чрезвычайной осторожности.