Георг Хилтль - Опасные пути

• Название: Опасные пути
• Автор: Георг Хилтль
• Издательство: Folium, Элко
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-7061-0004-7

Романы серии «Интимная жизнь монархов» пользовались большой популярностью в России конца XIX — начала XX века. Захватывающее переплетение подлинных исторических событий, подробное, «живое» описание известных исторических личностей, невероятные интриги, всемогущих фаворитов и никому сейчас неизвестных фрейлин, дворцовый быт и обычаи, отважные мушкетеры и гренадеры, прекрасные придворные дамы, делают эти романы привлекательными и сегодня.

---

Переменив лошадей в Сенлисе и Компьене, он на свежих лошадях поскакал через лес дальше. Уже наступал вечер, когда вдали показался бледный огонек: это был Офмон. У подъезда сержанта встретили слуги.

— Мне надо видеть маркизу де Бренвилье, — сказал он, вежливо приподнимая шляпу.

— Маркиза уехала отсюда третьего дня, — был ответ.

Дегрэ заскрежетал зубами, но, быстро овладев собой, продолжал:

— Очень жаль! Я привез Вашей госпоже хорошее известие. Не можете ли Вы сообщить мне, в какую сторону отбыла маркиза?

— В Пикпюс, к больному супругу.

— Поворачивай! — крикнул Дегрэ кучеру.

— Мы поедем назад, в Компьен? — спросил тот.

— Нет, — ответил сержант, которому, по-видимому, пришла новая мысль, — нет! Валяй в Лан, живо!

Карета повернула на большую дорогу, уже окутанную ночной мглой.

* * *

Экипаж, который Мария де Бренвилье наняла в Офмоне, чтобы вернее обеспечить себе бегство, с быстротой ветра уносил прекрасную преступницу по направлению к восточной границе. Успокоенная мыслью, что печати не могут быть сняты ранее определенного законом срока, маркиза принялась обдумывать свое положение. Она твердо знала, какие пути должна была избрать. Прежде всего ей следовало переехать французскую границу, а затем прибыть к Льежу, под стенами которого находился монастырь ордена святой Бригитты; за крепкими монастырскими воротами грешница твердо надеялась найти убежище и защиту, так как ни один сыщик не осмелился бы перешагнуть порог женского монастыря. Если бы ей удалось благополучно достигнуть этого мирного приюта, тогда — она была в этом уверена — она сумела бы оттуда успокоить грозную парижскую бурю.

На каждом повороте она с тревогой выглядывала из окна. Самые мирные путники казались ей подозрительными. Каждый, думалось ей, старался непременно заглянуть внутрь кареты. Под вечер вдали вырисовались верхушки ланских башен. На дороге стал чаще попадаться народ; с веселыми песнями возвращались домой работавшие в полях; нищенствующие монахи просили у маркизы милостыни. Наконец, в вечернем тумане перед беглянкой развернулся город. Устав от дневной жары, лошади с трудом тащили карету в гору, на которой раскинулся Лан. Наконец карета въехала в старые городские ворота.

— Где почтовый двор? — крикнул кучер караульному у городских ворот и, получив требуемое указание, в последний раз подогнал лошадей.

Те, наконец, дотащили путешественников до почтовой станции.

— Лошадей в Обантон! — повелительно приказала маркиза, а затем щедро расплатилась с прежним возницей, который с улыбкой поблагодарил ее и увел отпряженных лошадей.

Через полчаса карета уже уносила дальше маркизу, мозг которой по-прежнему неутомимо работал.

* * *

По большой ланской дороге быстро катился легкий экипаж, в котором сидел сержант Дегрэ, охваченный величайшей тревогой. Он всюду расспрашивал и наводил всевозможные справки; но никто не был в состоянии сообщить ему желаемые сведения, так как маркиза нигде не останавливалась. Видели, правда, несколько карет, но никто не обратил внимания на ехавших в них. Дегрэ не сомневался, что маркиза спешит к границам Франции, ища в бегстве спасения от рук правосудия; поэтому он и выбрал Лан, лежавший на прямом пути за границу. Из окна кареты сержант внимательно разглядывал каждый куст, каждый домишко на дороге. Он уже переспросил около тридцати прохожих — ремесленников, вербовщиков, фокусников, нищих, монахов, но ни от кого не получил удовлетворительного ответа. Его не смущало палящее солнце; безлунная ночь казалась ему достаточно светлой, чтобы разглядеть всякого встречного. Наконец усталость взяла свое; Дегрэ закрыл глаза и проснулся только на рассвете.

— Что это виднеется впереди в тумане? — спросил он кучера.

— Это — Лан, — услышал он в ответ.

В эту минуту послышалось щелканье бича, и сержант увидел верхового, небрежно покачивавшегося на лошадях; в поводу он вел вторую лошадь, усердно посылая в чистый утренний воздух клубы отвратительного табачного дыма. На лошадях была надета сбруя; по-видимому они были ранее запряжены в экипаж. Сержант учтиво поклонился верховому, и тот ответил ему тем же.

— Раненько поднялись, голубчик! — обратился к нему сержант, приказав своему кучеру остановиться.

— Ничего не поделаешь, — ответил тот, — хочу к вечеру вернуться домой.

— А Вы куда едете?

— За Компьен.

Сержант удвоил внимание. Уже с самого начала ему бросились в глаза серебряные украшения на сбруе, а теперь он заметил еще на шорах гербы с блестящей короной.

— Какие прекрасные лошади! — сказал он, вынимая из погребца фляжку. — Вы, кажется, служите у хороших господ?

— Еще бы!!

— Выпей-ка для подкрепления, — продолжал Дегрэ, наливая полную чарку и подавая ее верховому. — Ваши господа, должно быть, очень знатного происхождения, это видно по гербам; вероятно из землевладельцев, удостоенных дворянской грамоты в тысяча шестьсот пятидесятом году.

— Не думаю, — со смехом ответил верховой, — мои господа постарше родом. Фамилия д‘Обрэ существует не с указанного Вами года.

Эти слова были лучом света для сержанта.

— Обрэ? — повторил он дрожащим от волнения голосом. — Это — покойный отец маркизы де Бренвилье?

— Он самый.

— Значит, Вы едете в Офмон?

— Именно.

— Вы оттуда и приехали? И привезли маркизу де Бренвилье?

— Да, да, — ответил спрашиваемый.

Ему вдруг стало жутко от этих поспешных расспросов. Он не мог уяснить себе, почему поездка маркизы возбуждала такой интерес, так как не знал причины ее: Мария ограничилась несколькими отрывочными словами о поездке в монастырь святой Бригитты; но его удивление уступило место величайшему страху, когда незнакомец неожиданно выскочил из кареты и, схватив его лошадь за узду, вынул из-за пояса пистолет и произнес:

— Куда отвез ты маркизу?

— Я…

— Куда? Отвечай или я убью тебя!

— В Лан.

— Она там и осталась?

— Нет.

— Куда же она отправилась оттуда?

— Не знаю.

— Подумай хорошенько! Я знаю тебя, ты служишь в Офмоне; я помню твое лицо; если ты обманешь меня, то компьенская полиция сумеет разыскать тебя. Два дня назад ты выехал с маркизой из Офмона… Это — ее лошади, и ты должен знать, куда она поехала.

Дрожащий слуга сообразил, что случилось что-то необыкновенное, и, не долго раздумывая, ответил:

— Уверяю Вас, что мне совершенно неизвестно, куда собиралась маркиза; я слышал только, будто она в Лане взяла почтовых лошадей и поспешно уехала.

— Так и есть! — воскликнул Дегрэ, — это — прямая дорога за границу. Вперед! Живо! — крикнул он, прыгая в карету. — За каждую милю плачу вдвойне!

Карета помчалась, поднимая за собой облака пыли; а кучер из Офмона продолжал неподвижно стоять на дороге, подобно конной статуе, пока карета не скрылась в лежавшей перед Ланом низине.

V Носители проклятия

Весь Париж был в страшном волнении. Каждый час приносил все новые и все умножавшиеся известия; поразительнее всего было то, что слухи об исчезновении маркизы Бренвилье в течение дня подтвердились. Ужас охватил высшее общество, среди которого вращалась маркиза. Хотя против нее не было еще положительных улик, но мрачные события, погрузившие весь Париж в горе и заботу, тесно связывались с ее именем: она оказалась среди подозреваемых, она сама была под подозрением.

* * *

Король был страшно разгневан; в таком состоянии его редко кто видел до этого дня. Он уже два раза спрашивал, получены ли новые известия из Парижа, и, получив отрицательный ответ, молча ходил по своему рабочему кабинету, заложив руки за спину и кусая губы. Иногда он останавливался около стола, за которым работал со своими министрами во время пребывания в Версале. От времени до времени он перелистывал груду донесений начальника полиции, лежавших на столе, и каждый раз с его губ срывались слова:

— Ужасно! Отвратительно!.. А я еще не хотел верить этому!

Свидетелями его волнения были две дамы и двое мужчин. Дамы были маркиза Монтеспан и герцогиня Орлеанская, мужчины — герцог Орлеанский и шевалье де Роган, человек необыкновенной красоты, только что прибывший ко двору из Бретани.

Маркизу и герцогиню подослали к королю, чтобы несколько успокоить его, потому что страшные вести привели его в такое раздражение, что никто не решался подступиться к нему. Читатель может видеть из этого, что королева уже тогда прибегала к помощи Монтеспан, если желала видеть своего супруга в хорошем расположении духа, хотя Лавальер все еще, подобно тени, появлялась в залах Версаля.

Маркиза Монтеспан сделалась с некоторых пор идолом всех тех, кто искал мест и повышений. На нее всегда были обращены внимательные взоры, а последние месяцы обожание к ней сделалось всеобщим. Почему же? Только потому, что маркиза переменила манеру одеваться. С некоторых пор она стала появляться в необыкновенно широких юбках, а вместо лифа носила камзол, подобный тем, какие носили кавалеры при Людовике XIII; этот камзол не сходился впереди, застегиваясь только золотыми или шелковыми аграфами, а из-под него падала широкая, кружевная рубашка, богатыми складками ложившаяся вокруг талии. Этот костюм был очарователен, и можно было думать, что маркиза выбрала его за его грациозную красоту; но некоторые смелые придворные проныры скоро разузнали, что под этим деликатного свойства костюмом, тайна, которая неминуемо должна была дать молодой маркизе известную власть над королем. С этой минуты молодую женщину осаждали всевозможные честолюбцы и искатели приключений.