Сергей Абрамов - 05-Мой престол - Небо (Дилогия)

• Название: 05-Мой престол - Небо (Дилогия)
• Автор: Сергей Абрамов
• Жанр: Научная Фантастика

Содержание: 1. Место покоя Моего 2. Чаша ярости

---

— А я тебе объясню! — кипятился священник. — Сначала Бог давал понять, что все кары, спускаемые Им на землю Айгиптоса, предназначаются для всех без исключения людей, и лишь когда понял, что фараон не поддается, Он стал оберегать евреев от своих казней.

Люди, сначала сторонне наблюдавшие за спором мальчика и священника, теперк слушали внимательно, заинтересованно. Кто-то из толпы подал голос:

— А как волхвы фараона смогли повторить Господни чудеса?

— Да, — подхватил Иешуа, — как им удалось это? Ведь Бог один, и египтянам, как вы говорите, не помогал. Неужто они обладали силой, равной силе Господа?

Раввин улыбнулся:

— Если они и смогли сотворить нескольких змей, подобно тому, как это сделал Господь, то уж сотворить Мир и людей на Земле им никак не удалось бы. Не равняйте силу Господа с жалкими умениями египетских жрецов.

Хороший ответ, подумал Петр. В умении полемизировать священнику не откажешь. Эка он ловко ушел от опасной для него дискуссии весьма древним, выходит, демагогическим приемом. А ну, кто усомнился в силе и славе правителя, военачальника, партии, Бога, наконец? В кандалы его, в застенки, в лагеря!.. Проходили. Не было народа, который через все это не проходил бы… Надо заканчивать. Становится опасно. В первую очередь для Иешуа и его родителей: опасно в буквальном смысле слова. Ересь никогда не прощалась… Другое дело, что сам Иешуа даже не вспомнит, о чем таком опасном он беседовал в Храме…

Священник снисходительно смотрел на умолкнувшего мальчика и на окружающих слушателей. В тишине спросил — не без легкой угрозы:

— Ну что, еще вопросы будут?

Вопросов, в принципе, могло быть много, но задавать их не стоило. Тем более что в Эзрат Исраэль вбежал мужчина. Иосиф. Остановился, дыша тяжко. Мать не могла пройти, осталась в Эзрат Нашим.

— Откуда ты, мальчик? — спросил раввин. — Где твои родители?

Я был прав, подумал Петр, пора сворачивать комедию. Финальные реплики и — на поклон.

«Скажи им, что ты дома. У Отца своего».

«Дома? Но я ведь…»

Иешуа, милый, не время спорить!..

«Говори!» — Петр послал Иешуа мощный импульс.

Взгляд мальчика стал стеклянным. Громко, чеканя слова, он произнес:

— Я дома здесь. У Отца своего.

«Молодец! Повтори еще раз. Они должны это запомнить».

Иешуа повторил, несколько произвольно:

— Мне должно быть здесь. В доме, который принадлежит Отцу моему. А вы здесь — только слуги… Раввины опешили.

— Какой отец? Здесь — Храм. Да как ты смеешь, наглец, мальчишка!..

И тут Иосиф, молчавший доселе, подал голос. Испуганный, надо сказать.

— Иешуа, сынок!..

— Вот и отец объявился. Хозяин Храма, — тихо, будто сам себе, сказал кто-то.

Шутку оценили. Дружный хохот громом зазвучал среди каменных колонн.

Иешуа равнодушно посмотрел на Иосифа, отвернулся, продолжая сидеть ровно, с прямой спиной — каменно сидеть.

Буквально: каменным болванчиком, подумал Петр. Чрезмерная зажатость… Хочется надеяться, что это пройдет: контакт должен быть легким и естественным для окружающих…

Иосиф, не обращая внимания на смешки и дурацкие шутки, упал на колени, обнял мальчика.

— Наконец-то ты нашелся! Мы уж думали, потеряли тебя совсем… Ну, куда ж ты пропал? — причитал он, торопливо гладя волосы Иешуа.

Все это было совсем не похоже на жесткого, жестокого иной раз, отца.

— Мы вернулись в Иершалаим, искали тебя по дороге, целый день шли… Как ты здесь очутился? — Иосиф спрашивал и сам себе удивлялся: никакой обычной злости, только отчаянная радость от встречи. — Иешуа, ответь, не молчи!

Мальчик смотрел на отца все тем же стеклянным взглядом. Ответил ровно:

— Зачем меня искать? Или вы не знали, что мне надлежит быть в доме Отца моего?

Опять смешки раздались. Ну чем не радость для публики: мальчик-дурачок, совсем болезный…

Хорошо, Иосиф, поглощенный своим неожиданным счастьем, не услышал ответ сына.

— Вставай, сынок, пойдем… — Он рывком поднял мальчика, взял за плечи, повел прочь.

И Петру пришла пора уходить. В общем он был доволен первым контактом. Да, есть шероховатости, мальчик еще сырой, но потенциально — возможности гигантские. А ведь это — только момент подсадки матрицы. Она еще практически не работает: Петр вел мальчика. Но вряд ли он смог бы его вести, если бы не она, не ее присутствие в мозгу Иешуа. Напрасно боялся Кевин, что внедрение не заладилось. Еще как заладилось! Да, матрице еще вживаться и вживаться — в мозг, в сознание, в душу. Особенно — в душу, если быть максималистом. Плюс — немножко мистиком. Через девятнадцать лет сегодняшний маленький мудрец станет взрослым и мудрым чудотворцем. Сейчас Петр уверен был в том. Матрица если и не действует пока в прямом смысле этого слова, то существует наверняка, Техники хлеб зря не едят. Все прошло нормально. Точно по инструкции.

Однако какой цинизм: называть Библию — инструкцией…

И еще. Вероятно, те, кто две без малого тысячи лет вгрызался и вгрызается в самое по-крестьянски обстоятельное — да простится Петру это определение! — из писаний апостолов — Евангелие от Луки, вероятно, они прочитывали между строк рассказа о двенадцатилетнем отроке куда больше, нежели произошло только что. Как там? «И все дивились ответам его…» Скорее, возмущались. Смеялись.

Настроение было отличным. Идя по Иерусалиму в сторону дома, Мастер насвистывал услышанную здесь же мелодию, удивительно похожую на одну песню из его времени.

А вопрос уже возникал сам собой: какое время — его?..

ОТСТУПЛЕНИЕ — 3 Из бесед Мастера-3 Петра Анохина (далее — М.) с экспертом-историком Службы Соответствия Клэр Роджерс (далее — Э.)

М. Интересно, что было бы, если б мы не послали Шестого в первый век…

Э. Вам работать, Петр. Но запомните, загните где-нибудь в памяти уголок: вы делаете то, что в любом случае кто-нибудь да сделал бы. Или, скорее, все само собой сложилось бы — рано или поздно…

М. Что вы имеете в виду?

Э. Я имею в виду Христа. Мессию. А уж как его звали бы — Иисус, Иоанн или Павел, — для Истории решающего значения не имеет.

М. Клэр, вы что? Как не имеет? История знает именно Иисуса, Иешуа из Назарета, Назаретянина…

Э. Наша история — да. Но агент Шестой увидел пожилого плотника в Назарете…

М. И ничего не услышал о том, что в пределах Галилеи или Иудеи объявился Мессия под другим именем.

Э. В тот год не объявился. А годом позже или десятилетием позже объявился. Иначе быть не могло. Надо учитывать революционную ситуацию.

М. Какой революции?

Э. Христианской. Самой великой революции в истории человечества.

М. Эка вы! В чем же ее величие?

Э. Петр, вы специально прикидываетесь дауном, да? Для чего? Для того, чтобы я для вас сформулировала идею? Вы все прекрасно понимаете сами! Вы просто используете меня, причем — даром. И вопросики эти ваши провокационные, с которых вы беседы начинаете. Вы думаете, я ученая дура и купилась?

М. Поймали, Клэр. Прикидываюсь дауном. Но именно потому, что никоим образом не считаю вас дурой, использую напропалую. Каюсь, посыпаю главу пеплом. Хотите — прогоните. И никогда со мной не разговаривайте. Но мне действительно позарез нужно проверить свои куцые соображения — вашими. Вы заметили: как только я возвращаюсь из броска-сразу к вам…

Э. Что ж мне, плакать от счастья?

М. Лучше говорите со мной. У вас есть мнения, а у меня — сомнения, простите за дурную рифму. Моих знаний хватает только на них. А ваши чаще всего превращают их тоже во мнения…

Э. Чаще всего?

М. Сомнения — вещь упрямая. А я ведь почти все время-там…

Э. И как там?..

М. Трудно, Клэр. Люди — живые. Им больно. Поэтому я и мучаю вас, и буду мучить. И прошу вас: все-таки считайте меня хитрым дауном, так и мне и вам будет легче. Мне — задавать глупые вопросы, вам — отвечать на них. Ладно?

Э. А вы и впрямь Мастер, Петр… Если не секрет, сколько вам отроду?

М. Какой тут секрет! Сорок два.

Э. И сколько чужих жизней вы прожили?

М. Не так и много. Всего — одиннадцать. Просто двенадцатая какой — то другой оказалась…

Э. Берегитесь ее, Петр. Мне — шестьдесят шесть. Из них сорок три я живу в вашей двенадцатой жизни. Не так, как вы, конечно, но не легче от того. Это время — заразно. Оно затягивает намертво, а иногда даже убивает…

М. Я живучий, Клэр. Это время действительно мертво затягивает, тут вы правы, но я же — Мастер. Сумею сладить…

Э. Дай вам Бог, Петр. Или не дай Бог… Ну, ладно, забыли лирику. Итак революция. Почему великая? По многим причинам. Во-первых, она зрела более тысячи лет. Во-вторых, она произошла не спонтанно, взрывом, как известные нам революции типа тоже Великой Французской или еще более великой — Октябрьской, а почти незаметно, мягко, медленно и продолжалась долго, столетия… В-третьих, она сначала захватывала души, потом сознания, а только потом телеграф и почту. И то — телеграф и почту, извините за вольность, захватывали не революционеры, а те, кто всегда приходит на их место — собиратели падали…