Николай Пияшев - Воровский

• Название: Воровский
• Автор: Николай Пияшев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Книга рассказывает о жизни Вацлава Вацлавовича Воровского (1871–1923) — российского политического деятеля, публициста, одного из первых литературных критиков-марксистов.

---

В этом обстоятельном письме Воровский писал, как он с каждым днем все более убеждается, что политика «ведомства» Троцкого основана не на разумной борьбе за демократический прочный мир народов, а на ложно-классическом жесте и высокопарной фразе.

Тогда Вацлав Вацлавович вел в Стокгольме негласные «побочные» переговоры с немцами. Все то, что немцы не могли или не хотели говорить в Бресте, они передавали своему советнику в Стокгольме Рицлеру, а тот доводил до сведения Воровского. О всех немецких условиях Воровский, в свою очередь, сообщал непосредственно Ленину в Петроград.

В течение долгого времени Воровский защищал Троцкого в Стокгольме от нападок и делал это искренне, но последние события показали, что Троцкий «с треском провалился на экзамене». И Воровский приводил список ошибок Троцкого.

1) После заключения перемирия никоим образом нельзя было ехать в Брест для разговоров о мире, что надо было вести их в Стокгольме, ибо немцы страшно боятся Стокгольма. Воровский сообщал Ленину, что об этом он ставил Троцкого в известность. Но тот не внял его советам. Тогда, до начала переговоров о мире, можно было от немцев добиться перенесения места переговоров. Но после того как начались переговоры в Бресте, обменялись декларациями и т. д., уже поздно было ставить требования о переезде в Стокгольм.

2) Нельзя было пускать немецкие делегации в Петроград. «Это — и пресловутая манифестация мира — все пустые жесты сомнительного тона. Мы хотели утереть немцам нос, а сами оказались с соплями! Немцы видели Петроград, а это для иностранцев много значит».

3) Троцкому никоим образом не следовало ехать в Брест: поехав туда, он только показал противникам свои настоящие размеры. Пока там сидели подотчетные люди, они могли всегда ссылаться на «начальство», запрашивать его, выгадывать время и, связываясь с Питером, решать сложные вопросы. Когда же Троцкий сел против немецких представителей — Кюльмана и Гофмана, пришлось ответы выкладывать на стол — не к кому было апеллировать, не за кого прятаться.

4) Нельзя было признавать права за украинской делегацией выступать самостоятельно от нашей. Это ошибка, которая горше преступления. А причина — та же погоня за жестом и фразой. Украинский народ ни в каком учреждении, правильно выражающем его волю, не высказался, желает ли он отделиться от России. А пока такого решения с его стороны не последовало (хотя бы в такой форме, как оно имело место в Финляндии), наш представитель не имел права предрешать вопрос и авансом давать гг. Винниченкам право на самостоятельную роль в мирных переговорах. Теперь плоды налицо, — писал Воровский, — сепаратный мир Украины с четверным союзом, после чего Россия будет отдана на произвол Германии или союзников, если опять-таки какая-нибудь случайность не вывезет…

Воровский указывал в письме и на другие, с его точки зрения, частные промахи Троцкого.

Владимир Ильич Ленин полностью разделял точку зрения Воровского о Троцком. Ленин сам видел, что Троцкий — фразер, что для него главное — это поза. Удивить, показать себя — на это он мастер. По его вине теперь сорваны переговоры…

Через несколько дней, в феврале, в газете «Правда» появились статьи Ленина (две из них за подписью Карпов) «О революционной фразе», «О чесотке», «Мир или война?». Владимир Ильич объявил беспощадную борьбу тем «революционерам», которые, прикрываясь революционной фразой, толкали Россию к войне. Эти статьи были направлены против провокаторской политики Троцкого и «левых коммунистов», пытавшихся навязать войну молодой Советской республике, не имевшей еще тогда своей армии.

Троцкий сорвал мирные переговоры в Брест-Литовске и, таким образом, поставил Советскую республику под удар немецких войск. 18 февраля немецкие империалисты начали наступление по всему фронту, захватили ряд городов и создали непосредственную угрозу Петрограду.

По призыву Советского правительства и партии большевиков массы революционного народа выступили против германской армии и сумели отразить ее натиск. Под Нарвой и Псковом немецкие войска получили решительный отпор.

Прекращение перемирия и наступление немцев на Советскую Россию дали толчок к выступлению контрреволюционных сил в Финляндии и на Аландских островах. Каждый день телеграф сообщал тревожные вести. 20 февраля белогвардейцы пытались высадиться на Аландские острова (в то время принадлежавшие России). В печать просочился слух, что русский гарнизон притесняет местное население, преимущественно шведское.

…Надев черный выходной костюм, Воровский отправился к министру иностранных дел Швеции Хелнеру, который пригласил представителя Советской республики для беседы.

Шел мокрый снег. Ветер швырял его пригоршнями в лицо, за воротник. Свинцовые волны многочисленных заливов и каналов, пересекавших Стокгольм, навевали на Воровского мрачные мысли. Время было тяжелое. Финские белогвардейцы постоянно подбивали шведские правительственные круги поддержать их в «освободительной борьбе» с революционной Россией. Воровскому не раз приходилось обращаться к левым социалистам — депутатам риксдага, чтобы они оказали давление на свое правительство. До сих пор все шло хорошо.

«А что сегодня скажет министр?» — спрашивал себя Воровский…

Вернувшись домой, Воровский сказал жене, чтобы она собирала в дорогу, он едет на Аландские острова на шведском эсминце. Встревоженная Дора Моисеевна приняла это за очередную шутку Вацлава Вацлавовича. Но нет, он серьезно уверял: едет, шведское правительство предложило выяснить, насколько достоверны сообщения, будто наши солдаты грабят шведское население и притесняют его. Он говорил, что все это, конечно, враки, только предлог, чтобы ввести войска на Аланды.

Как и следовало ожидать, слухи о грабежах оказались преувеличенными. Все началось с белогвардейцев. Высадившись на острова и получив отпор, они сумели все же разграбить несколько рыбацких хижин. Буржуазная пресса сейчас же подхватила это, извратив смысл. Она стала утверждать, что грабежом занимается русский гарнизон.

В начале февраля в Финляндии произошел контрреволюционный переворот. Белогвардейцы в лужах крови потопили свободу.

Возвратившись с Аландских островов, Воровский выехал в Гельсингфорс, где состоялись переговоры представителей Швеции и Финляндии с Воровским. Было подписано соглашение о временном оставлении Аландских островов русскими войсками и о введении туда шведских войск. Шведское правительство согласилось охранять снаряжение русской армии как собственность России. Воровский добился заверений в том, что Швеция не будет помогать финским белогвардейцам в их борьбе против Советской России.

ПОЕЗДКА НА РОДИНУ

Летом 1918 года Вацлаву Вацлавовичу, наконец, удалось выбраться в Россию. Из Стокгольма до Мальме он ехал поездом, потом на пароме прибыл в Копенгаген. Там встретил его заместитель — Я. С. Суриц. Они успели переговорить о делах, и в тот же день Вацлав Вацлавович отправился в Германию. В Берлине шли переговоры с Германией об условиях обмена военнопленными, и он был вынужден задержаться в советском представительстве.

…И вот, наконец, Москва. Несмотря на голод и разруху, жизнь налаживалась. Правда, тут же, на вокзале, Воровский заметил толпу безработных: один менял спички на хлеб; другой торопил крестьянку, предлагая ей ситец в горошинку и прося взамен десяток яиц; третий вручил зажигалку за небольшой кусок сала. Но, проезжая на извозчике с вокзала в Кремль, Воровский видел бодро шагающий отряд красногвардейцев, отправляющийся на борьбу с мятежом чехословаков. На заборах висели многочисленные объявления, плакаты, воззвания. Вот Биржа труда просит безработных встать на учет; плакаты РОСТа призывают к борьбе со спекуляцией. С громадного бумажного листа в упор на него смотрел красноармеец. Вытянутая рука его упиралась в грудь прохожему. «Ты записался добровольцем?» — спрашивал он.

Лица пешеходов, которых встречал Воровский, были бледны, сказывалось недоедание. Но в их походке была какая-то уверенность, которую он не замечал раньше в сытых москвичах…

В тот же день, 8 июня 1918 года, Воровский отправился к В. И. Ленину. О своем разговоре с Ильичем Воровский записал: «Говорил в субботу с Ильичем и вынес очень хорошее впечатление. Совершенно ясный и спокойный взгляд на события, трезвая, без прикрас оценка всех отрицательных явлений, большая воля побороть их и убежденность, что уже удается создавать что-то положительное».

После разговора с Лениным Воровский признался сам себе, что в Швеции он преувеличивал трудности и неразбериху в России в первые месяцы советской власти. Здесь, на месте, все выглядело куда привлекательнее и объяснимее.

В Москве Воровский встретил своих знакомых и друзей. Он был немало удивлен перемене в людях: Герман Красин и Еся Евкин, год назад скептически относившиеся к революции, будучи проездом в Стокгольме, сейчас ходили веселые и бодрые.