Владимир Арсеньев - Жизнь и приключение в тайге

• Название: Жизнь и приключение в тайге
• Автор: Владимир Арсеньев
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1957

В составленном М. К. Азадовским и публикуемом ныне сборнике особенно ценны и интересны печатавшиеся в газете «Приамурье» корреспонденции В. К. Арсеньева, которые он отправлял непосредственно из тайги, во время путешествий в горах Сихотэ-Алинь и по реке Уссури. Наибольшее количество их относится к Сихотэ-Алиньской экспедиции 1908–1910 гг.; они появлялись в газете с довольно большими перерывами под общим заглавием: «Из путевого дневника».

---

Искренно и глубоко Вас уважающий и преданный

В. Арсеньев.

12

г. Хабаровск, Музей, 7 октября 1916 г.

Дорогой Лев Яковлевич!

Виделся с С, М. Широкогоровым [257] — многое мы с ним обсудили и выработали план совместных работ. Четыре дня подряд с утра и до ночи мы беседовали и не могли наговориться. Я очень рад, что вошел с ним в тесный контакт. Мы наметили план работ на несколько лет вперед по антропологии, этнографии, доисторической и исторической археологии. Выяснили наличие работников, кто что сделал и что думает (где именно и как) работать в будущем. Он хотел Вам обо всем этом написать. На днях я получил письмо от П. Ф. Унтербергера. Он спрашивал, где я, что делаю и продолжаю ли я работать в крае по этнографии и географии. Я ему чистосердечно написал, что нынешний генерал-губернатор ни за что не хочет меня допустить к исследованиям в Амурском районе и около южных берегов Охотского моря и объяснил почему именно, просил его помочь мне, если это возможно.

На очереди у меня теперь три работы: 1. Орочи — удэ(hе) — монография. 2. Язык удэ (he) — словарь из трех отделов: а) разговорный, в) язык поэзии и сказок (шаманский) и с) технический. 3. Археография и археология. Но для того чтобы приступить к каждой из этих работ, мне еще надо побывать у инородцев и вообще поработать на местах. И вот этого-то я никак и не могу добиться! Генерал-губернатор дает мне все время чисто административные командировки. Из Главного штаба мне сообщили, что я призван на войну не буду и могу делать свое дело. Казалось бы, я мог пойти бы в экспедицию, но это не в видах Гондатти, несмотря на то, что я даже достал деньги. От него требовался только один росчерк пера. Ну, бог с ним! Недавно я узнал, что Министерство земледелия (к которому принадлежу и я — состою у него на службе) в 1917 году хочет в наши края и именно в Амгунский район, Нижний Амур и Уссурийский край снарядить экспедицию. Во главе ее хлопочет встать некто Дмитрий Константинович Соловьев, молодой человек, естественник (и кажется, ботаник) по образованию. Он будет производить исследования по ботанике, зоологии и этнографии. Ему дается, кроме содержания его, его помощникам, проезда в оба конца-18 000 на экспедиционные расходы. Мне очень обидно, что Министерство обошло меня. Из самолюбия я не хочу подымать этого вопроса.

Быть может, у Министерства есть какие-либо данные на то, чтобы этнографическую часть не давать мне, а поручить г-ну Соловьеву. С другой стороны, мне не хочется становиться и поперек дороги своему знакомому. Бог с ними, с Министерством! Было бы справедливее зоологию и ботанику поручить Соловьеву, а этнографию мне! Я не был бы в претензии, если бы этнография была поручена кому-либо из этнографов. После войны я думаю уйти в отставку. Об этом я и раньше подумывал, а теперь после такого «номера» мне ничего другого и не остается сделать! Хочу просить Вас, дорогой Лев Яковлевич, поговорить с академиком Радловым. Быть может, он замолвит за меня словечко в Совете Русского географического общества о том, чтобы, если не теперь, то в ближайшем будущем, Географическое общество дало бы мне небольшие средства закончить свои работы.

Язык я начал забывать и чувствую, что тупею. Да! Забыл Вас поставить в известность, что этот вопрос, видимо, в Петрограде хочет поднято П. Ф. Унтербергер. Хорошо бы, если бы меня поддержали также Вы и Радлов.

За эти годы я всячески старался пополнить запас знаний по антропологии и этнографии. Чувствую в себе уверенность, энергию. Хочу работать (ведь, это цель моей жизни в Приамурском крае) — и не могу. А года уходят.

Давно не имею от Вас известий, здоровы ли Вы? Черкните ответ открыткой. Буду весьма рад ей! На днях высылаю Вам небольшую свою работу. Не могу приступить к печатанию большой своей работы 800 стр. (она совершенно готова), из-за бумажного голода придется печатать на будущий год.

Шлю Вам привет и лучшие дружеские пожелания.

Искренне преданный Вам

В. Арсеньев.

13

Дорогой и глубокоуважаемый Лев Яковлевич!

Давно я собирался Вам написать, несколько раз брался за перо, но не мог. У меня была мобилизация умственных и душевных сил. У меня произошел полный разрыв с Гондатти. Только теперь я успокоился и могу связно излагать свои мысли. В России вообще царят теперь «темные силы». Гондатти тоже окружают «темные силы» и сам он «темный человек». В январе состоится мой переход в Военное ведомство. Я буду назначен, вероятно, штабс-офицером для поручений при штабе Приамурского округа. Пока я был в Военном ведомстве, я получал научные командировки, а с тех пор, как перешел к Гондатти, мои этнографические работы сразу оборвались. Так как возможно, что я уеду на время войны из Хабаровска, то Музей я сдаю. Да, кроме того, при Гондатти стало совсем невозможно работать и в Музее. У него своя мерка к людям, под которую я не подхожу. Самые скверные из людских пороков — неискренность и двуличие. Эти качества являются доминирующими у г. Гондатти. Ну бог с ним. Я очень рад, что ушел от него и больше о нем и не вспомню.

На днях я послал Вам брошюрку об этнологических проблемах[258]. Вероятно, Вы ее уже получили. Музей отнимал у меня очень много времени. Теперь я думаю очень усиленно заняться этнографией. К печати я приготовил две большие работы. Выпущу их одну за другой. В Хабаровск приезжал Сергей Михайлович Широкогоров. Мы три дня провели вместе и о многом по душе поговорили. Я ему передал 345 рублей. По его просьбе, перевожу ему и остальные 255 рублей. В мое отсутствие эту сумму (255 руб.) перевел ему мой товарищ А. 3. Федоров[259]. Теперь я отправил деньги А. 3. Федорову. С. М. Широкогоров хотел написать об этом Вам. Вероятно, он уже это сделал. Покончив работы с Гродековским музеем, теперь я всецело стану усиленно работать для Музея Петра Великого[260]. Пожалуйста, смотрите на меня. как на своего помощника, обитающего на месте (в Сибири) [261].

Шлю Вам наилучшие пожелания в новом 1917 году.

Сердечно Вас уважающий и преданный. В. Арсениев.

Пока пишите по старому адресу.

4 января 1917 г.

14

г. Владивосток. Myзей, 21 ноября 1923 г.

Дорогой Лев Яковлевич!

Пользуясь случаем, шлю Вам свой искренний привет[262].

В настоящее время я работаю на Дальнем Востоке в Управлении Дальрыбохоты, в нынешнем году был на Командорских островах, вообще работа очень интересная [263].

Получили ли Вы мои книги, нет ли у Вас чего-нибудь из литературы и для меня [264].

Смотрите на меня и на моих сослуживцев, как на своих агентов на местах.

Прошу оказать свое содействие моему сослуживцу естественнику Илье Ивановичу Семенову, он тоже много ездил по побережью Дальнего Востока и может быть Вам полезен.

Вслед за этим пришлю подробное письмо [265].

Искренно Ваш В. Арсеньев.

15

23 февраля 1925 г.

Дорогой Лев Яковлевич!

Письмо Ваше от 30 июля 1924 г. я получил; не писал Вам потому, что знал, что Вас нет в Ленинграде. Теперь полагаю, что Вы давно благополучно вернулись, и я состою большим должником Вашим за долгое молчание [266].

Студенты, о которых Вы писали, ко мне не являлись. Но я знаю, что оба прибывших сюда студента устроились — и один из них — физик-находится на Камчатке. Если будет надобность в устройстве кого-либо из студентов, Вами рекомендуемых здесь на работы, я готов оказать им всякое содействие, к каковому имеется некоторая возможность. Есть, например, сейчас в Хабаровском краевом музее вакантная должность заведы-вающего этнографическим отделением; оклад 73 рубля в месяц. Я подыскиваю такого себе сослуживца. Работа, как и всякая музейная, — пыльная, черная и научная. Две книги моих трудов переведены на немецкий язык и изданы в Германии. О них вышли отзывы Нансена, напечатанные в книге как предисловие, Свен Гедина и Швейнфурта, прилагаемые при этом письме.

Хабаровский краевой музей сохранился, но коллекции его запылились, приняли запущенный вид, и теперь я веду восстановительную работу.

В настоящее время я не только директор Музея, но заместитель председателя Дальневосточного краевого отдела Русского географического общества, ученый секретарь кабинета народного хозяйства при Дальплане и заведующий Отделом охоты на морского зверя в Управлении рыбными и морскими звериными промыслами Дальневосточной области. Работой, понятно, завален, что отчасти служит причиной затяжки ответа на Ваше упомянутое выше письмо. Опять я употребляю все старания восстановить полную связь со всеми работниками на местах нашего обширного Дальнего Востока-, дабы иметь корреспондентов по всей области. Разослал уже 181 письмо. Мои труды, последние две книги, выходят во втором издании.

В нашем Музее имеются очень ценные новогвинейские коллекции. Мы писали в Ваш Музей о возможности их высылки Вам, но ответ так и не получили. Сообщаю Вам об этом, так как и для нашего Музея освободиться от этих коллекций составляет большую надобность, как в виду забот о их поддержании, так и для возможности занять то место, где хранятся эти коллекции, другими — большего местного значения.