Крис Клэрмонт - Одноглазые валеты

• Название: Одноглазые валеты
• Автор: Крис Клэрмонт
• Издательство: Литагент «1 редакция»0058d61b-69a7-11e4-a35a-002590591ed2
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-699-78431-8

«Одноглазые валеты» – восьмая книга из легендарной серии «Дикие карты». События, произошедшие в Нью-Йорке и Атланте во время съезда Демократической партии в 1988 году, разрушили судьбы многих героев. Ушли в прошлое золотые дни тузов и Диких карт, когда было возможно сотрудничество между джокерами и тузами. Теперь в обществе царят напряженность и недоверие.

На Нью-Йорк обрушилась новая напасть – «джамперы» – группа молодых людей, способных «прыгать» в сознание других и подчинять его своей воле.

Сможет ли город справиться с очередным безумием, охватившим людей?

---

Марк обеспокоенно посмотрел на свою дочь, которая прижалась носом к стеклу, разглядывая какого-то жука, похожего на двадцатисантиметровую веточку. Марк никогда не осознавал, насколько его раздражают насекомые.

– Блин, я понимаю, что это такое. Просто я не знаю… – Он поднял руки, которые в несколько резком освещении походили на экспонаты, сбежавшие из коллекции Преториуса, пытаясь подобрать слова, вытащить их из воздуха, хоть откуда-то. За исключением одной жизненной области, он никогда не умел удачно выражать свои мысли.

Преториус оживленно кивнул.

– Вы не понимаете, серьезно ли я говорю? Серьезно. Абсолютно серьезно.

Он вытянул руку вперед и положил ее на стол, на выпуск «Пост», который Марку дал Джуб.

– Вы хоть представляете, с кем имеете дело?

Грубый палец указывал на лицо Кимберли Энн, высовывавшееся на фотографии из-за плеча Спраут.

– Моя бывшая жена, – сказал Марк. – Раньше она называла себя «Солнышко».

– Теперь она зовет себя миссис Гудинг. Как я понимаю, она вышла замуж за старшего партнера брокерской фирмы. – Он посмотрел на Марка почти осуждающе. – И вы знаете, кого она наняла? Святого Джона Леттема.

Он произнес это имя, будто ругательство. Спраут подошла и просунула свою ладонь в руку отца. Он неуклюже вытянул другую руку, чтобы обнять ее.

– И что же такого особенного в этом Леттеме?

– Он лучший. И он настоящий ублюдок.

– Ну, типа, поэтому я и пришел к вам. Вы и сами вроде хороший адвокат. Если вы мне поможете, то зачем мне думать о побеге?

Рот Преториуса сжался так, что практически обнажились зубы.

– Лесть всегда в цене, даже когда она некстати.

Он наклонился вперед.

– Поймите, доктор: мы живем в восьмидесятых. Разве вы не ненавидите эту фразу? Я думал, ничто уже не будет отвратительнее тех лицемерных времен, когда «Синоптики»[46] еще не были толстыми пареньками, обижающимися на Брайанта Гамбла[47], ведущего утреннего шоу. Что ж, это не так, Преториус.

Он наклонил голову набок, будто крупная птица.

– Доктор Мэдоус, вы заявляете, что являетесь тузом?

Марк покраснел.

– Ну, я…

– Имя «Капитан Трипс» говорит вам о чем-то?

– Я… в смысле, да. – Марк уставился на свои руки. – Это же должно держаться в секрете.

– Капитан Трипс давно известен в Джокертауне и среди тузов Нью-Йорка. Разве он когда-нибудь надевал маску?

– Ну… нет.

– Вот именно. Так что мы имеем достаточно очевидного, но, по-видимому, мелкого туза, чья, гм, «тайная личность» – это человек, ведущий довольно противоречивый образ жизни в наши времена, когда выражение «забить все высовывающиеся гвозди» является основным постулатом общества. Святой Джон Леттем – это человек, который сделает все ради победы. Все. Понимаете, что в этой ситуации вы можете оказаться, как там говорят, уязвимы?

Марк закрыл лицо руками.

– Я просто не могу… В смысле, Солнышко не поступит так со мной. Мы с ней, мы как бы товарищи. Я познакомился с ней еще в Беркли. Протесты в Кентском университете[48], помните? – Его замешательство хлынуло потоком упреков, почти обвинений. Он думал, что Преториус рявкнет на него в ответ. Вместо этого адвокат кивнул своей головой с пышной серебристой шевелюрой. Его волосы были завязаны в такой идеальный хвост, что Марк почувствовал укол зависти.

– Я помню. Я все еще немного хромаю, и в этом, помимо прочего, виноват и штык гвардейца, попавший в мое бедро.

Преториус расслабился и взглянул на потолок.

– Радикал в 70-е. Должностное лицо в 89-м. Если бы вы только знали, насколько необычна эта история. По крайней мере, она не работает в Управлении по борьбе с наркотиками.

– И раз мы коснулись этой темы, у меня сложилось впечатление, что вы не противник рекреационных веществ.

– Это ничем не грозит, приятель.

– Нет. Это ваше личное дело, не могу не согласиться. В тридцатые евреям в Нюрнберге тоже ничего не грозило[49].

Он сощурил глаза и покачал головой.

– В сегодняшнем мире, доктор, вы самый настоящий напыщенный глупец, а мистер Св. Джон, мать его, Леттем раздавит вас прямо в зале суда. Поэтому я говорю вам: Беги, малыш, беги. Или будьте готовы к тому, что ваша жизнь перевернется с ног на голову.

Беспомощно жестикулируя, Марк начал вставать.

– Кое-что еще, – сказал Преториус.

Марк замер. Преториус взглянул на Спраут. Она была скромной со всеми, кроме своих близких, а адвокат казался ей пугающим – он, как-никак, напугал ее папу. Но она посмотрела на него серьезно и решительно.

– Вопрос, который необходимо задать, – чего хочешь ты, Спраут? – продолжил Преториус. – Ты хочешь жить с мамой или остаться с папой?

– Я… я поступлю, как она захочет, приятель, – сказал Марк. Эти слова дались ему тяжелее всего.

Она перевела взгляд с Преториуса на Марка, затем снова на Преториуса.

– Я скучаю по маме, – сказала она ясным детским голосом. Марк почувствовал, что его тело рушится вместе с разумом. – Но я хочу остаться с папой.

Преториус с серьезным видом кивнул.

– Тогда мы сделаем для этого все, что в наших силах. Но что у нас выйдет, – он посмотрел на Марка, – зависит от твоего отца.

Семичасовой приехал вовремя. Сьюзан – он был почти уверен, что это Сьюзан, – прошла к двери и перевернула вывеску на «ИЗВИНИТЕ, МЫ ЗАКРЫТЫ», как раз когда у входа появилась женщина и толкнула дверь снаружи.

Сердито посмотрев на нее, Сьюзан не стала открывать. Марк вышел из-за прилавка, вытирая руки о фартук, и почувствовал, как его желудок совершает кульбиты.

– Все в порядке, – сумел прохрипеть он. – Ей можно войти.

Сьюзан повернулась, чтобы сердито взглянуть и на Марка тоже.

– Я пошла, дружище.

Марк лишь пожал плечами. Женщина быстро шагнула внутрь. Она была высокой и ослепительно выглядела в черной юбке, пиджаке с плечиками и темно-сиреневой блузке. С годами ее глаза приобрели еще более фиолетовый оттенок. На фоне блузки они казались большими и сияющими.

– Это личные дела, не по работе, – сказала она Сьюзан. – Все будет в порядке.

– Ну, если ты уверена, что будешь в порядке наедине с ним, – фыркнула Сьюзан. Она еще раз сердито взглянула на Марка и неуклюже вышла навстречу сумеркам Городка.

Она, Кимберли, повернулась и обняла Марка. Он, черт возьми, чуть в обморок не упал. На мгновение его руки просто замерли, как у манекена. Затем он обнял ее с юношеским пылом. Ее тело тут же растворилось в его, а затем она отвернулась и испарилась из его объятий, словно дым.

– Кажется, у тебя все неплохо, – сказала она, показывая на магазин.

– А, да. Спасибо. – Он выдвинул стул из-за стола. – Вот, садись.

Она улыбнулась и присела. Он ушел за прилавок и занялся работой. Она закурила и взглянула на него. Он не стал указывать на табличку, висевшую на стене позади нее: «НЕ КУРИТЬ – ЗДЕСЬ РАБОТАЮТ ЛЕГКИЕ».

Она была не так грациозна, как в те времена, когда они жили в Бэй. Но и не выглядела неопрятно, как это случалось из-за выпивки и депрессий, когда корабль их брака наткнулся на скалы, а она самоликвидировалась после первого слушания об опеке, еще в 81-м. «Пышные», кажется, так их называли, подумал он, ожидая, когда закипит вода. Хотя считал, что «пышные» – это просто эвфемизм, заменяющий слово «толстые». Она такой не была; он, скорее, мог бы назвать ее формы чувственными. В общем, для сорока лет она выглядела отлично.

…Не то чтобы сейчас это имело значение, нет. Он был все так же безрассудно в нее влюблен, как и в день их первой встречи, тридцать, а то и больше лет назад, когда они катались на трехколесных велосипедах по их калифорнийской улочке, застроенной типовыми домами.

Свет был неярким, флуоресцентные лампы лишь слегка гудели над прилавком с кулинарией. Марк зажег свечи и ароматическую палочку с запахом сандала. Вся эта толпа с Уиндхэм Хилл[50] теперь в прошлом. На магнитофоне играла настоящая музыка. Их музыка.

Он принес поднос с глиняным чайником и двумя одинаковыми кружками. Он едва не опрокинул весь комплект на пол, но все же не пролил ароматный травяной чай на скатерть в красно-белую клетку, когда ставил чайник на стол. Кимберли наблюдала за ним с улыбкой, которая граничила с насмешкой.

Наливая чай, он пролил лишь несколько капель бледно-янтарной жидкости, а затем передал ей кружку. Она сделала глоток. Ее лицо засветилось.

– «Селесчиэл сизонингс»[51] и старушка Бонни Рэйтт. – Она улыбнулась. – Как мило, что ты это помнишь.

– Как я мог забыть? – пробормотал он сквозь пар, поднимающийся от его кружки.

Послышался шорох бисерной шторы, и они увидели, что в сумраке дальней части магазина появилась Спраут.

– Папа, я хочу есть… – начала она. Увидев Кимберли, она бросилась вперед.

Кимберли качала ее на руках, повторяя: «Детка, детка, все хорошо, мама с тобой». Марк сидел рядом, рассеянно поглаживая длинные гладкие волосы дочери, чувствуя себя лишним.