Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

• Название: Искатель. 2014. Выпуск №4
• Автор: Михаил Федоров
• Издательство: ООО «Книги «Искателя»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014
• ISBN: 0130-66-34

«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издаётся с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.

В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.

Содержание:

Михаил Федоров МЕНТОВКА (повесть)

Александр Голиков А ЗА УГЛОМ — АРМАГЕДДОН… (рассказ)

---

Глава 4

В своем высоко, нелепо вытянутом кишкой ампирном кабинете полковник Жимин заканчивал беседу с Комлевым. С его слов Афанасий понял, что он вполне подходит для нового начальства и что Саранчин говорил о нем только добрые слова.

Когда же полковник сказал, что Афанасий будет куратором трех райотделов и в том числе того, где он работал, Комлев посчитал необходимым предупредить.

— Видите ли, Порфирий Петрович! А удобно ли мне будет со своими какие-то вопросы решать?

— Неудобно почтовый ящик на голову надевать. А ты теперь старший по положению. И если кто залупнетея, мне доложишь. Я его быстро обстругаю. Словом, ты мои глаза и уши там. Понял? — в глазах полковника мелькнули холодные льдинки.

«Из огня да в полымя», — подумал Афанасий. Но вида не подал.

— Так точно, товарищ полковник!

Шло время. Чуть пожелтела листва на американских кленах. Саранчииа откомандировали в столицу. На его место пришел выпускник академии Владимир Ильич Осушкин. Капитана — и на полковничью должность! Такое бывает редко. А все потому, что не так-то просто найти начальника в этот райотдел.

Когда Комлев увидел перед собой коренастого, подчеркнуто собранного человека в милицейской форме с ежиком на голове и с жесткими бесцветными глазами, то он вспомнил, что когда-то уже общался с ним. Тот работал следователем в соседней районе. И, как говорили другие, отличался высокой принципиальностью и деловитостью.

«Ну, этот задаст теперь жизни нашим любителям голой статистики», — подумал Афанасий и довольно откровенно рассказал ему о бывших своих коллегах, не скрывая ни прямолинейных хитростей Дубняша, ни фуфаевских ухищрений, ни пустобрехства Можарова.

— Ни хрена себе. Вот это подарочек мне ко дню рождения. Но будем друг на друга рассчитывать, — сказал в ответ Осушкин.

После прихода Осушкина в райотдел взбунтовался бывший афганец подполковник Громбыкало. Во всеуслышанье он заявил:

— Чтобы я подчинялся капитану!

Последствия не замедлили сказаться. Жимин приказал Афанасию:

— Подберите кого-нибудь попокладистее.

Очередным приказом заместителем начальника в райотделе был назначен Дахов. Это Комлев своевременно вспомнил даховское рукопожатие у двери кабинета Саранчина.

Известно: каждая новая метла метет по-своему. Осушкин круто взялся за дело.

Теперь Дубняш все свои отказные материалы согласовывал только с ним и раскрываемость на участке опера резко поползла вниз. При этом физиономия самого Дубняша тоже изменилась. Лицо поблекло, а глаза приобрели растерянную озабоченность. Да и Шкандыба выглядел уже менее кучерявым со встрепанной прической. Он бегал по кабинетам следователей, громче и визгливее кричал на них. Обычно суетный Фуфаев побаивался заходить в райотдел. Он только что получил два взыскания и с угрюмой безнадежностью ожидал неотвратимого третьего… За новым ритмом не поспевал и Можаров, не забывая, правда, натягивать себе на лицо постоянную, дежурную улыбку. Недовольство новым начальником явно нарастало.

К Осушкину на прием пришла длинная, костлявая, как вобла, бабуля с гладко зачесанными седыми волосами и спросила:

— Вы тут новый начальник?

Тот кивнул головой и пригласил женщину сесть.

— А того, прежнего, за развал?

— Какой у вас вопрос?

— У меня не вопрос. У меня возмущение. Сосед мой пьет. И дебоширит. А какую я на него управу найти смогу? Он сам начальник вытрезвителя. Потому и пришла.

— А что же раньше не приходили?

— Раньше бесполезно. А бабы мне подсказали, что дюже вы справедливый. Я живу с ним через площадку. Как пьянка, так хоть сбегай. Все какие-то сержанты. Все со звездочками…

— И часто у него собираются?

— С месяц, как зачастили. Двое, трое придут, а шуму на весь подъезд.

Осушкин покряхтел. Длинно выдохнул. В глазах его вспыхнули алые огоньки.

— Гражданка, — протянул ей папку со шнурками. — Здесь разные фотографии. Может, кого узнаете?

Старушенция оживилась:

— Этот вотзаходил (капитан узнал в групповом снимке Шкандыбу). А вот этот стервец весь мой коврик испоганил (узнал Можарова).

— Вы не ошиблись? — переспросил.

— Он! Истинная правда, он!

Осушкин что-то записал в блокнотике и спросил:

— Фуфаев часто скандалит?

— Когда трезвый, он ничего. Обходительный мужчина. А как подопьет, под руку не попадайся.

— Не волнуйтесь, меры примем.

Когда же начальник стал разбираться с жалобой, Фуфаев возмутился и заявил, что такого не было и быть не могло, а эта сумасшедшая хоть на кого укажет, лишь бы поклеп возвести.

— Вот что, Фуфаев, — капитан говорил удивительно ровным и спокойным голосом. — Мне твои художества— уже известны. Ты сейчас можешь любые слова мне говорить. Но я им все равно не поверю. И имей в виду, еще один любой сигнал, тобой сразу займутся в кадрах.

Фуфаев молча вышел из кабинета. «Шалишь! Кишка тонка!» Эти свои слова он приберег для следующего раза.

Очередное совещание офицерского состава проходило, как всегда, в ленинской комнате. Началось оно несколько неожиданно.

Новый начальник обратился к замполиту:

— Доложите, Можаров, как прошла в отделе подписка?

— Все нормально, Владимир Ильич! Партийную разнарядку выполнили. На каждого приходится по полтора издания. А вот эксперт-криминалист Георгиани подписался на семь! Он у нас маяк, можно сказать…

— Это вы про периодику. А как распределены собрания сочинений? Кому?

— Квитанции отданы на усмотрение передовых служб. Для поощрения наиболее отличившихся. Восьмитомник Вальтера Скотта следственному отделению. Четырехтомник Бунина — уголовному розыску. Еще комплект Вальтера Скотта — медвытрезвителю. Вы хотя и ругаете эти отделения, но у них крепкие позиции по городу.

— А еще два?

Можаров кисло поморщился и проговорил:

— А это особый резерв для самых-самых.

— Так. Кому из следователей выделили?

Сотрудники следственного отделения, занимавшие весь второй ряд, отрицательно замотали головами. Кучерявый, сидевший в центре, заерзал и промычал:

— Мы еще не разыграли.

— А в отделении уголовного розыска? — Осушкин посмотрел в угол комнаты, где кучкой сидели опера, которые дружно все, кроме Дубняша, выразили свое удивление. Перевел глаза на Дахова — в его ведении был розыск. Тот недоуменно пожал плечами.

— Товарищ Дубняш! Я же вам, помните, давал Бунина? — возник Можаров.

— А я думал, что это вы мне лично, — недовольно пробурчал опер.

— А теперь хотелось бы послушать руководство вытрезвителя, — Осушкин нашел глазами Фуфаева.

— Может, я чего не так понял, но тоже решил, что эту подписку выделили мне, — отозвался Фуфаев.

— Зато я все понял, — сухо сказал Осушкин. — Я только из «союзпечати» и видел все оплаченные квитанции. Подписались Шкандыба, Фуфаев, Можаров…

Зал недовольно зароптал.

— В общем-то, подписка — это дело десятое. Хотя и она выявляет нам откровенную нечестность отдельных сотрудников. Но хотел бы особо остановиться на одной фамилии. Это Фуфаев. Вот он поощрил себя престижным подписным изданием. А спрашивается, за что? За то, что в вытрезвителе серьезно нарушается закон, или за то, что квартира его чуть ли не стала откровенным притоном, и собираются там наши с вами коллеги, некоторые из которых сейчас сидят здесь. Что вы скажете на зто Николай Филиппович? — произнес Осушкин, явно сдерживая себя.

— Ну это уж слишком! — в центре зала вскочил Фуфаев. — Это клевета!

— Что же это делается? — следом поднялся Шкандыба. — Просто сплетни какие-то. Я буду жаловаться.

Оба демонстративно задвигали стульями по гулкому деревянному полу и покинули помещение.

— Кому еще в тягость? — начальник был по-прежнему невозмутим. — Будем считать, что мнения по поводу сказанного разделились. Хочу предупредить всех, что отныне отдел будет жить в соответствии с самыми высокими требованиями…

— Во, разошелся наш Владимир Ильич! Прямо как на финляндском вокзале, — сказал Лобзев и добавил. — А что, мужик по делу говорит…

Размежевание в райотделе не замедлило сказаться. Кому-то не пришлись по душе слова и требования нового начальника. Заосторожничали, несколько ушли в себя те, кто искал и находил всевозможные лазейки в шаткой стене закона. С явным облегчением вздохнули сотрудники, которые честно трудились. Свежий ветер перемен, казалось, прибавил им дополнительных сил.

Глаза их стали живее, а голоса внятнее, отчетливее, громче.

В свою очередь не дремали и прохиндеи.

На очередном совещании Осушкин зачитал генеральский приказ, где начальнику райотдела указывалось на нетактичное обращение с подчиненными. Оторвав глаза от листа бумаги с невероятно размашистой подписью, капитан сухо сказал: