Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

• Название: Искатель. 2014. Выпуск №4
• Автор: Михаил Федоров
• Издательство: ООО «Книги «Искателя»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014
• ISBN: 0130-66-34

«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издаётся с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.

В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.

Содержание:

Михаил Федоров МЕНТОВКА (повесть)

Александр Голиков А ЗА УГЛОМ — АРМАГЕДДОН… (рассказ)

---

— Вы следователь! Должны разбираться во всем! Ну, да ладно. Что теперь… — девушка встала и вышла.

Комлев долго еще сидел недвижимым, но когда посмотрел на часы, было начало шестого. Закрыл кабинет и заспешил к месту свидания.

Из следующего троллейбуса вышла Людмила Ивановна. Они бродили окраинными улочками города, в домах которого постепенно зажигались огни. Скрывались от посторонних глаз в опускающиеся сумерки и говорили, говорили, говорили… Людмила Ивановна была, как всегда, весела и отпускала в адрес Афанасия разные шуточки, в конце концов он рассказал ей о том, что случилось с ним за последнее время.

Когда закончил рассказ, помолчала, а затем произнесла:

— Вот видишь, Афанасий, к чему приводят лишние эмоции? Все должно быть предельно ясно. Любишь человека. Скажи ему об этом. Разве такое можно прятать в себе! Видишь, чем недомолвки кончаются…

Он развернул ее к себе:

— Хотите ясности? Я не могу без вас. Ни одного дня. Ни одной минуты. А тут еще весь этот смрад… Все это…Что мне делать? Что?

— Миленький ты мой. Я тебя понимаю. И ждала этих слов. Но ничего тебе сейчас в ответ не скажу. Ты уж на меня не обижайся. Я так хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

— Хорошо? Когда вокруг ни одного нормального человеческого лица. Когда во всем только фальшь, обман и постоянная злоба. Произвол и дикий беспредел. Хорошо?! Когда рядом нет любимого человека. И неделями, а то и месяцами не видишь родных глаз. Не слышишь ответного ласкового слова. Нет, я уже не могу без тебя!

— Ну что ты, дурачок. Все будет хорошо, — мягко припала к его дрогнувшей щеке.

Прощаясь, взмахнула перчаткой и прыгнула в притормозивший автобус, который, тяжело покачиваясь, продолжил свой путь по зыбкой городской темени.

Ночь для Комлева обернулась мучительным тягучим кошмаром. Ему снилось, что его втаскивают в вытрезвительскую машину, везут на Солнечную, там ему вяжут за спиной руки, вливают в горло смолянистую обжигающую жидкость, в пинки гонят по бескрайнему, кочковатому полю. Он видит страшные, ухмыляющиеся лики чудищ в милицейской форме. За их угловатыми спинами плывут, дергаются носилки, на которых лежит бездыханная Людмила Ивановна. А, может, это только показалось? Почему-то все уже скрылось серой пеленой. Он хочет крикнуть, позвать, но одно лишь глухое мычание исторгается над дымящимися зелеными березами. Он падает. Снова встает. Бежит к электричке. Впрыгивает в зубастый зев тамбура. Переносится из вагона в вагон. Сзади нарастает оглушительный топот. Он пробивает двери поезда и грудью бросается на налетающее острие щебневой косы…

— Кто тут у нас самый жалостливый?

Следователь оторвался от бумаг на столе и вопросительно поднял глаза на стоящего в дверях дежурного Архарова.

— Ты ведь по части баб слабинку свою имеешь. Вот и пожалей еще одну. Студентка, — лысарик показал на стоящую рядом с ним молодую особу с распущенными волосами и чуть раскосыми бровями. — Со второй встретишься потом. Она пока в больнице…

— Ты тут язык зря не распускай. Здравствуйте, девушка, — Комлев показал на стул.

— С ней там за дверью еще двое парней. А я пошел. Наперстничников еще определить надо, — озабоченно сказал майор.

Испуганные и вместе с тем какие-то цепкие глаза коснулись Комлева.

— Как вас звать-величать? — спросил он.

— Марина Вобликова.

— А меня Афанасий Герасимович. Ну и что же стряслось, Марина?

— Да у меня ничего. Это у моей подруги…В буквальном смысле — со второго этажа она упала. Сотрясение мозга у нее. И еще перелом нескольких ребер. Множественные ушибы…

— А вы что, медработник?

— Нет, это врач так говорил.

— А вы-то чем занимаетесь?

— Учусь. Я студентка филфака.

— На философа, что ль?

— Да нет, филологом буду.

— Значит, изложить связно все умеете.

— Вроде не шепелявлю и не заикаюсь.

— Вот и отличненько. Слушаю вас, будущий филолог. Так что там у вас с подругой?

— А я вроде уже сказала. Из окна выпала.

— Меня интересует, как это случилось?

— Вы хотите спросить, почему это произошло?

— И то и другое хотел бы услышать.

— Ну, значит, так. Вышла на балкон, перемахнула через перила и… прыг-скок. Со всеми последствиями… А вот почему? Это сказать сложнее.

— В чем же сложность?

— А чужая душа — потемки, гражданин следователь.

— И даже для вас? Вы ведь ее подруга. Ну, хоть что-то в этих потемках было-таки?

— Кое-что просвечивает, конечно. Но утверждать не могу.

— Что же, например?

— Нервишки у нее слабые. Да и плюс впечатлительность. Чрезмерная.

— Постарайтесь прояснить.

— Знаете, сложно это… Она ведь девочкой еще была. Да вы понимаете… А тут вдруг сразу это и произошло с парнем.

— Назовите его.

— А он за дверью дожидается своей очереди.

— С ним мы еще поговорим. А вы мне снова все расскажите. Но подробно, с деталями, от начала до конца.

— Сначала было Слово. Так ведь сказано в Евангелии?

— Не с того начинаете, — дернулся Афанасий.

— Ну, так вы же сами просили. Я вам и уточняю: вот родился человек и судьба его началась.

— Вы свою подругу имеете в виду? Как ее зовут?

— Ида. Аделаида Захарчук. Правда, хорошее сочетание. Нравится?

— Я бы предпочел просто Ида.

— А, понимаю. Вы на имя обратили внимание. Ида. И да и нет в нем звучит. Половинчатость такая. Вот в этом все и дело, уважаемый.

— Кхе. Ну, слушаю дальше.

— Мы в одной группе с ней учимся. Я считала, что она такая же, как и я. Ничем особенным не отличались друг от друга. Ну, мне так казалось. А если бы я знала, что она с левой резьбой, никогда с ней не стала бы. связываться…

— А что у вас за дела общие были?

— Господи, дела! Просто услугу оказать хотела. У нас вот мальчики, — показала на дверь, — занимаются фоторекламой. Ну эти, знаете, календарики, буклетики…

— Так, так, продолжайте.

— Я для них была лучшей моделью… А им, видите, разнообразия захотелось. Почему б девчонке не помочь подработать? Степуха-то не разбежишься. А в кино она все равно не пробьется. Ида даже обрадовалась, когда я привела ее.

— Куда?

— А на квартире Шурика у них вся аппаратура.

— Что же там происходило?

— Нормально работали. Нашли много интересных ракурсов. Все наглядеться никак не могли. С разных сторон снимали. Ню называется.

— Это в каком виде, в натуральном, что ли?

— Ну, как вам сказать. То сигареты… то босоножки французские…

— А она без одежды, что ли? — не выдержал Комлев.

— Что это вас так смущает, гражданин следователь. Хотите, могу показать образцы нашей продукции? — полезла в сумочку.

Афанасий взял пачку фотографий и, чуть покусывая губы, осторожно разложил перед собой:

— Это Ида?

— Она, красучка.

— Интересная девушка.

— Нет, вы лучше посмотрите те, где я, — подала еще пачку.

— Тоже неплохо, — произнес старший лейтенант, раскладывая перед собой фотографии.

— Могу подарить, — обеими руками сдвинула карточки в его сторону.

Комлев открыл ящик стола и кистью руки столкнул их туда:

— Это сугубо для дела. Так что же дальше?

— Есть тут один особый нюанс. Модель, если она неопытная, ну вот как Ида, поначалу зажимается перед камерой. И это заметно в кадре. Обратили внимание?

— Еще бы тут не зажаться…

— Ну вот, чтобы раскрепоститься, натура и принимает легкий допинг. Так, наперсточек коньяка. Я, правда, предупредила Андрея, что не надо наливать слишком часто.

— Понятно, напоили…

— Как можно! Просто слегка перебрала норму.

— Сколько же наперсточков вышло?

— Я не считала. Нас было четверо. Три бутылки коньяка на шесть часов растянулись.

— Все поровну выпивали?

— Что вы имеете в виду?

— Ну, я просто хотел уточнить, что, допинг и фотографам требовался? И вам тоже?

— А, хитренький, вот куда вы клоните. Да я не меньше ее выпила. Но, как видите, с балкона не прыгнула…

— Да за вас я совершенно спокоен. Но ведь совместная попойка была? Я могу так квалифицировать?

— Я не согласна со словом «попойка». Мы просто расслаблялись.

— Хорошо. Тогда назовем это так. Предельная степень опьянения. Устраивает вас такая терминология, наш филолог?

— Чего вы прицепились? Ничего уж такого и не было.

— Разумеется. А девушка с переломами сейчас лежит. Так что там у нас дальше?

— Ну, Ида охмелела. Шурик пленки проявлять стал. Мы еще посидели немножко и решили поспать.

— Спали порознь?

— Как вам сказать. Нас ведь двое на двое было. И практически в натуральном виде.

— Да еще после наперсточков?

— Что было, то было. Утаивать не буду… — сказала Марина, — Я с Шуриком легла. А Андрюшка с Идой.