Михаил Федоров - Искатель. 2014. Выпуск №4

• Название: Искатель. 2014. Выпуск №4
• Автор: Михаил Федоров
• Издательство: ООО «Книги «Искателя»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2014
• ISBN: 0130-66-34

«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издаётся с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.

В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.

Содержание:

Михаил Федоров МЕНТОВКА (повесть)

Александр Голиков А ЗА УГЛОМ — АРМАГЕДДОН… (рассказ)

---

— Почему же? — послышался голос.

— А разве это не посягательство на свободу другого человека? Вымогательство любви, чем-то похожее на рэкет.

— Ты меня шантажируешь, так я должна понимать?

— Именно, шантажирую! Я согласен нести наказание. Хотите взять меня с поличным?

— Конечно же, Афонюшка. Но я не знаю, как это сделать. Опыта маловато.

— Все это очень просто. Я вам дам телефончик отдела по борьбе с организоанной преступностью. Уж они-то вмиг накроют. Только скажите, где и во сколько встречаемся?

— Афанасий, — засмеялась Людмила Ивановна. — Я подумала и решила, что сама в одиночку с этим не справлюсь. Вот устрою засаду… завтра. Да, да, завтра. У меня сегодня заседание. Итак, у памятника солдату. В шесть вечера… — Действуйте! — Комлев опустил трубку.

Раскрыл сейф, выложил на стол пачку все еще разобранных дел.

— Это приостановлено — преступник в розыске, — вкладывал в разные стопки. — Это прекращено… Фу ты, дьявол! — оторопел. — Опять просроченное! Срок истек шесть дней назад! Надо было все дела сразу же перелопатить. Вот дурак!.. Что теперь делать? И дело-то фиговое — нарушение административного надзора.

Стал вчитываться в пожелтевшие бумаги:

— «…освободившись из мест лишения свободы, Яньшев на путь исправления не стал…», «…установить Яньшеву административный надзор…», «…ввести ограничения: запретить выход из квартиры с девятнадцати часов до шести часов следующего дня…»… Та-ак… Рапорты участкового Тормошилова. «…в двадцать пятнадцать отсутствовал дома», «…в двадцать два часа дома не было». Это через неделю, «…в двадцать тридцать дома не был…» Это месяц спустя. Три нарушения. Состав преступления налицо. Посмотри-ка, а что объясняет Яньшев. «…в двадцать пятнадцать не был, потому что ездил на рыбалку…», «…в двадцать два часа ходил в кино…» С каким вызовом написано! «…в двадцать тридцать гулял…» Вот чудик трехнутый! Сам подставляет себя. Сказал бы больному родственничку еду возил или еще что выдумал. Явно брешет. Ну, разберемся. Копнем. Только вот, что делать? Срок-то упущен…

В дверь заглянул Шкандыба, тряхнул кучеряшками своей взлохмаченной головы и сказал:

— А, ты здесь! Зайди-ка ко мне! — и исчез.

Следователь прошел к шефу:

— Слушаю, Виктор Александрович!

— Почему у тебя дело просрочено? — поворочался в кресле Кучерявый.

— Я же тебе напоминал.

— По Яньшеву, что ли?

— Да, по злостному нарушению надзора.

— Оно не просрочено, я его приостановил по болезни поднадзорного, — нашелся Комлев. — И вот возобновляю производство и в суд.

— Ты там глубже копни. Не зря он по вечерам блудил.

— Как раз сейчас занимаюсь.

— И болезнь может липой оказаться.

Афанасий вышел: «Где взять справку, чтоб приостановить по болезни? Тормошилова что ли попросить? Если только он на меня полкана за Валюху не спустит…»

Вернувшись к себе, позвонил в опорный:

— Иван Иваныч!

— Объявился, наконец.

— Да, это Комлев. Ты уж меня шибко не ругай. Я к тебе с просьбой.

— Небось, опять справку надо?

— Как в воду глядел. У меня тут Яньшева дело залежалось. Поднадзорный. Он, наверно, и тебе сильно поднадоел.

— А что там по нему?

— Нельзя ли его на больничный задним числом деньков на десять?

— Ты, я вижу, в роль входишь, асом становишься! Ну, давай, давай, расти! Оформлю я тебе справочку…

— Вот уж выручишь, Иван Иваныч.

Весь следующий день для Комлева был наполнен ожиданием предстоящей встречи с Людмилой Ивановной. Он часто бросал взгляд в окно, на командирские часы, представлял, как они вдвоем пойдут по отливающему золотом осеннему саду, по его шуршащим листьям на земле, и таким же неспешным будет их тихий разговор. Он расскажет ей о своей бестолковой милицейской жизни и никто их не встретит, не побеспокоит…

Перед самым обедом в кабинет вошел понурый Тормошилов и сунул листок:

— Вот тебе, что просил.

Комлев, не глядя, спрятал листок в папку и спросил:

— А что ты хмурый такой? Нездоровится, что ли?

— Это вы тут все больно здоровые, слишком даже… — резанул Тормошилов и заспешил в сторону коридора. Афанасий покачал головой от удивления, сам же направился в столовую-кафе «Снежана», где кормили более-менее сносно, и то потому, что оно было под особым милицейским контролем.

После обеда возиться с бумагами не хотелось, и он, не зная, чем занять себя, задержался у самого входа в отдел. Неподалеку стояла группа милиционеров. Они курили, и, не обращая внимания на Комлева, перемывали косточки начальству, делились последними новостями. Здесь же был и сержант Борских с красной бархатной повязкой помощника дежурного на рукаве.

— Здравствуйте, Афанасий Герасимовнч! — поздоровался милиционер.

— Ну, здравствуй! А ты, вижу, все-таки перебрался?

— Свет не без добрых людей. Вы мне тогда рапорт не подписали. Зато ротный пошел навстречу.

— Как же это ты сумел?

— Сумел… Рыбак рыбака издалече видит. Вы вот может дичь уважаете, а ротный — он спец по сазану…

— Понятно… Только я больше честность уважаю.

Вернувшись в кабинет, Комлев поднял трубку растрезвонившегося телефона:

— Да, Людмила Ивановна, это я. Что? Пленум райкома. Понимаю. Давайте на завтра.

С досады ударил трубкой по яньшевскому делу.

— Целый день насмарку. И завтра работать будет невозможно. Нет, надо брать себя в руки. С утра займусь бумагами.

Едва осеннее солнце стало пробивать в утреннем тумане свои первые робкие лазы, Комлев уже был за рабочим столом. В яньшевском деле не хватало только постановления о возобновлении производства. Сам быстро напечатал его на портативной пишущей машинке, подписал и, сложив бумажки в определенном порядке, прошил жесткой кордовой нитью.

— Теперь можно вызывать и поднадзорного, — позвонил на опорный пункт. — Иван Иваныч!

— Чего тебе еще?

— Ты бы ко мне Яньшева не направил? Пара допросов осталась.

— Кого-кого, Яньшева?.. Занимайся, если охота…

— А, может, ты сам доставишь его по всей форме.

— Знаешь что, Афоня Герасимыч… Я бы тебе доставил, конечно… Только боюсь, ты после этого заикой останешься на всю жизнь. Ты бумажки свои почитай как следует, а потом уж звони…

В трубке запискало.

Комлев недоуменно взял дело, стал просматривать. На листе, который вчера принес участковый, прочитал:

«копия

СВИДЕТЕЛЬСТВО О СМЕРТИ

Гражданин Янышев Николай Иванович…

умер

причина смерти: множественные травмы, несовместимые с жизнью, полученные при падении с поезда…»

— Ну, дожил ты, Комлев, или как там тебя, Герасим. Покойников на допрос вызываешь! Что же Тормошилов ничего не сказал. Сунул бумажку в руки. И все тут.

Афанасию стало так неуютно, что ему захотелось немедленно бежать отсюда, забросить все, забыть навсегда. Он вырвал из папки только что отпечатанное постановление, изорвал его на мелкие кусочки и выбросил их в урну. У входа в кабинет чуть не сшиб девушку в сером плаще.

— Вы следователь Комлев?

— Да я. Вы ко мне?

— Я по делу Яньшева.

Афанасий еще раз глубоко вздохнул. Отступать было некуда.

— Проходите. Вы кто ему будете?

— Невеста. Вернее, бывшая.

— Как, бывшая невеста!.. Так это из-за вас он нарушал режим?

— А вам это в голову не приходило? Когда вы его по поездам с облавой… Да вы же его и довели до смерти. Зa что? — девушка заплакала.

— Первый раз слышу обо всем этом. Откуда же мы знали… Вы посмотрите, что у него в объяснениях написано, — открыл дело. — Рыбалка. Кино. Он же человек взрослый. Понимал, что такое административный надзор. За это ведь срок наказания предусмотрен. Он же судимый.

— Он не хотел вам про меня рассказывать… Утаивал… Берег…

— Вот видите, а вам он про нас ничего не говорил. Что с зоны вернулся, вы хоть знали?

— Он меня любил, — пристально посмотрела в глаза следователя. — А за что его судили?

— Была драка. Стал женщину на улице защищать. А он — каратист… На месте остался труп. В лагере разборки начались. Отсюда административный надзор. А почему он в поезде оказался?

— Я его уговаривала съездить в Троице-Сергиеву Лавру. И, вдруг, видим, милиция по вагонам идет. Он от них кинулся. А они за ним… Ну, он и спрыгнул…

— Понятно, на ваших глазах…

Девушка уронила голову на колени. Плечи ее часто вздрагивали.

— Никакой специальной облавы не было. Это случайность. Он сам себя загнал в ловушку. Ему надо было по-честному все рассказать о вас.

— Выходит, я виновата в его смерти?

— Но меня-то вы сейчас обвиняете, — сказал Комлев.

— Вы следователь! Должны разбираться во всем! Ну, да ладно. Что теперь… — девушка встала и вышла.