Михаил Озеров - От Гринвича до экватора

• Название: От Гринвича до экватора
• Автор: Михаил Озеров
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1984

В основе книги Михаила Озерова "От Гринвича до экватора" — жизненный материал, почерпнутый в результате поездок писателя, публициста-международника (Индия, Шри Ланка, Вьетнам, Кампучия и др.). Большой раздел книги посвящен современной Великобритании. Немалый интерес представляют главы, рассказывающие о ФРГ, Италии, Испании, США, Австрии, Голландии.

За первое издание книги М. Озерову присуждена премия Ленинского комсомола 1982 года.

---

— Ваши документы, пожалуйста.

Он долго изучал нотификацию — документ, который сотрудники советских учреждений, собирающиеся выехать за пределы Лондона, должны заполнить и отослать в Форин офис — министерство иностранных дел — не позже чем за двое суток до отъезда, указав, куда и зачем едут, на каком виде транспорта (если на машине, то ее номер), где будут останавливаться. Просрочил положенные сорок восемь часов — откладывай поездку. Для журналиста эта система крайне неудобна, поскольку событие, о котором надо писать, часто происходит неожиданно.

Мои документы оказались в порядке. Но представитель властей, а он отрекомендовался именно так, приложил немало усилий для того, чтобы я не попал на «Триумф». Вначале убеждал, что ехать бессмысленно, потому что меня все равно туда не пустят. Потом, перейдя на угрожающий тон, дал совет не посещать завод, если я не хочу очень больших неприятностей.

На том мы и расстались. Я отправился навстречу «неприятностям», а представитель властей ехал следом, видимо надеясь, что в последний момент я передумаю.

— Так полиция встречает многих наших гостей, — усмехнулся Билл Лапверс, один из организаторов кооператива на «Триумфе», когда я рассказал о моем провожатом. — Ведь мы, по сути дела, открыли новую главу в истории рабочего движения Британии.

Мотоциклы марки «Триумф» входят в число лучших в мире. Тем не менее у владельцев компании, собственностью которой был завод в Меридене, дела шли плохо, они стали нести убытки и объявили о закрытии предприятия. Это означало, что почти две тысячи человек выбрасываются на улицу.

Тогда рабочие заняли цеха и отказались покинуть их.

«Триумф» не получал запчастей и не мог выпускать продукцию. Люди не зарабатывали ни пенса, но твердо стояли на своем: нам не нужны хозяева, мы сами будем вести дела. Был создан совет директоров, в который избирались представители рабочих. И правительство уступило: признало кооператив как законную организацию.

Я приехал на «Триумф», когда там уже кипела работа. Нелегко было наладить разваленное хозяйство, однако в цехах снова стоял непрекращающийся гул машин.

…Выхожу за ворота. Забор на десятки метров заклеен плакатами: «Электрики «Крайслера» солидарны с «Триумфом»!», «Североирландские докеры — за кооператив!»

Трава вдоль забора подстрижена так, что образует фразу: «Триумф» делает легенду». Это был лозунг прежних хозяев завода. Новые владельцы решили сохранить его — старый лозунг наполнился иным содержанием.

Борьба против капитала… По всей Англии — в Ноттингеме, Лондоне, Меридене — она не только ведется новыми методами, но и выходит на новые рубежи. На первом плане — требование равноправного положения рабочего человека. Чисто экономические требования поднимаются на другой уровень: люди добиваются не просто повышения зарплаты, а гарантий занятости, участия в управлении производством.

Стачки охватывают все новые слои населения. Впервые в общенациональном масштабе бастовали «белые воротнички» (служащие), работники больниц, пожарники.

Забастовки организуют профсоюзы. В них состоит больше половины двадцатипятимиллионной армии английских рабочих.

Среди тред-юнионов есть гиганты, вроде профсоюза транспортных и неквалифицированных рабочих и профсоюза машиностроителей, каждый из которых объединяет по полтора с лишним миллиона человек. А есть шеффилдский профсоюз работников, стригущих овечью шерсть, в который входят девятнадцать человек, и лондонское Общество изготовителей ложек и вилок, насчитывающее всего шесть членов!

Старейший тред-юнион — Национальное общество изготовителей щеток, основанное в 1747 году. Некоторые же профсоюзы родились недавно. К примеру… Ассоциация королев красоты. В Ассоциации пятнадцать членов — участницы конкурсов «мисс Англия», но они уверены, что это только начало.

Генеральные секретари многих тред-юнионов находятся на своем посту с момента избрания вплоть до ухода на пенсию, когда им исполняется 65 лет. Зарплату они получают из профсоюзной казны.

Обычно тред-юнионы построены не по производственному, а по цеховому признаку, то есть по профессиям. Порой на одном заводе сосуществует десять — пятнадцать профсоюзов. А у каждого профсоюза свои традиции, свои лидеры.

Нелегко объединить многоликую массу. Этим сто с лишним лет занимается Британский конгресс тред-юнионов. У него большое влияние и немалый бюджет. Почти все профсоюзы страны (свыше ста десяти) входят в Британский конгресс тред-юнионов, он объединяет одиннадцать с лишним миллионов человек.

Ежегодно в первый понедельник сентября на берегу моря — либо на западе Англии, в Блэкпуле, либо на юге, в Брайтоне, — открывается очередной съезд конгресса. Со всех концов страны приезжают докеры и горняки, летчики гражданских самолетов и машинисты, артисты и врачи, плетельщики корзин и специалисты по установке капканов, кибернетики и физики-атомщики. Раньше участников съезда было легко узнать, они носили открытые рубашки, матерчатые кепки, тяжелые башмаки. Теперь делегатов не отличишь от обыкновенных служащих: деловой костюм, галстук.

Тем не менее разницу между съездом тред-юнионов и ежегодными конференциями лейбористской и консервативной партий чувствуешь сразу, едва входишь в зал. На партийных конференциях все торжественно и чинно, читаются заранее написанные речи, восхваляют руководителей. На профсоюзном же форуме бушуют страсти, разгораются дискуссии, люди требуют реформ, перемен.

Одним перемены нужны, другие же не хотят их, утверждают, будто в Англии «и без того неплохо». Но независимо от чьих-либо желаний они происходят, хотя британское общество заслужило славу одного из самых застоявшихся, консервативных. И перемены эти, помимо всего прочего, проявляются в отношении англичан к другим странам, к другим народам.

«Британия, Британия, владычица морей…»

Комплекс сверхполноценности

Со школьных лет известны строки:

Вокруг земного шара
Британская вода.
Стоят у Гибралтара
Английские суда.

Неисчислимы рейсы,
Широкий путь открыт.
У берега твой крейсер
На Индию глядит.

Ты в Африке оставила
Следы от якорей.
Британия, Британия,
Владычица морей…

Британская империя была самой обширной в истории человечества. Она занимала пятую часть земного шара, а ее подданные составляли четвертую часть населения планеты. Англичанин чувствовал себя героем-завоевателем, правителем мира.

Однажды мне попалась подшивка журнала «Русская мысль» конца прошлого столетия. Русский путешественник В. Верещагин, однофамилец художника В. Верещагина, делится своими впечатлениями о Цейлоне, где он был в 1885 году.

Верещагин пишет, что в порту Коломбо остановился русский фрегат «Владимир Мономах». На нем каждый день играл духовой оркестр. Послушать музыку собирались толпы народа. Среди них выделялись английские солдаты и офицеры. В белых куртках и с тросточками в руках, они стояли гордо и неподвижно. После исполнения британского гимна, которым заканчивался «концерт», англичане так же величественно и молча уходили, не выразив ни малейшего одобрения. «Видимо, они думали, что делают своим присутствием честь фрегату», — иронизирует Верещагин.

Совершенно иначе вели себя моряки французского корабля. В их честь оркестр исполнил «Марсельезу». «Нужно было видеть восторг всех солдат и офицеров, все высыпали из кают и собрались на палубе, хором подпевали под музыку. После окончания потребовали еще и еще: по их просьбе «Марсельеза» была повторена три раза и каждый раз сопровождалась одинаковым восторгом».

Сейчас в Шри Ланке англичан куда меньше, чем сто лет назад. Кто владеет чайными или каучуковыми плантациями, кто представляет различные британские организации, кто живет «по инерции», не решаясь уехать из страны, где провел десятилетия. Но многие, особенно плантаторы, по-прежнему ходят по острову эдакими господами, состоят в клубах, в которые принимают «избранных», то бишь англичан.

В Лондоне мне на первых порах было удивительно: почему никто не спрашивает, откуда я? Начал подумывать, что, быть может, заговорил без акцента, как настоящий британец. Корреспондент «Правды» — тамошний старожил — разочаровал: произношение у тебя отнюдь не оксфордское, но англичан, в отличие, скажем, от немцев или французов, не очень интересует родословная приезжего, для них важно, что он — иностранец.

Англичанин, как я уже писал, обычно вежлив и любезен. Чтобы показать туристу, как попасть на нужную улицу, он может пройти с ним добрую милю, а потом поблагодарить за «приятные полчаса». Однако, если вы захотите завязать более близкое знакомство с обходительным провожатым, вам это скорее всего не удастся. А если удастся, еще вопрос, не будет ли он смотреть на вас с чувством явного превосходства. В такие минуты на ум приходят слова Карамзина: «Английский народ считает нас, чужеземцев, какими-то несовершенными, жалкими людьми. Не тронь его, говорят здесь на улице, это иностранец, что значит: это бедный человек или младенец».