Владимир Десятерик - Павленков

• Название: Павленков
• Автор: Владимир Десятерик
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-92898-8

Автор книги, не один десяток лет сам посвятивший издательскому делу, рассказывает об известном русском издателе, родоначальнике биографической серии «Жизнь замечательных людей» — Флорентии Федоровиче Павленкове, всю свою жизнь занимавшемся просвещением и образованием родного народа, а накопленным капиталом и львиной долей средств от распродажи изданий распорядившемся самым благородным образом — он завещал их на организацию двух тысяч народных читален и библиотек в отдаленных российских деревнях.

Жизнеописание, созданное на основе многочисленных мемуарных и эпистолярных источников, дает возможность читателю самому увидеть, сколько сил, времени и кропотливой работы требовалось затратить издателю, чтобы его книга увидела свет и пришла к читателю.

---

Большой альбом к «Сочинениям Пушкина». 44 иллюстрации с подписями и портретом. Цена в папке 1 р. 50 коп.

Малый альбом к «Сочинениям Пушкина». 44 иллюстрации, резаны на дереве. Цена в коленкоровом переплете — 1 р. 25 коп.

Капитанская дочка. Повесть А. Пушкина. 188 рисунков. Цена 60 коп. В папке — 75 коп., в переплете — 1 р.

И этим не исчерпывались пушкинские книги в издательстве Павленкова. Многие из иллюстрированных изданий охотно приобретались бы школьными библиотеками, но, по мнению чиновников ученого комитета Министерства народного просвещения, далеко не все можно было допустить к распространению. Так, от издателя требовали, например, убрать некоторые рисунки. Особым придиркам подвергалась пушкинская «История пугачевского бунта». Репродукции из картин «Суд Пугачева», «Побоище в Казани», «Казнь Пугачева», «Сожжение дома Пугачева» потребовали изъять из издания на том основании, что народу не нужно смотреть на «возмутительные» сцены, изображенные на этих полотнах, что нельзя допускать, чтобы у читателя складывалось впечатление о Пугачеве, как о народном герое. Спасая книгу, Павленков вынужден был исключить из нее несколько рисунков и заверить цензурный комитет, что издаст ее не более чем двухтысячным тиражом. Возмущало власти и то, что издатель назначал цену книге всего двадцать копеек, хотя в ней помещал и иллюстрации, и портреты.

К подготовке полного собрания сочинений А. С. Пушкина Павленков привлек известного критика и историка литературы А. М. Скабичевского, который систематизировал пушкинские произведения и подготовил биографию поэта. Такой тип издания был в значительной степени приближен к учебным задачам и привлекал внимание учителей.

В «Русских ведомостях» известный пушкинист В. Е. Якушкин в обзоре новых петербургских изданий сочинений А. С. Пушкина не обошел вниманием, естественно, и павленковские книги. Он высказал в целом одобрительную оценку, но заметил, что в текстах допущены неточности. Правда, в обзоре об этом говорилось в самом общем плане. Поэтому Флорентий Федорович тут же адресует автору обзорной статьи письмо с просьбой более конкретно изложить суть претензий. 3 мая 1887 года В. Е. Якушкин отвечает. Он сообщает, что павленковское письмо получил вчера и что ответ на него дает немедленно. Составленный разбор новых изданий Пушкина готовился для «Северного вестника», но не был принят, а в «Русских ведомостях» смогли опубликовать лишь сокращенный вариант. Оттого и вышел столь общий разговор в опубликованной статье. Главная же претензия пушкиниста к подготовителям павленковского издания сочинений А. С. Пушкина заключается в том, что ими было взято за основу издание Литфонда под редакцией П. О. Морозова. «В моем подробном разборе были указаны два основных недостатка в работе П. О. Морозова, — пишет Якушкин Павленкову. — Всякое издание Пушкина должно основываться 1) на рукописях и 2) на подлинных изданиях. Г. Морозов занимался рукописями и внес из них дополнения и поправки, но он их не исчерпал».

По мнению В. Е. Якушкина, издание пострадало оттого, что там повторены все ошибки прежних изданий и прибавлены свои. Так как рукописью своей статьи автор не располагал на момент, когда пришло павленковское письмо, — обзор застрял в редакции «Русских ведомостей», — он высылал издателю экземпляр изданного им «Евгения Онегина», где были «отмечены карандашом (лиловым) главные поправки», которые следовало бы внести в текст по сравнению с изданием 1882 года. А затем к этому присовокуплял ряд запомнившихся ему досадных ошибок, вкравшихся в пушкинский текст.

«Вот Вам по памяти еще несколько примеров, — пишет он Павленкову, — в пьесе “Цыгане” надо “провождал” вместо “провожал”, в пьесе “Вакхическая песня” надо “подымем” вместо “поднимем”, или еще в начале “Андрея Шенье”: “подъята” вместо “поднята”».

Пушкиниста не устраивает тот факт, что павленковские издания дают текст 1882 года без всяких почти поправок и дополнений. «А. М. Скабичевский должен был внести поправки из сообщений на основании рукописей, — приходит к выводу рецензент. — …По отношению к печатному тексту Вам еще нужно сделать много — сверить по подлинным пушкинским изданиям». К сожалению, из-за занятости другой работой Якушкин не может принимать участие в данной работе. Он ограничивается лишь высказанным советом, «…за который прошу не сетовать», — завершает он свое письмо.

Так вышло, что Флорентий Федорович, не дождавшись ответа на свое прежнее послание, в новом письме возражал рецензенту по поводу еще одного содержащегося в обзоре упрека в адрес иллюстративного ряда в пушкинских изданиях. Тут уж В. Е. Якушкин не выдерживает. Получив на второй день после отправки своего письма новое послание Павленкова, он пишет ему резкий ответ с аргументированным разбором допущенных несуразностей в иллюстрациях к пушкинскому тексту. «Вчера утром, — писал В. Е. Якушкин, — отправил Вам ответ на Ваше первое письмо, а затем получил еще Ваше письмо от 1-го мая. Что касается до сущности дела, то есть до вопроса об исправлении пушкинского текста Вашего издания, то я должен Вам повторить то же, что писал вчера; с одной стороны, я, к сожалению, не могу участвовать в этой работе, а, с другой, не могу опять не указать Вам на необходимость для точности текста сверить его по подлинным пушкинским изданиям. Если Вам для Вашего издания и не нужны варианты, то точность основного текста без такой сверки все-таки невозможна. Если таким образом можно, скажем, исправить, ну, десять ошибок, и то очень важно. Согласитесь, что большая разница, читать ли в Е. Онегине “Свидетель падшей славы” или “Свидетель нашей славы”.

В своем подробном разборе новых изданий Пушкина я, говоря о Ваших изданиях, отдаю полнейшую справедливость Вашей издательской энергии, благодаря которой Вы выпустили сочинения Пушкина в таких многочисленных и многообразных изданиях. Вы, несомненно, сделали много и для редакции текста, пригласив известного литератора быть редактором издания, и не Ваша вина, что текст оказался и неточным, и неполным.

В подробном разговоре я, помнится, подробно говорил и о Ваших картинах, — в сокращенном же осталась одна лишь фраза, которая Вам показалась несправедливою и обидною. Признаюсь, несмотря на Ваше возражение, я остаюсь при своем мнении, которое выражено, быть может, несколько резко».

Весьма суровый приговор выносит Якушкин и всем рисункам в издании: «Картинки, приложенные к Вашему изданию и составившие также отдельный альбом, все такого рода, что ни одна из них, — не говорю уже о сравнении с поэзией Пушкина, — ни одна из них не имеет никакого художественного значения. Начать с того, что все они — плохой политипаж; затем на редкой из них нельзя указать на существенные ошибки технического свойства, то есть несоблюдение перспективы, теней и т. д.». Особенно серьезные претензии предъявлялись Якушкиным в связи с противоречием содержания картинок произведениям Пушкина. «Так возьмите хоть первую из них: вместо “чинного” ряда “арапов” изображена какая-то беснующаяся толпа диких уродов, не то китайцев, не то чертенят; по Пушкину, Черномор идет, — на картине его несут и т. д. Возьмите картину 8-ю “Верхом в глуши степей нагих”, а на картине деревня, окруженная деревьями. — На картинке № 11 вместо хрустального гроба представлен каменный, а главное — нет цепей. № 14 полячка должна быть совсем закрыта черною буркою, иначе Будрим не мог спрашивать: “что под буркой такое?” № 28: представлена какая-то лавка древностей, где червонцы валяются на полу, — вместо подвала, где должны быть только в сундуках для червонцев, бережно хранимых; — и т. д., и т. д. — можно бы привести много еще примеров».

Вновь обратившись к художественной стороне рисунков, Якушкин не без иронии спрашивает: «…можно ли нарисовать Карла (№ 8) так, что как будто он скачет на очень тряской лошади и боится упасть?», а «можно ли представить такую неотесанную и старую Татьяну, как видим на № 18?» Или: «отчего Моцарт (№ 29) непохож на Моцарта? <…> Что это за ужасный Дон Жуан, а Донна-Анна в турнюре и кринолине, а вместо статуи Командора поставлены два валенка (№ 30)?.. Как можно вместо Савельича нарисовать какого-то маленького эльфа, летящего выше кустов?»

Но Якушкин просит не обижаться на эти замечания Павленкова: «Картинки (в общем) плохо задуманы, плохо нарисованы, плохо вырезаны».

Но Флорентий Федорович и не думает об обидах. Наоборот, он признателен пушкинисту за столь откровенный отзыв. И вскоре посылает ему очередные выпущенные пушкинские издания. Уже 16 июня 1887 года тот благодарит за пересланное Павленковым ему в деревню новое издание Пушкина и дает несколько конкретных советов: «В основу исправлений Вы кладете издание Литературного фонда. Не помню, писал ли я Вам о двух замеченных мною у Морозова пропусках: 1) песня о С. Разине под 1825 г. и 2) приписка в последнем письме Нащокину — см. II и VII тома Комаровского издания».