Луи Альтюссер - Ленин и философия

• Название: Ленин и философия
• Автор: Луи Альтюссер
• Издательство: «Ад Маргинем»
• Жанр: Философия
• Год: 2005

В философском смысле Ленин непереносим — или был непереносим какое-то время — для всех нас. Потому что в глубине души вопреки всем разговорам о догматичности ленинской философии философы интуитивно чувствуют: не в этом суть дела… Знаю, говорит Ленин, мои формулировки и определения расплывчаты; знаю, философы будут обвинять материализм в "метафизичности". Но суть не в этом. Я не просто не разделяю их философию, я отношусь к философии иначе, я воспринимаю ее как практику… И подлинная проблема в том, что Ленин поставил под вопрос эту традиционную философскую практику и предложил взамен совершенно иное отношение к философии.

---

Рассматривая не бинарные оппозиции (философия/политика, наука/философия), а три тесно связанных плана реальности (политика-философия-наука), Альтюссер строит внутренне цельную концепцию, которой удается избежать и вульгарного социологизма, и слепого пятна в самом центре всевидящего ока «чистой» философии, отрицающей какую-либо связь между собой и политическим измерением человеческого бытия. И следовательно, продумывание взаимосвязей философии и политики является жизненно важным для самого существования философии, а не чем-то факультативным или тем более «загрязняющим» «чистоту» мысли.

И наконец, злободневность Альтюссера (в которой могут узнать себя многие и сегодня) заключается в самом его положении: интеллектуал с, что называется, живым умом работает над самыми актуальными темами (и одновременно «вечными» темами окружающей его действительности — такова диалектика всякой значительной философии), будучи — сознательно и убежденно — членом ригидной, косной партии, называющей себя коммунистической, но давно растерявшей энергию Октября. Альтюссер прекрасно осознавал все, мягко говоря, «недостатки» ФКП, все тупики, которых она не миновала (об этом немало сказано в его воспоминаниях[17]). Он сделал для себя выбор — он считал, что с недостатками надо бороться изнутри, что членство в массовой, хотя и косной, организации предпочтительнее и аполитичного затворничества, и вхождения в действительно радикальную, но немногочисленную левую группу. Надо сказать, что такой его выбор, на мой взгляд, скорее не оправдал себя: ФКП не стала лучше с тех пор и растеряла к сегодняшнему дню свою массовость; многолетний партийный стаж не помешал «забвению» Альтюссера. Размышляя сегодня о выборе французского философа, мы не можем назвать его очевидно верным. Но его убежденность в необходимости участия теоретика-марксиста в массовом рабочем движении внушает уважение. К тому же отрицательный результат — тоже результат, и опыт Альтюссера должен быть осмыслен сегодня.

Но, кроме того, существование внутри партии привело Альтюссера к заключениям, повлиявшим на содержание его философских работ. Размышления над внутренними проблемами ФКП и возможностью (или невозможностью) решения их, приводят Альтюссера к выводу:

«По объективным причинам в рамках партии была невозможна никакая другая форма политической деятельности, кроме чисто теоретической. Необходимо было направить теорию, на которой партия основывала свое мировоззрение, против того, как сама партия интерпретировала эту теорию. А поскольку принятая теория не имела уже ничего общего с Марксом, а основывалась на опасном абсурдизме, восходящем к советской, а вернее, сталинистской интерпретации диалектического материализма, единственное, что можно было сделать, — это вернуться к Марксу. Вернуться к политической мысли, которая оставалась практически неисследованной, поскольку была сакрализована, и показать, что сталинистский диалектический материализм со всеми его теоретическими, философскими, идеологическими и политическими выводами не имеет совершенно ничего общего с марксизмом»[18]

(Эта работа и была проделана в прославивших Альтюссера книгах «За Маркса» и «Читать "Капитал"»[19]. А то влияние, которое сталинизм имеет до сих пор в России, да и за ее пределами, делает эти книги важными и для нас — вот еще один аспект актуальности Альтюссера сегодня.)

Что же было сделано на этом пути возвращения к Марксу (и, следовательно, Ленину, поскольку, как увидит читатель, Альтюссер рассматривает ленинизм как подлинный марксизм, противостоящий сталинизму)? Оговорюсь, правда, что сегодня, когда эта небольшая книга является фактически первой публикацией работ Альтюссера на русском, мы можем лишь перечислить основные темы и методологические ходы Альтюссера. Итак.

«Теоретический антигуманизм», коренящийся в его (Альтюссера) антигегельянстве и попытках вывести Маркса из Спинозы. С этим же ходом связан интерес Альтюссера к «позднему Марксу», в мысли которого он видел принципиальный разрыв с традиционными метафизическими поисками «сущности человека» (отсюда же неприятие Альтюссером «раннего» «гуманистического Маркса», как раз и мыслившего еще, вслед за Гегелем и Фейербахом в терминах «сущности»).

«Процесс без субъекта», позволяющий, по Альтюссеру, применять сегодня традиционный марксистский классовый подход (историю не делают субъекты) и сложно связанный с одновременными Альтюссеру попытками структуралистов «растворить» человека в определяющих его «структурах». Отсюда вытекают и выводы Альтюссера, что прежний марксистский экономический детерминизм должен быть — нет, не отброшен, но — развит в сторону понимания того, что события обладают множественной причинностью и каждое из этих событий, в свою очередь, является результатом комплексного взаимодействия, происходящего на разных уровнях социального [20].

«Эпистемологический разрыв» (понятие, взятое у Гастона Башляра, но значительно переработанное) — основа эпистемологии Альтюссера, которую в грубом приближении можно описать как восходящую опять-таки к Спинозе: категории и абстракции, посредством которых мы мыслим действительность, сами по себе суть не то же самое, что непосредственная реальность (Альтюссер любил повторять знаменитое выражение Спинозы, что понятие сахара не является сладким на вкус). Эти понятия и категории «работают» через постоянные разрывы — великие научные революции происходят вне прямой связи с естественно-научными открытиями, революции в науке осуществляются посредством «эпистемологического разрыва» с предшественниками. Именно такой разрыв и произошел, по Альтюссеру, между ранним и поздним Марксом.

Теория идеологии и понятие «идеологических аппаратов государства»: Альтюссером впервые было намечено то понимание идеологии (развиваемое позже, в частности, Бурдье), что идеологические образования — мысли, мнения, мировоззрения — со всеми их предпосылками и следствиями нельзя рассматривать как существующие исключительно в сознании. Идеологические образования поддерживаются, подпитываются и постоянно воспроизводятся посредством социальных институтов и аппаратов как государственных (армия, юридическая система), так и не относящихся напрямую к государству — семья, школа, масс-медиа, церковь, музей и т. д.

II

Помещенные в сборнике статьи обращены преимущественно к темам «Гегель и Маркс», «диалектика и марксизм». Непосредственно к этим сюжетам примыкает и прямо не затрагиваемая Альтюссером тема «марксизм и спинозизм» — тема, в некотором смысле традиционная для саморефлексии марксистских теоретиков. Еще Плеханов полагал марксизм разновидностью спинозизма, среди теоретиков II Интернационала эта точка зрения была широко распространена, а в советском марксизме 20-х гг. Деборин называл Спинозу «безбородым Марксом». Буквально в самое последнее время это проблемное поле снова актуализировалось за счет усилий Тони Негри, не только в нашумевшей «Империи», но и в других своих текстах четко возводящего свой марксистский теоретический проект именно к Спинозе (еще одно свидетельство того, что «Альтюссер возвращается»[21]). Но ставкой здесь не столько Спиноза, сколько сама диалектика [22]. Именно Альтюссер, как никто другой, много сделал для ее материалистического прочтения, которое он понимал как «дегегелизацию» диалектики. Попробуем разобраться.

По крайней мере, по одной причине антипатия к «диалектике» (вернее, к специфическому ее изводу) была укоренена и в личном, и в общественно-политическом опыте Альтюссера. Слишком часто приходилось ему видеть, как апелляция к диалектике используется не как метод борьбы, а как апология беспринципности верхушки ФКП:

«Я боролся со всем, что представлялось мне несовместимым с материалистическими принципами марксизма, равно как и с остатками идеологии, особенно с апологетической категорией "диалектики" и даже с самой диалектикой, чьи знаменитые "законы" нужны были, по моему мнению, только чтобы объяснять постфактум происшедшее и которые использовались руководством партии для оправдания своих решений»[23].

Но здесь необходимо вкратце остановится на биографии Альтюссера

Жизнь Альтюссера представляет собой удивительное сочетание философского уединения и бурных событий, редко кому выпадающих.

Он родился в 1918 году в состоятельной буржуазной семье. В 1939 году был зачислен в Высшую нормальную школу, один из самых привилегированных и пользующихся высочайшей репутацией университетов Франции. Однако приступить к учебе не успел, был призван на военную службу и практически сразу попал в плен к немцам, проведя затем всю войну, вплоть до 1945 года, в лагере для военнопленных. В 1945 году он вернулся к учебе и уже в 48-м прошел процедуру agregation по философии (для человека, выдержавшего это испытание в «Эколь нормаль», открыты любые перспективы профессиональной карьеры). В 1948 году он вступил во Французскую коммунистическую партию и оставался ее членом до конца своих дней. Всю жизнь, до самого выхода на пенсию, Альтюссер был преподавателем и даже «жильцом» школы — квартира его находилась в стенах «Эколь нормаль». Покидал он ее редко, но все же покидал — надо сказать, что всю жизнь Альтюссер страдал тяжелой формой депрессии, часто был вынужден лежать в клиниках, а закат его жизни омрачен страшной трагедией. Самый близкий ему человек, его жена Элен, была найдена задушенной. Что это было — убийство, несчастный случай, осознанное решение уйти из жизни, которое она попросила выполнить мужа, — так никогда и не выяснилось. После расследования и психиатрической экспертизы обвинения с Альтюссера были сняты за отсутствием состава преступления.