Луи Альтюссер - Ленин и философия

• Название: Ленин и философия
• Автор: Луи Альтюссер
• Издательство: «Ад Маргинем»
• Жанр: Философия
• Год: 2005

В философском смысле Ленин непереносим — или был непереносим какое-то время — для всех нас. Потому что в глубине души вопреки всем разговорам о догматичности ленинской философии философы интуитивно чувствуют: не в этом суть дела… Знаю, говорит Ленин, мои формулировки и определения расплывчаты; знаю, философы будут обвинять материализм в "метафизичности". Но суть не в этом. Я не просто не разделяю их философию, я отношусь к философии иначе, я воспринимаю ее как практику… И подлинная проблема в том, что Ленин поставил под вопрос эту традиционную философскую практику и предложил взамен совершенно иное отношение к философии.

---

Не стану вникать во все эти подробности, они важны, но дело не в них. Я хочу уделить максимальное внимание критическому прочтению Гегеля, точнее, материализму, которым пронизаны ленинские заметки о Гегеле; вначале эти заметки помогут нам понять, как Ленин читал Гегеля, затем установить, что у Гегеля было для Ленина интереснее всего, и попытаться объяснить почему.

1. Как Ленин читает Гегеля

Ленин читает Гегеля как «материалист». Это выражение попадается постоянно. Что оно означает?

Во-первых, что Ленин читает Гегеля, «переворачивая его с головы на ноги». Как понимать это «переворачивание»? Очень просто: как «превращение» идеализма в материализм. Но не будем впадать в заблуждение, это отнюдь не означает, будто Ленин ставит идею на место материи и наоборот; так мы получили бы лишь новую материалистическую метафизику (то есть материалистический вариант классической философии или в лучшем случае некий механистический материализм), — нет, тут смысл в том, что Ленин, взявшись читать Гегеля, занял классовую позицию пролетариата (диалектический материализм), а это совсем другое дело.

Иначе говоря, Ленин, читая Гегеля, не ставит себе цель перетряхнуть гегелевскую систему абсолютного идеализма, чтобы придать ей форму материалистической системы. Для чтения Гегеля Ленин применяет новую философскую практику — практику, продиктованную классовой позицией пролетариата, то есть диалектическим материализмом. И то, что прежде всего интересно Ленину в Гегеле, — это результаты такого диалектико-материалистического прочтения Гегеля и прежде всего строк, которые Гегель посвятил «теории познания» и диалектике.

Если Ленин не читает Гегеля по методу «переворачивания», то как же он его читает? В точности следуя методу, который он описал уже в 1894 году в «Что такое "друзья народа"» применительно к чтению первой главы первого тома «Капитала», — методу «очистки». То, что годится для чтения страниц «Капитала», подпорченных гегелевской терминологией или порядком изложения, естественно, в еще большей степени годится для чтения самого Гегеля. Итак, радикальная «очистка». Вот важнейший фрагмент из «Тетрадей», где это сказано ясно и прямо:

«Движение и "самодвижение" (это самопроизвольное (самостоятельное), спонтанное, внутренне-необходимое движение), "изменение", "движение и жизненность", "принцип всякого самодвижения", "импульс" к "движению" и к "деятельности" — противоположность "мертвому бытию" — кто поверит, что это суть "гегелевщины", абстрактной и abstrusen (тяжелой, нелепой?) гегельянщины? Эту суть надо было открыть, понять, спасти, вылущить, очистить что и сделали Маркс и Энгельс».

Что можно увидеть в этой метафоре — освобождение от шелухи, очистка или (это сказано в другом месте по тому же поводу) извлечение — кроме образа имеющегося в философии Гегеля «рационального» зерна, которое нужно освободить от оболочки, вернее, даже от нескольких оболочек, в общем, от более или менее плотной кожуры (представим себе яблоко, луковицу или артишок). Придется проделать немалую работу: сначала очистить плод, потом извлечь сердцевину. Иногда, как в главе об абсолютной Идее, материалистическое зерно залегает у самой поверхности, чтобы извлечь его, достаточно снять кожуру. А порой оболочка настолько плотна, что зерно почти незаметно, и его надо высвобождать долго и сложно. В общем, необходимо проделать работу, которую можно назвать преобразовательной. А бывает, что под кожурой и вовсе ничего не оказывается: всё надо отбросить, рациональное зерно отсутствует. Так происходит с главой «Науки логики», посвященной Бытию, и со всеми фрагментами, где имеются прямые или косвенные проявления того, что Ленин называет «ханжеством» (например, когда логика претворяется в Природу). В таких случаях Ленин в ярости пишет: глупость, чушь, немыслимо — и отбрасывает всё целиком: «Чушь об абсолюте. Я вообще стараюсь читать Гегеля материалистически: Гегель есть поставленный на голову материализм (по Энгельсу) — т. е. я выкидываю большей частью боженьку, абсолют, чистую идею etc.».

Итак, перед нами совершенно особый метод. Переворачивание нужно лишь для того, чтобы обозначить позицию пролетарской партии в философии: превратить идеализм в материализм. Подлинное вмешательство, подлинная работа по материалистическому прочтению текста состоит в другом:

Отбросить массу различных предложений и тезисов, от которых нет никакой пользы, из которых ничего нельзя извлечь, — кожуру без сердцевины.

Отложить тщательно отобранные плоды или овощи и бережно очистить их, либо отделить их сердцевину от слишком плотной оболочки, совершив при этом сложную преобразовательную работу: «Из этого надо сначала вышелушить материалистическую диалектику. А это шелуха, сор».

Вот жалость-то! Ведь это не имеет ничего общего с чудом «переворачивания».

2. Что вызывает интерес Ленина? Что у Гегеля Ленин считает нужным выделить для себя и переосмыслить?

Ответ на эти вопросы содержится в огромном множестве заметок. Я разделю их на две группы — по темам, которые мне, да, думается, и любому внимательному читателю «Тетрадей», представляются самыми важными. Первая группа касается критики Канта у Гегеля, вторая относится к главе об абсолютной Идее.

А. Критика Канта у Гегеля

Всякий раз, без исключения, когда Ленину у Гегеля встречается критическое замечание о Канте, Ленин с ним соглашается. И особенно охотно, когда Гегель критикует кантовское понимание вещи в себе как недоступной познанию. В этих случаях Ленин выражает свое одобрение бурно, почти восторженно: «Гегель вполне прав по существу против Канта. Мышление, восходя от конкретного к абстрактному, не отходит от истины, а подходит к ней. Абстракция материи, закона природы, абстракция стоимости и т. д., одним словом, все научные (правильные, серьезные, не вздорные) абстракции отражают природу глубже, вернее, полнее. От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности. Кант принижает знание, чтобы очистить место вере: Гегель возвышает знание, уверяя, что знание есть знание бога. Материалист возвышает знание материи, природы, отсылая бога и защищающую его философскую сволочь в помойную яму».

Тут Ленин идет вслед за Энгельсом: «Есть философы, которые оспаривают возможность познания мира или, по крайней мере, исчерпывающего познания. К ним принадлежат среди новейших философов Юм и Кант, и они играли очень значительную роль в развитии философии. Решающее для опровержения этого взгляда сказано уже Гегелем, насколько это можно было сделать с идеалистической точки зрения…» («Л. Фейербах»).

Как расценить эту позицию? Надо учесть, что Ленин, хоть и одобряет критику Канта Гегелем с гегелевской точки зрения, не стопроцентно поддерживает гегелевскую точку зрения, он лишь стопроцентно поддерживает сам факт критики Канта и одобряет, скажем так, значительную часть аргументов, которые выдвигает Гегель, критикуя Канта. Бывает ведь, что мы согласны с кем-то в критике кого-то, но у нас на это есть свои причины совершенно или отчасти другого свойства.

Для Ленина, как и для Гегеля, недостаток Канта в его субъективизме[15]. Трансцендентальное, говорит Ленин в почти гегелевской формуле, это субъективизм и психология. И нас не должно удивлять поэтому, что Ленин сближает Маха с Кантом. Итак, Ленин соглашается с Гегелем, когда тот критикует Канта с позиций объективизма… но какого объективизма? Сейчас мы это узнаем.

Как бы там ни было, Ленин с готовностью поддерживает гегелевскую критику «вещи в себе». Это пустопорожнее понятие, говорит он в полном соответствии с гегелевской формулой, утверждать, будто можно мыслить непознаваемое — вздорная претензия, «вещь в себе» идентична сущности в явлении.

«Вещь в себе у Канта — пустая абстракция, а Гегель требует абстракций, соответствующих сути».

В этом вопросе, имеющем два аспекта — категорическое неприятие «вещи в себе» и как бы его изнанка — выражение сущности в явлении, которое Ленин понимает как идентичность сущности и «вещи в себе» (сущность идентична себе как явлению), — Ленин вполне согласен с Гегелем, который, однако, не стал бы утверждать, что «реальность» «вещи в себе» есть сущность. Это, конечно, тонкий нюанс, но весьма важный.

Почему он важен? Потому что гегелевская критика Канта — это критика критического субъективного идеализма с позиций абсолютного идеализма, то есть Гегель не ограничивается некоей Теорией Сущности, а критикует Канта с позиций Теории Идеи, в то время как Ленин ограничивается тем, что Гегель назвал бы некоей Теорией Сущности.

Все зависит от позиции, какую защищает каждый из них. Ленин, сказали мы, критикует субъективизм Канта с позиций объективизма. Этот термин подвертывается сам, как антипод субъективизму, слишком легко и просто, чтобы не вызвать подозрений. Лучше сказать так: Ленин критикует Канта, опираясь на материалистический тезис, который является одновременно тезисом бытия (материального) и объективности (научной). Проще говоря, Ленин критикует Канта с позиций философского материализма и научной объективности, объединенных в тезисе материализма. Та же точка зрения уже была им выражена в «Материализме и эмпириокритицизме».