Андре Бринк - Перекличка

• Название: Перекличка
• Автор: Андре Бринк
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1985

В новом романе известный южноафриканский писатель обратился к истории своей страны в один из переломных моментов ее развития.

Бринк описывает восстание рабов на одной из бурских ферм в период, непосредственно предшествующий отмене в 1834 году рабства в принадлежавшей англичанам Капской колонии. Автор не только прослеживает истоки современных порядков в Южной Африке, но и ставит серьезные нравственные проблемы, злободневные и для сегодняшнего дня его родины.

---

— Не знал я раньше, что ты такой слабак, — сказал Абель.

— Вынимай нож, и посмотрим, кто из нас слабак.

И мы подчинились ему. Да, конечно, он отличался от Абеля, но я сейчас говорю не про это. Решимости и у него, и у нас было достаточно. Но к тому времени, когда мы скакали обратно из Эландсфонтейна и та самая другая темнота уже была в нем, вот она-то и отличала его от нас. Может быть, то была темнота, из которой рождается свет? Так Птица-Молния мамы Розы сидит, высиживая яйца в муравейнике, и ты видишь лишь ее горящие глаза. А потом, в горах, он изменился еще больше. Я-то знаю, ведь мы много говорили в те последние дни.

— Все белые сейчас собираются вместе, — сказал я ему. — Но им никогда не найти нас тут, в горах. Мы можем по ночам нападать на фермы по очереди, пока во всем Боккефельде не останется ни одного бааса.

— Думаешь, тогда мы станем свободными?

— Ты сам так говорил.

— Да, Тейс, должно быть, именно так я и говорил.

— Так что же с тобой теперь? Жалеешь, что убил бааса Николаса?

— Я ни о чем не жалею. Я должен был это сделать. Но это ничего не изменило.

— Галант, я в самом деле не понимаю тебя.

— Не понимаешь и не поймешь. — Он долго глядел на меня и лишь потом добавил: — Тейс, ты еще мальчик. Будет гораздо лучше, если ты сам им сдашься: тогда у тебя останется хоть какая-то надежда на спасение.

— Я не мальчик. — Я чувствовал себя обиженным и униженным. — В ту ночь, когда мы выступали, ты сказал, что я наделал в штаны от страха. Разве я не показал тебе, на что способен? Я все время оставался с тобой. Ведь именно я вернул бааса Янсена, когда он пытался удрать на лошади. Это я взломал дверь в доме бааса Баренда. Это я помог тебе отобрать ружье у хозяйки. А когда эта женщина и дети пытались спрятаться на чердаке, я поднялся туда со своей саблей и заставил их спуститься вниз…

— Я знаю, Тейс. Ты действовал как настоящий мужчина. Но этого еще недостаточно.

Его слова пугали меня. И в конце концов я оставил его в покое и больше не пытался понять его. Он хотел остановить меня, когда мы увидели, как к нам поднимается отряд, но я бросился им навстречу, несясь на лошади по склону горы и стреляя в них. Когда тебе остается только смерть, ты вкладываешь в нее всего себя. Скакать прямо на них, на их ружья — вот все, что я понимал про свободу, о которой мы говорили так много. Для меня все было кончено. Мне некуда было возвращаться, я мог лишь идти вперед, все глубже и глубже в огонь вельда. Это было странное ощущение, так чувствуешь себя, когда напиваешься допьяна, — так я чувствовал себя в ту первую ночь, когда мы отправились с нашей фермы.

В ту ночь, когда Абель появился с лошадьми из Эландсфонтейна, Галант спросил:

— Все готовы? Время разговоров прошло. Теперь — война.

И я поскакал вместе с ними во тьму. Копыта лошадей грохотали в ночной тиши. Ударяя о камни, они высекали искры, взлетавшие, подобно стайке жуков-светляков. Пусть они подожгут красную траву, думал я. Пусть весь мир займется пожаром. Мы идем!

Эстер

Было то время месяца, когда желание иссушает меня огнем. И все же я сопротивлялась Баренду, когда он хотел взять меня: я противилась ему, зная, что его близость, успокоив меня, утвердит мое подчинение ему, а это для меня унижение куда более мучительное и невыносимое, чем физическое страдание. К тому же он почему-то вдруг не захотел погасить свет. В желтом свете лампы, нависшем над нами, словно тяжелая туча пыли, мы метались в отчаянной борьбе по кровати, а когда он сорвал с меня ночную рубашку, я заметила, как наши тени гротескно мечутся на пустых стенах и потолке. Насильно, как то бывало уже не раз, он взял меня, но, когда я почувствовала, что он близок к пределу, мне удалось освободиться от него — вскрик ярости, пощечина, горящая кожа. Ребенок захныкал во сне — звук, который слышишь не ушами, а нутром. Раздраженный и подавленный, Баренд отвернулся от меня и заснул. Поражение и победа — сами по себе понятия относительные. Значение имело лишь то, что мой бунт неизбежен, иначе мое подчинение стало бы столь же порочным, как и его постоянное утверждение мужской силы.

Тяжелое тело ночи обрушилось на дом после того, как погасили лампу. От запаха керосина щипало ноздри. Ставни закрыты; огромный мир снаружи недосягаем, а мы томимся в этой давящей духоте: Баренд — в тупом забвении, а я — лежа без сна на спине и неподвижно глядя в потолок, каждый мускул тела напряжен от желания и ненависти, сцепленные пальцы прижаты ко рту. Пока наконец в какой-то безымянный час я не услышала, как из крааля вырвались овцы и залаяли собаки.

Клаас

Истина в Библии, а вокруг нас одна ложь. Я вправе сказать только то, что знаю. Я уговорился с Абелем, что, вернувшись из Хауд-ден-Бека с остальными, он три раза крикнет филином, а после этого я выпущу овец из крааля, чтобы выманить бааса во двор, где мы его и захватим.

Я ждал крика филина. Уже наступили сумерки, баас совершал последний обход двора, высматривая, что недоделано и что сделано плохо, а хозяйка то выходила из дома через заднюю дверь, то снова входила, чтобы привести детей, и тут я вдруг почувствовал, как у меня сжалось сердце. Еще немного, подумал я, и он исчезнет навсегда. Тогда я направлюсь к этой женщине, чтобы отомстить ей и за ту давнюю порку, и за недавнее избиение, которое она учинила потому, что была виновата в истории с Галантом. Она станет податливой в моих руках. Она закричит, когда я возьму ее. Все эти годы мне приходилось унижаться перед ней. Теперь наконец пришло время доказать ей, что я не просто раб, но и мужчина. Я научу ее говорить «пожалуйста». А потом я брошу ее следующему, как старую, изношенную тряпку.

Ставни закрыли на ночь. После того как Сари вымыла им ноги и убрала посуду после ужина, она вышла из кухни, и двери тоже заперли. Все во дворе затихло. Было слышно, как в сарае тихо жуют свою жвачку коровы. Я ждал, когда закричит филин.

Но потом все пошло наперекосяк. Прежде чем я понял, что случилось, овцы сами по себе вырвались из крааля. Мои попытки остановить их привели лишь к тому, что они разбушевались еще больше — все стадо устремилось из крааля в свете луны, собаки залаяли как сумасшедшие.

Я услышал, как отодвигаются задвижки на кухонном окне. Баас Баренд высунулся наружу и крикнул:

— Что тут, черт побери, происходит, Клаас?

Не успел я ему ответить, как меня окружили наши люди на лошадях. С перепугу я их даже не заметил.

— Помоги мне, — сказал я Абелю. — Эти чертовы овцы вырвались из крааля. Нужно загнать их обратно.

— Но ведь об этом мы и договаривались, — ответил он.

— Не спорь со мной, приятель. Ведь их выпустил не я. Они вырвались сами. Ради бога, помоги мне загнать их!

Только потом мне вдруг пришло в голову, как это было нелепо, но в тот миг я был слишком взвинчен, чтобы правильно соображать. Я думал лишь о том, что все пошло как-то не так и нужно загнать овец в крааль. Баас уже шел через двор, когда я увидел, как Абель и Галант влезли в окно кухни — то были именно они, остальные стояли возле меня — и исчезли в доме.

Затем я услышал, как баас кричит из сарая:

— Клаас, проклятый ублюдок, почему собаки так разбушевались?

— У меня гости, баас, — заикаясь, проговорил я.

В доме, должно быть, зажгли лампу, потому что в окне кухни вдруг появился отблеск света, и тут Абель и Галант выпрыгнули из окна с ружьями в руках.

— Баас… — начал я, но они уже выстрелили, он споткнулся, как раненый заяц, и упал. На мгновенье я решил, что он убит, но выстрелом ему лишь царапнуло пятку. Он подполз ко мне на четвереньках в белой развевающейся ночной рубахе и вцепился в меня: но не в ярости, а в страхе.

— Помоги мне, Клаас! — закричал он. — Ради бога, помоги мне! Клаас, я дам тебе все, что ты попросишь. Я же всегда был добр к тебе. Пожалуйста, помоги мне!

Никогда не ожидал, что увижу такое. Человек, столь сурово управлявший нами, теперь хнычет и виляет хвостом, как напуганный пес. Я был так поражен — в этот момент со стороны дома к нам подбежали Галант и Абель, готовые пристрелить нас обоих, — что мог лишь пробормотать:

— Но, баас, у меня же нет ружья. Как я помогу вам?

Не думаю, что он услышал меня. Увидев их с ружьями, он отпустил меня и побежал, обогнув сарай, обратно к дому.

— Слушай-ка, Клаас, — мрачно сказал Галант, — если ты станешь помогать Баренду, я пристрелю тебя из этого вот ружья.

Мы побежали обратно к дому, но в тот миг, когда мы завернули за угол, дверь захлопнулась. Тейс бежал впереди; найдя где-то лопату, он принялся колотить ею в дверь. Дверь тряслась под ударами, и вскоре мы услыхали звук расщепившегося дерева.

— Готово! — закричал Галант.

Но тут мы увидели, как баас, все еще в ночной рубахе, выбежал через заднюю дверь и помчался к айвовой изгороди. Абель бросился за ним, прицелился и выстрелил — но баас лишь слегка подпрыгнул от страха и побежал дальше. Галант тоже выстрелил, но ружье дало осечку — вот так баас Баренд и удрал в горы. Тейс рвался в погоню, но Абель удержал его.